Даниэль Пеннак - Собака Пес

– Я сделал так, чтоб меня захотели…

– А родители? – спрашивает Гиеныч.

– А что мне до них, – отмахивается Пёс.

– Это ты зря. Тебе надо их тоже воспитать, если хочешь жить спокойно.

Иногда он и день, и два гуляет с Гиенычем. Пом поначалу обижалась. Потом поняла. Он ведь не мешает ей играть с подружками! У каждого своя жизнь: вот в чём секрет дружбы.

Но родители – это, конечно, другой коленкор.

– Да что это за бродяга такой! Вот где он опять шлялся? А грязный-то! Натащит нам блох со всего Парижа…

Вслед за чем Перечница кидается везде проветривать, словно в доме утечка газа, грозящая взрывом, надраивать все подряд, потом марафон с пылесосом («Уж эта мне собачья шерсть!»), и каждый предмет – на место, ни на миллиметр правее или левее. Как непохожа эта квартира на весёлый бедлам Кабана! Впечатление такое, что все здесь утверждено раз и навсегда. Что ничто никогда не сдвинется с места. Хорошо, что есть комната Пом. Пёс, впрочем, там и проводит всё время – в комнате Пом. А Пом – всё время с ним.

И это начинает действовать на нервы Потному. Он все больше мрачнеет. Все меньше говорит.

– Что, родители уже не могут побыть с тобой наедине? Только при нём?

И смотрит на Пса зверем.

– Достал меня этот цуцик.

Пёс ещё не знает, что это называется ревностью. А ревность – страшная вещь. Очень опасная.

Вот мы и пришли туда, откуда начали. Об этом и говорится в первой главе. Атмосфера становится всё более напряжённой. Пом отказывается есть. Пёс тоже. Что-то готовится. Что именно, Пёс не знает. Впервые за много месяцев ему снова стали сниться кошмары. Дурной знак. Он проснулся от собственного воя. Пом пришла и унесла его к себе. Он уснул у неё в постели. Рядом Пом читает про Базиля. Ей хорошо с «Базилем-чародеем» – хорошо так, как надо: и страшно, и смешно. Что может быть лучше! Потом она гладит Пса и шепчет ему:

«Чародей ты мой…» Он глубоко, блаженно вздыхает. Его брыли делают «флап-флап».

Но вот дверь в комнату открывается, и начинается день:

– Что этот пёс делает в твоей кровати ? Тебе сто раз сказано было не брать этого пса в постель! Пом, этому пора положить конец!

– Чему положить конец? – тишайшим голоском спрашивает Пом.

– Вот этому! – отвечает Перечница, предусмотрительно избегая уточнений.

И исчезает.

Четверть часа спустя Пом и Пёс входят в столовую – завтракать. Перечница и Потный о чём-то разговаривали, а тут умолкают на полуслове. Тишина. Такая, что слышно, как впитывается в тартинки какао.

И вот Перечница вдруг жизнерадостно восклицает:

– Завтра едем отдыхать!

Пом поднимает глаза. Испытующе смотрит на Перечницу.

В уголках её губ сохнут следы какао.

– Куда? – спрашивает она наконец.

– Ну как же, на море, куда же ещё! – восклицает Перечница. – В Ниццу!

Потный ничего не говорит. Пом смотрит на него, смотрит на Перечницу, смотрит на свою надкусанную тартинку. Прежде чем снова обмакнуть её в кружку, спрашивает:

– Пёс с нами едет?

Микроскопическая заминка.

– Ну разумеется, как же иначе! – весело заверяет её Перечница.

Странно, с чего вдруг такое хорошее настроение.

– Точно? – настаивает Пом.

– Сказали же тебе! – подаёт голос Потный, поглядывая на часы.

– А… – начинает Пом; но её тут же перебивают.

– Не оставим же мы его одного в Париже, верно? За кого ты нас принимаешь? Пёс едет с нами, и точка!

