Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса

— Сейчас над вашим зельем должен появиться лёгкий серебристый парок, — сказал Злей, когда до установленного срока осталось десять минут.

Гарри, давно и обильно потевший, в отчаянии обвёл глазами подземелье. Над его собственным котлом вились тёмно-серые клубы, котёл Рона плевался зелёными искрами. Симус лихорадочно тыкал волшебной палочкой под свой котёл, так как огонь под ним отчего-то потух. Над зельем Гермионы, однако, поднимался красивый серебристый туман, и Злей, проходя мимо, лишь молча посмотрел на него поверх своего крючковатого носа, а это означало, что он не нашёл повода для критики. Зато у котла Гарри Злей остановился и с отвратной ухмылкой на лице заглянул внутрь.

— Скажите-ка мне, Поттер, что, собственно, вы намеревались приготовить?

Слизеринцы, сидевшие в начале класса, с любопытством обернулись — они обожали слушать, как Злей отчитывает Гарри.

— Смирительный Настой, — напряжённо ответил Гарри.

— А скажите-ка мне, Поттер, — вкрадчиво продолжал Злей, — умеете ли вы читать?

Драко Малфой засмеялся.

— Умею, — ответил Гарри. Его пальцы впились в палочку.

— В таком случае, будьте любезны, прочтите вслух третью строчку рецепта.

Гарри, прищурившись, посмотрел на доску. Сквозь клубы разноцветного пара, наполнявшего подземелье, разглядеть написанное было нелегко.

— «Добавить порошок лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, оставить на медленном огне на семь минут, затем добавить две капли чемеричного сиропа».

Сердце его оборвалось. Он забыл про чемеричный сироп и после семи минут на медленном огне сразу перешёл к четвёртому пункту!

— Вы выполнили всё, что сказано в третьем пункте, Поттер?

— Нет, — очень тихо ответил Гарри.

— Простите, не расслышал?

— Нет, — громче повторил Гарри. — Я забыл чемеричный сироп.

— Знаю, что забыли, Поттер, а это означает, что изготовленная вами бурда абсолютно бесполезна. Эванеско.

Зелье Гарри исчезло, а сам он остался с глупым видом стоять у пустого котла.

— Тех из вас, кто умеет читать, прошу сдать для проверки пузырьки с образцами зелья. Не забудьте чётко надписать своё имя, — сказал Злей. — Домашнее задание: двенадцать дюймов пергамента о свойствах лунного камня и его использовании в зельеделии, сдать в четверг.

Пока все вокруг переливали зелье в пузырьки, Гарри, дымясь от ярости, собирал свои вещи. Неужели его зелье хуже зелья Рона, которое к этому времени начало издавать ужасный запах тухлых яиц? Или зелья Невилля, которое приобрело консистенцию свежезамешанного цемента и которое Невилль был вынужден выдалбливать из котла? Между тем, только он, Гарри, получит за сегодняшнюю работу ноль баллов. Он сунул волшебную палочку в рюкзак, плюхнулся на стул и стал наблюдать за другими учениками, подносившими к столу Злея заткнутые пробками пузырьки. Наконец прозвонил колокол. Гарри выскочил из подземелья первым и, к тому времени, когда Рон и Гермиона дошли до Большого зала, успел начать есть. С утра небо приобрело ещё более интенсивный серый цвет. В высокие окна хлестал дождь.

— Он поступил ужасно несправедливо, — утешительно сказала Гермиона, садясь рядом с Гарри и накладывая себе картофельную запеканку с мясом. — У Гойла зелье получилось намного хуже твоего. Когда он перелил его в пузырёк, всё взорвалось, а роба Гойла загорелась.

— Да чёрт с ним, — отозвался Гарри, прожигая взглядом тарелку, — когда это Злей поступал со мной справедливо?

Ни Рон, ни Гермиона не ответили, все трое прекрасно знали о непримиримой взаимной вражде, связавшей Злея и Гарри с момента их самой первой встречи.

— Вообще-то, я надеялась, что в этом году он будет чуточку лучше, — разочарованно проговорила Гермиона. — Из-за… сам понимаешь… — она осторожно огляделась. По обе стороны от них было по меньшей мере полдюжины пустых мест, и никто не проходил мимо. — … Из-за Ордена и всего прочего.

— Чёрного колдуна не отмоешь добела, — с мудрым видом изрёк Рон. — И потом, я всегда считал, что Думбльдор просто сумасшедший, что доверяет Злею. Где у него доказательства, что Злей действительно больше не работает на Сами-Знаете-Кого?

— Если Думбльдор не делится ими с тобой, это ещё не значит, что доказательств нет, — отрезала Гермиона. Но, не успел Рон открыть рот, чтобы привести контраргумент, как Гарри рявкнул:

— Слушайте, замолчите вы наконец! — Рон и Гермиона застыли с рассерженным и обиженным видом. — Спокойно пожить не можете? — продолжил Гарри. — Грызётесь, грызётесь, достали уже. — И, бросив недоеденную запеканку, перекинул рюкзак через плечо и ушёл.

Перепрыгивая через несколько ступенек он, против потока спешивших на обед школьников, взбежал по мраморной лестнице. Гнев, вспыхнувший так внезапно, горел внутри, и Гарри с глубочайшим удовлетворением вспоминал остолбенелые лица Рона и Гермионы. Так им и надо, думал он, трёх минут не могут провести не поссорившись… вечно собачатся… от них кто угодно на стенку полезет…

Он прошёл мимо висевшего на лестничной площадке большого портрета рыцаря сэра Кэдогана; тот вытащил из ножен меч и стал потрясать им, с вызовом глядя на Гарри, который полностью проигнорировал его действия.

— Назад, шелудивый пёс! Встречай свою смерть достойно! — проорал сэр Кэдоган. Из-под забрала его голос звучал приглушённо. Гарри, не поворачивая головы, решительно шагал дальше. Сэр Кэдоган попытался преследовать его и даже перебежал на соседнюю картину, но был остановлен тамошним обитателем, большим и рассерженным волкодавом.

Остаток обеденного перерыва Гарри провёл в одиночестве, сидя под люком на вершине Северной башни, и, когда колокол возвестил начало урока, был первым, кто взобрался по серебряной лесенке в кабинет прорицания.

Прорицание, после зельеделия, было самым нелюбимым предметом Гарри, главным образом из-за того, что преподавательница, профессор Трелани, имела дурную привычку на каждом уроке предсказывать ему неминуемую безвременную кончину. Сибилла Трелани, очень худая женщина, задрапированная множеством шалей, обвешанная бесчисленными бусами и носившая огромные очки, которые сильно увеличивали её глаза, напоминала Гарри странное большое насекомое. Когда он вошёл, она занималась тем, что раскладывала книжки в потрёпанных кожаных переплётах по шатким длинноногим столикам, расставленным по всему кабинету. Свет, который отбрасывали накрытые шарфами лампы и тихо тлеющий, источающий тошнотворный аромат благовоний огонь в очаге, был так слаб, что преподавательница не заметила Гарри, бесшумно скользнувшего в уголок. В течение ближайших пяти минут подошли и все остальные. Рон вынырнул из люка, осторожно осмотрелся по сторонам и, заметив Гарри, направился прямо к нему — настолько прямо, насколько позволяли преграждавшие путь столики, креслица и пуфики.