Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса

— На самом деле, — сладко пропела Гермиона, — это именно то, чего хочет юная мисс Совершенство.

Рита удивлённо воззрилась на Гермиону. И Гарри тоже. Зато Луна, мечтательно промурлыкав: «Уэсли — наш король», помешала в коктейле палочкой с насаженной на неё луковкой.

— Хочет? Чего? Чтобы я написала о том, что он говорит о Том-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? — глухим голосом спросила Рита.

— Да, — подтвердила Гермиона. — Всё как есть. Без исключения. И в точности так, как говорит Гарри. Он подробно всё расскажет, назовёт имена Упивающихся Смертью, которых он там видел, опишет внешность Вольдеморта… ну что вы, держите себя в руках, — чуть брезгливо бросила она и, через стол, швырнула Рите салфетку: услышав имя Вольдеморта, журналистка так вздрогнула, что вылила на себя полстакана огневиски.

Рита, не сводя глаз с Гермионы, промокнула грязный плащ. И нахально заявила:

— В «Прорицательской» такой материал не примут. Может, вы не заметили, но его россказням никто не верит. Его считают психом. Вот если мне будет позволено повернуть историю иначе…

— Нам не нужна очередная статья про то, что у Гарри поехала крыша! — возмутилась Гермиона. — Нет уж, спасибо! Я хочу, чтобы у него появилась возможность рассказать правду!

— На «правду» нет спроса, — отрезала Рита.

— Вы хотите сказать, что «Прорицательская» этого не напечатает, потому что Фудж не позволит! — раздражаясь, крикнула Гермиона.

Рита посмотрела на неё долгим, тяжёлым взглядом. Затем, перегнувшись через стол, деловито сказала:

— Скорее, Фудж зависит от «Прорицательской газеты», но… результат один. Они не напечатают положительную статью о Гарри. Это не станут читать. Это идёт в разрез с настроениями общественности. Побег из Азкабана достаточно напугал людей. Никто не хочет верить, что Сами-Знаете-Кто вернулся.

— Значит, цель существования «Прорицательской газеты» — рассказывать людям то, что они хотят слышать? — процедила Гермиона.

Рита, подняв брови, выпрямилась и осушила стакан с огневиски.

— Глупая девочка. Цель существования «Прорицательской газеты» — увеличение объёма продаж, — ледяным тоном сообщила она.

— А мой папа считает, что это ужасная газета, — неожиданно вмешалась в разговор Луна и, посасывая луковку, воззрилась на Риту огромными, выпуклыми, слегка безумными глазами. — Он публикует только то, что, по его мнению, обязаны знать читатели. А на деньги ему плевать.

Рита окинула Луну презрительным взглядом.

— Полагаю, наш папа издаёт какую-нибудь глупую деревенскую газетёнку? — осведомилась она. — Что-нибудь вроде «Двадцать пять способов слиться с муглами в экстазе» и даты сельских распродаж?

— Нет, — Луна окунула луковку в ледниколу, — папа — редактор «Правдобора».

Рита так громко фыркнула, что на неё стали оборачиваться.

— Стало быть, он публикует лишь то, что, по его мнению, обязаны знать читатели? — уничижительно повторила она. — Да его издание годится только на то, чтобы удобрять сады.

— Что ж, значит, у вас будет шанс немного поднять планку, — приятным голосом сказала Гермиона. — Луна говорит, что её папа будет рад взять у Гарри интервью. И напечатать его.

Рита некоторое время молча смотрела на них обоих, а потом разразилась хохотом.

— «Правдобор»! — заливалась она. — Думаете, если его интервью напечатают в «Правдоборе», публика ему поверит?

— Кто-то не поверит, — размеренно произнесла Гермиона. — Но в рассказе о побеге, опубликованном в «Прорицательской», есть очевидные нестыковки. Мне кажется, многие уже задумались, нет ли другого объяснения, поэтому, если их вниманию будет представлена альтернативная версия, пусть даже в… — она покосилась на Луну, — в… скажем так, необычном журнале… думаю, многие захотят это прочесть.

Рита помолчала, чуть склонив голову набок и внимательно глядя на Гермиону.

— Хорошо, предположим, я напишу статью, — отрывисто сказала она. — Сколько я за это получу?

— Папа обычно не платит авторам, — сонно проговорила Луна. — Они работают с ним потому, что печататься в нашем журнале — большая честь…Ну и, конечно, чтобы увидеть в печати свою фамилию.

У Риты опять сделался такой вид, будто она наглоталась смердосока. Она гневно повернулась к Гермионе.

— То есть я что, должна работать бесплатно?

— В общем, да, — спокойно отозвалась Гермиона, чуть пригубив из своего стакана. — В случае отказа я, как вы понимаете, сообщу властям, что вы — незарегистрированный анимаг. Думаю, «Прорицательская» неплохо заплатит за репортаж из Азкабана.

Видно было, что Рита готова отдать что угодно за возможность засунуть бумажный зонтик из своего стакана Гермионе в нос.

— Полагаю, у меня нет выбора? — чуть дрогнувшим голосом пробормотала журналистка, открыла сумочку, достала пергамент и выжидательно подняла принципиарное перо.

— Папа будет очень рад, — радостно сказала Луна. Рита сжала челюсти.

— Ну что? — Гермиона повернулась к Гарри. — Готов поведать людям правду?

— Да, — ответил Гарри, следя за тем, как Рита ставит перо на пергамент.

— Тогда валяйте, Рита, — безмятежно улыбнулась Гермиона и выудила вишенку со дна своего стакана.

Луна сказала, что не знает точно, когда интервью с Гарри появится в «Правдоборе»; в ближайшем номере папа планировать разместить огромную увлекательную статью — рассказы очевидцев о недавних встречах со складкорогими стеклопами. «А поскольку это чрезвычайно важно, не исключено, что Гарри придётся подождать до следующего выпуска», — закончила Луна.

Вспоминать о возрождении Вольдеморта было нелегко. Но Рита старалась выудить всё до мельчайших подробностей, и Гарри изо всех сил напрягал память, понимая, что обязан воспользоваться уникальным шансом, который ему предоставили. Интересно, как воспримут его историю? Впрочем, Гарри не сомневался, что многие лишь уверятся в его невменяемости — не в последнюю очередь потому, что интервью выйдет в журнале, печатающем бредовые россказни про складкорогих стеклопов. Но, после побега Беллатрикс Лестранг и её соратников, Гарри одолевало страстное желание сделать хоть что-нибудь, а уж поможет или нет — увидим…

— Жутко хочется посмотреть, как Кхембридж отреагирует на твой «выход в свет»! — воскликнул Дин за ужином в понедельник. Узнав об интервью, он был потрясён. Симус сидел по другую сторону от Дина и жадно поглощал пирог с курицей и ветчиной, но, чувствовалось, внимательно прислушивался к разговору.

— Ты правильно поступаешь, Гарри, — сказал Невилль, сидевший напротив. Он сильно побледнел, но всё-таки спросил, очень тихим голосом: — Наверно, было… тяжело… вспоминать… об этом?