Николай Тихонов - Волшебная бумажка [авторский сборник]

Когда человеку выпала на долю долгая и интересная жизнь, когда он видел и войну, и мирные дни своей Родины, ему есть что рассказать. А если он при этом побывал в зарубежных странах, присмотрелся к тому, как живут там люди, как они там трудятся, воюют с жестокой природой, борются за свои права, такие рассказы нельзя читать без волнения, потому что всё в них правда и всё рассказчик видел собственными глазами.

Есть такой удивительный рассказчик среди наших писателей. Это Николай Семёнович Тихонов. Он написал немало книг и в стихах, и в прозе. Когда со временем вы их прочтёте, они запомнятся вам. Вы побываете вместе с их автором и на горных тропах Кавказа, и в знойных песках Средней Азии, и в Пакистане, и в Индии, и на Индонезийских островах. Вы увидите, как этот замечательный человек любит свою страну, как хочет он вместе со всеми нами, чтобы трудовые люди всей земли жили мирно и никогда не знали больше войн.

В этой книжке, которая сейчас перед вами, писатель рассказывает о детях и собственном детстве. Будущий писатель был мальчиком живым, наблюдательным. Вместе со своими друзьями, такими же ребятами, как он сам, он уже тогда понимал, как интересно всё то новое и непривычное, что можно каждый день увидеть вокруг себя. И, став взрослым человеком, знаменитым писателем, Николай Семёнович возвратился к воспоминаниям своего детства. Ему хотелось, чтобы дети с таким же интересом присматривались к тому, что окружает их, были весёлыми, бодрыми, пытливыми и не забывали о том, что всё, чем богата наша теперешняя жизнь, добывалось немалыми и героическими трудами отцов и дедов.

Вс. Рождественский

Мы были уже взрослые мальчики и не только бегали смотреть, как играют в футбол, но и сами играли. Было это под Петроградом, хотя тогда даже Петрограда не было. Был столичный город Санкт-Петербург. Называли его попросту Питер. Жили мы на даче в деревне Глазово около Павловска.

По вечерам повелось в нашей мальчишеской компании, не знаю уже, не помню, с чьей лёгкой руки, рассказывать друг другу о прочитанных книгах. Условием было, чтобы прочитанная книга была захватывающего содержания. Поэтому совершенно естественно, что в этом устном клубе, на старых брёвнах, на дачных задворках, рассказаны были по порядку книги всех властителей дум того времени: романы Жюля Верна, Жаколио, Буссенара, Лори, Пембертона, Джека Лондона, Густава Эмара, Фенимора Купера, Сальгари. Мальчики были начитанны — иные из них брали книги в библиотеках, иные получали журналы «Вокруг света» или «Природа и люди».

Каждый, кто рассказывал, понятно, хотел поразить воображение других, чтобы мороз по коже шёл, чтобы все завидовали, что он читал такую потрясающую книгу, которой они и не знали. В порядке очереди я принимал участие в этих рассказах, но скоро должен был заметить, что я иссякаю, что рассказывать что-нибудь удивительное мне уже не под силу, так как романы, которые я читал, я все рассказал, а новых нет и не предвидится. А между тем я в этом тесном кругу мальчиков уже успел выделиться, так как рассказывал красочно, сильно, с жестами, производил большое впечатление своими рассказами, и уступать это первенство мне не хотелось.

Моим соперником был мальчик Пашка Тырданов. Мы с ним состязались в искусстве рассказывать. Но теперь наступал кризис. Если Пашка придёт на очередной вечер с новым рассказом, мне нечем будет его перекрыть. Что делать? Я лёг под дерево у так называемой Пиль-башни в парке и погрузился в большое раздумье. Чем силен хотя бы Жюль Верн? Почему я не могу быть Жюлем Верном? Я стал анализировать его романы. До этих пор я не имел понятия о том, как писал романы Жюль Верн. Но я начал их разбирать, чтобы постичь механизм сложного романа приключений. Понемногу ход моих размышлений привёл меня к таким результатам.

Берётся страна, по возможности далёкая, неизвестная. Берётся климат этой страны и записывается отдельно, какие явления природы там характерны, — допустим, там часты песчаные бури, или тайфуны, или вьюги, если это север. Допустим, там бывают сильные наводнения или извержения вулканов. Потом — посмотрим, какие там звери. Есть ли там хищники: тигры, львы, пантеры. Есть ли там ядовитые гады и какие. Какие там растения — может быть, ядовитые для человека, может быть, исполинские или карликовые.

Теперь надо найти сюжет. В лучшем случае — тайна или научное открытие. Как будто что-то интересное во всём этом есть…

Значит, герои едут из одной страны в другую, и тут надо вспомнить, кто там живёт. Может быть, к счастью, попадутся людоеды, или воинственные исполины, или хитрые карлики.

Теперь действие пойдёт как по маслу. Найдено письмо с таинственным шифром. По-видимому, где-то зарыт клад. За ним едут. Приключения поступают по порядку, чередуясь. То климат доставляет неприятности, то дикари угрожают, то опасность от зверей, то ещё что-нибудь вроде вулкана или бури… Очень хорошо! Механизм заработал.

Я явился на вечернюю беседу, имея в голове готовый для рассказа роман. Я рассказывал его долго, так как придумывал на ходу всякие новые приключения. Мой успех затмил Пашку Тырданова, рассказавшего очень неясно и бестолково роман Райдера Хаггарда «Она». То ли он был не в духе, то ли мой блестящий успех смутил его, но его рассказ в подмётки не годился моему рассказу. Все кричали, чтобы я назвал автора. Я сказал: это американский писатель капитан Смит.

— Никогда не слыхал такого, — мрачно сказал Пашка. — Где ты достал эту книгу?

— Я читал её давно, в детстве, — небрежно сказал я, — даже картинки помню.

С этого вечера моё право первенства не оспаривалось, но мне приходилось теперь непрерывно работать, так как надо было сочинять всё новые и новые романы, со множеством приключений в разных странах. Мне, правда, не приходилось писать свои романы, я ограничивался тем, что сочинял план, конспект, записывал краткое изложение с быстрыми сценами, и эти записи походили на то, что сегодня называют сценарием.

Так как я в то время увлекался военной историей, то мне ничего не стоило брать оттуда темы, а развивало и дополняло их моё необузданное воображение. Я заболел рассказоманией. И заразил этим моих слушателей. Уже капитан Смит с его романами был сменён целым рядом вымышленных авторов, уже были рассказаны романы, где действие происходило и в Австралии, и в Азии, в Тибете, и в Африке, где явзял сюжет из времени восстания Араби-паши и Махди в Египте, уже я освободил Константинополь от турок, изгнал европейцев из Китая, голландцев из Суматры и Явы, англичан из Индии. Я не лез в карман за подробностями. Моя голова гудела от них.