Али Стэндиш - Всё из-за тебя, Итан

– Я велел тебе отправляться в свою комнату, – повторяет папа. – И подумать над тем, как твои действия повлияли на нашу семью. Я уже сказал, зачем звонит мистер Рид.

– Пап, – вмешивается Родди. – Тебе не кажется, что…

– В комнату! Сейчас же! – орёт папа. А он почти никогда не орёт. Я смотрю на него в упор. И понимаю, что его руки дрожат.

Именно поэтому, а вовсе не из-за повышенного тона я наконец выхожу из комнаты, поднимаюсь по лестнице и, хлопнув дверью, поворачиваю ключ в замке. Раз они не желают говорить мне правду, пусть вообще со мной не разговаривают.

Потом, поняв, что могу и сам всё узнать, тяну к себе телефон, нажимаю «вызов»… Но слышу только гудок: мама уже повесила трубку.

За вечер мама с папой стучат несколько раз, то с гневом («Немедленно открой дверь, юноша!»), то с сожалением («Очень жаль, что я вспылила, но нам всё-таки обязательно нужно это обсудить».)

Дверь я не открываю. И даже не отвечаю. Лежу себе на кровати, глазею в потолок и мысленно ворочаю слова, засевшие в голове, пытаясь с их помощью ответить на одолевающие меня вопросы.

Помнится, в прошлом году, во время школьной ярмарки, Кейси загнала меня в одну из тех кабин с вентиляторами, где вокруг головы летают долларовые бумажки. Но сколько бы я ни тянулся, сколько бы ни старался их схватить, купюры выскальзывали из рук.

Кейси потом не одну неделю надо мной смеялась.

Когда по привычному хору москитов и лягушек над болотами я понимаю, что дело к ночи, раздаётся неуверенный стук в дверь. Но никто меня не окликает, и я делаю вид, что не слышал.

Чуть позже, когда совсем темнеет, я наконец выхожу из комнаты – нужно же иногда сходить в туалет. За дверью обнаруживается тарелка с едой. Я поднимаю её с пола, рассматриваю: сэндвич с ветчиной и горстка чипсов с солью и уксусом.

В голове снова звучат слова дедушки Айка.

Уж конечно, вы мне здесь не нужны. Никто из вас.

И несмотря на то, что не ел с самого завтрака, я возвращаю тарелку на пол и переступаю через неё. Чтобы забыть эти слова, сэндвича с ветчиной маловато.

Утром мама тихонько стучится в дверь.

– Итан, дорогой, пора в школу.

В голосе сквозит беспокойство, и мне почти жаль, что я наказываю её молчанием.

Одевшись и почистив зубы, я спускаюсь вниз, чтобы поесть. Открыв дверцу холодильника, я чувствую, что живот рычит, как дикий зверь.

– Тебе что-нибудь сделать? – спрашивает папа. Что довольно забавно, поскольку он в жизни яйца не разбил. Да и не старался.

Не обращая на него внимания, я достаю остатки макаронной запеканки и, выложив её на тарелку, сую в микроволновку.

Папа смотрит, как я стоя, даже не отойдя от микроволновки, уплетаю завтрак и запиваю его двумя стаканами молока. Когда я заканчиваю, он заявляет:

– Мы с мамой решили, что лучше сами отвезём тебя сегодня в школу.

Итак, я лишаюсь велосипеда. И шансов добраться до Корали.

В общем-то, я и не собирался снова к ней заезжать. Думал, она позвонит, объяснит, что происходит, или по крайней мере поблагодарит за то, что я, рискуя до конца жизни просидеть взаперти, всё-таки выбрался её проведать. Но она явно не чувствует необходимости поговорить. Что только добавляет ещё одно имя в список людей, которым я больше не могу доверять.

– Я с вами не поеду.

Папа, переминаясь с ноги на ногу, смотрит в пол. Словно ему стыдно.

– Ладно, попрошу Айка тебя отвезти.

– Нет, – сухо отвечаю я. – С ним тоже не поеду.

– Я его отвезу, – говорит внезапно возникший в дверном проёме Родди.

От неожиданности я чуть не закашливаюсь, поперхнувшись макаронами.

С чего бы Родди добровольно везти меня в школу?

Папа, вопросительно глядя на меня, поднимает бровь. Я медленно киваю.

А пару минут спустя уже смахиваю с пассажирского сиденья несколько завалившихся семечек и сажусь в пикап.

Родди заводит мотор, разворачивается.

– Слушай, Итан, – говорит он, так выжав газ, что машина прыгает вперёд. – Понимаю, у нас с тобой в Бостоне та ещё стычка вышла. Но, знаешь, если тебе нужно поговорить…

Он замолкает, так и не досказав, что именно предлагает. Я даю тишине повисеть ещё минуту, потом качаю головой. В глубине души Родди, может, и изменился, но это не отменяет сказанного в Бостоне. И того, что он несколько месяцев меня игнорировал.

– Ну, в общем… – Он снова пытается завязать разговор. – Я залез сегодня в интернет: похоже, «Анастасия» вот-вот нас накроет.

– «Анастасия»?

– Ураган, – поясняет Родди.

– А. – Я как-то подзабыл о надвигающейся буре. – И как, что-то серьёзное?

– Не-а. Дедушка Айк говорит, даже не заметим. Ну, может, уроки на день-другой отменят. Типа как во время метели в Бостоне. Круто, скажи?

– Угу, точно.

До чего странно, что Родди говорит со мной о Бостоне. До чего странно, что Родди вообще со мной говорит.

– Хотел ещё передать тебе привет от Грейс. Всё спрашивает меня, как ты тут.

Интересно, что он ей отвечает.

– Ну и ей привет передавай.

– Ага-ага, передам.

Родди ещё пару раз откашливается, потом наконец заводит древнее, как и сам пикап, радио. Оставшееся время он тратит на то, чтобы нащупать хоть какую-нибудь волну, но получает только помехи.

Всё лучше, чем тишина.

Люди, которым я не могу доверять

1. Мама

2. Папа

3. Корали

4. Адина

5. Мисс Сильва

6. Мак

7. Дедушка Айк

8. Родди (?)

Я нисколько не удивлён, что Корали снова нет в столовой, – почему-то был уверен, что она и сегодня не придёт. Мисс Сильва первым делом спешит ко мне и, присев рядом на корточки, шепчет:

– Рада снова тебя видеть, Итан. Давай после обеда поговорим с мистером Бизли о том, что вчера случилось, ладно?

Она внимательно следит за мной во время экзамена, кружит у моей парты чаще, чем у какой-либо другой, заглядывает в лист с ответами. Думаю, я на удивление неплохо справляюсь с тестом, учитывая затуманенность сознания: каждое слово приходится перечитывать по три раза, чтобы понять, что оно значит. Как бы то ни было, я отвечаю практически на все вопросы.

На большой перемене меня догоняет Герман.

– Ну как, тебе лучше?

– В смысле?

– Говорят, вчера тебе стало плохо, пришлось домой уйти, – объясняет Герман. – И как, сегодня лучше?

– Мне не было плохо.

– Ой, прости…

В столовой я хочу сесть один, но Герман так и липнет ко мне: сперва у стойки с пиццей, потом за столом. У двери, не спуская с меня глаз, топчется та же старушка-наблюдатель, которую я вчера обманул.

– Ты как считаешь, справился с тестом? – спрашивает Герман. – Тот вопрос насчёт…

– По-моему, нам нельзя это обсуждать, – коротко отвечаю я.