Это Потный подаёт свою реплику.

Пом ждёт продолжения. И продолжение следует. Потный добавляет, вертя в пальцах ложечку:

– С одним условием.

– А!.. – говорит Пом; но что за условие, не спрашивает.

– Он поедет в прицепе, – говорит Потный, выдержав паузу. – Так что если его затошнит…

– Ладно, – говорит Пом.

Потный и Перечница подымают две пары бровей. Они ожидали большего сопротивления. Потный встаёт. Сегодня у него ещё рабочий день.

– Я поеду с ним, – объявляет Пом.

Потный снова садится.

– Нельзя.

– Почему?

– Запрещено.

– Почему тогда Пёс там поедет?

– Собакам разрешается, а людям нет.

– Это кто сказал? – спрашивает Пом; какао в её кружке остывает.

– Правила дорожного движения, – отвечает Потный; он уже опаздывает.

Пёс следит за разговором с напряжённым вниманием. Он чует, что решается его судьба.

Пом твёрдо стоит на своём. Потный убеждает её, показывает на часы. Пом не сдаётся. В конце концов Потный встаёт, берет ключ от подвала и выходит. Тартинка Пом лежит на краю блюдца, как выброшенная морем рыба. Перечница окопалась в кухне и звенит там посудой.

Когда Потный возвращается, в руках у него большой деревянный ящик, который он ставит посреди гостиной. «Вот!» – говорит Потный. Ящик открывается и закрывается посредством выдвижной дверки. Очень остроумно.

– А дырки? – тут же говорит Пом.

– Какие дырки?

– Для воздуха, чтоб дышать!

– Ах ты, совсем забыл! – восклицает Потный и хватает электродрель.

– А окошко? – спрашивает Пом, когда дырки проделаны. – Не в темноте же ему ехать.

– И окошечко! Это мы мигом! – залихватски кричит Потный, орудуя циркулярной пилой с проворством героя мультфильма.

Конура Пса снабжается хорошеньким окошечком.

Пом обходит конуру кругом, ещё некоторое время размышляет, уткнув подбородок в ладонь. Наконец говорит:

– Годится.

Потный хватает плащ и спешит на работу. Опаздывая по меньшей мере на час.

И вдруг становится очень весело. Какао у Пом совсем остыло. Она отдаёт его Псу прямо в кружке, и тот лакает, виляя хвостом. Пом бежит к себе в комнату и тащит оттуда всё, что может пригодится для обустройства и украшения конуры. Работы ей тут хватит на весь день. А пока она превращает этот ящик в венецианский дворец, Пёс предаётся мечтам. Значит, он снова увидит Ниццу! И снова будут чайки над полосой прибоя. Он совершит паломничество на свалку. Проведает лавандового мясника. Может быть, даже сходит поглядеть на дом блондинки, которая приняла его за крысу. (Теперь-то это можно вспоминать со смехом.) Все его детство… Он вновь переживёт своё детство. Конечно, в приёмник он не пойдёт, но одно то, что он будет там, в Ницце, как-то приблизит его и к Лохматому…

Вот и завтра. Уже несколько часов они в пути. По количеству поворотов Пёс предполагает, что едут не по автостраде. Так оно и есть. Перед отъездом состоялся краткий военный совет.

– Поедем не по автостраде, – объявил Потный, – а по департаментским шоссе; дорога живописней.

– И дешевле, – добавила Перечница.

– Ладно, – согласилась Пом, которой было всё равно.

И вот теперь повороты.

Пса они немного беспокоят.

В остальном-то он устроился прямо как паша. Конура просторная, красиво убрана, а подушки, на которых он возлежит, куда мягче, чем автомобильные сиденья. В конечном счёте, в прицепе ехать лучше. Не приходится слушать ни верещания Перечницы, ни бурчания Потного, который к этому времени уже, должно быть, принялся облаивать своих собратьев-автомобилистов.