Георгий Марков - Сибиряки у Ленина

Автор этой книги — известный советский писатель, Герой Социалистического Труда Георгий Мокеевич Марков. Его перу принадлежат широкоизвестные и полюбившиеся читателям романы: «Строговы», «Соль земли», «Отец и сын» — и многие другие произведения.

«Сибиряки у Ленина» — глава из романа «Строговы» как бы продолжает уже известный вам рассказ «Дед Фишка». Сибирские партизаны выбили белых и образовали в тылу колчаковских войск Советскую республику.

О том, как строить новую жизнь, как использовать богатства, которые таятся на бескрайних просторах и в недрах Сибири, — об этом хотят посоветоваться партизаны с Владимиром Ильичём.

«Сибиряки у Ленина» — рассказ о поездке в Москву уже знакомых вам сибирских партизан: Матвея Строгова, деда Фишки и других.

Ваши отзывы об этой книге направляйте по адресу: 125047, Москва, ул. Горького, 43. Дом детской книги.

Кончалась война в Сибири, фронт передвинулся далеко за Байкал, где американские и японские разбойники терзали священную русскую землю.

После долгих мытарств по нетопленным вокзалам железнодорожных станций, бурных столкновений с комендантами, пересадок из одного поезда в другой, томительных ожиданий у семафоров и стрелок партизаны наконец подъезжали к Москве.

Стояло морозное утро. Сумрак ночи ещё не успел рассеяться и клочьями висел на деревьях и строениях дачных посёлков. Снег на буграх уже стаял, и земля лежала пёстрая, серо-бурая, как вылинявшая медвежья шкура. Ельник, сосняк и березник, тянувшиеся вдоль полотна железной дороги, местами были вырублены и открывали вид на деревеньки, приютившиеся по долинам речек. Над лесом то там, то здесь клубился дымок и всплесками вспыхивало золото церковных колоколен.

Двухосный тряский вагон, в котором ехали партизаны, был нетоплен, промёрз и от каждого толчка скрипел, как рассохшаяся телега. Привыкшие уже ко всяким неудобствам и невзгодам партизаны словно не замечали холода. Они сгрудились возле окна и с интересом смотрели на подмосковную землю.

Особенно был оживлён дед Фишка. Места, через которые пролегла железная дорога, напоминали ему родные сибирские леса, и он восклицал:

— Смотри, Матюша, смотри, вон то местечко совсем как у нас, нычит, на Юксе. Помнишь, за Весёлым яром, слева от болота?

Потом дед Фишка принимался с жаром расспрашивать Беляева, хорошо ли родит подмосковная земля, какие звери и птицы водятся в её лесах, плодятся ли они тут или появляются лишь на время, кочуя в поисках кормовых мест.

Силантий Бакулин и Мирон Вдовин, увлечённые расспросами деда Фишки, с охотой слушали Тараса Семёновича. Только один Матвей не принимал участия в этом разговоре. Мысль о поездке к Ленину принадлежала ему. Он долго вынашивал эту мысль в себе, никому не рассказывая. Антон Топилкин, с которым он несмело поделился своими думами, горячо поддержал его, самолично испросил согласие у губкома на поездку делегации партизан в Москву.

Матвей смотрел за окно на лес, на церкви и дачные посёлки, прислушиваясь к разговору Беляева с мужиками, а мыслями был у Ленина…

Вскоре лес стал редеть, деревянные домики с верандами и палисадниками кончились, и потянулись мощённые булыжником улицы с большими домами из красного кирпича и тёмно-серого камня. Кое-где над домами виднелись высокие, чёрные от копоти фабричные трубы.

— Вот и матушка-Москва началась, — с торжественностью в голосе сказал Тарас Семёнович.

— Эх, какая она! Лес дремучий! — окидывая взглядом каменные корпуса-громадины и заводские трубы, с восторгом и изумлением воскликнул дед Фишка.

Матвей приблизился к окну, вытянув шею, смотрел на Москву через плечо Силантия Бакулина. Увидев вдали высокое здание с флагом на круглом куполе, он спросил:

— Тарас Семёныч, не в том вон доме Ленин работает?

Беляев прищурил глаза, несколько секунд молчал, потом покачал головой:

— Нет, Захарыч, отсюда Кремля не видно. — И, положив на плечо Матвея руку, дружески спросил: — Не терпится?

Сбирая к переносью морщинки, Беляев вскинул на Матвея загоревшиеся молодым блеском умные глаза и заговорил вполголоса:

— Помню, Захарыч, перед войной ещё послали меня за границу по партийным делам. Приехал я в город Краков, вышел с вокзала и чую — нет у меня терпения. Мне надо товарищей искать, а я слоняюсь по улицам, гляжу на народ. Думаю про себя: «Ленин-то, может, тут же где-нибудь ходит». Вывернется из толпы какой-нибудь большой, представительный человек, и я с него глаз не спускаю. «Не Ленин ли?» — думаю. Потом, когда Ленина увидел, сам над собой посмеялся в душе. Оказался Ленин хоть и крепким, но невысоким.

— И мне он большим кажется, этаким вот, как дядя Силантий, — проговорил Матвей.

— Нет, он росту небольшого, чуть-чуть, пожалуй, повыше Финогена Данилыча, — сказал Беляев.

Дед Фишка не пропустил этих слов мимо ушей.

— Они, вишь, Тарас Семёныч, малорослые-то, дюже на работу шустрые. Я ведь и сам, когда помоложе был, страсть как бойко работал. Ей-богу! Матюша не даст соврать, — внушительно сказал он.

Беляев засмеялся, покашливая от табачного дыма.

Поезд затормозил, вагон, сжатый с обоих концов, заскрипел и медленно подъехал к платформе вокзала.

Иззябшие пассажиры, размещавшиеся на верхних полках, соскочили с них и, нагрузившись чемоданами и узлами, заспешили к выходу. Партизаны переждали, пока кончится суета, надели свои заплечные мешки и не торопясь вышли из вагона.

Беляев ввёл партизан в обширный, до отказа набитый разноликой толпой зал, посоветовал располагаться на тяжёлых дубовых скамейках.

— Я во ВЦИК поеду. Надо где-то ночлег получить да насчёт встречи с товарищем Лениным узнать, — сказал Беляев, когда мужики кое-как протискались к скамейкам.

— Ну, с богом, Тарас Семёныч, счастливого тебе пути! — отозвался за всех дед Фишка.

Беляев вернулся на вокзал в полдень, возбуждённый и радостный.

— Дела, товарищи, налаживаются, — сказал он, обращаясь ко всем, — ВЦИК телеграмму нашу получил, жить будем в гостинице «Европа».

— А когда к Ленину? — спросил Матвей.

— Владимир Ильич обещал денька через три-четыре принять, — ответил Беляев. — А пока Москву посмотрим, в центральных организациях побываем.

Партизаны оделись, подпоясались, взяли свои мешки и направились вслед за Беляевым. В валенках, подшитых кожей, в лохматых собачьих папахах, в красных дублёных полушубках, в домотканых цветных кушаках, они привлекали внимание прохожих, и те с любопытством осматривали их.