Леонид Юзефович - Рудознатцы

В начале XVIII века Россия стала могучей державой. В борьбе со Швецией окрепла русская армия, создан был сильный флот. Им нужны были пушки, ядра, ружья, якоря, якорные цепи и прочее снаряжение. А промышленность не могла обеспечить армию и флот всем необходимым, металл приходилось покупать за границей.

Поиски железных и медных руд на Урале велись давно. Но большинство уральских заводов построено было именно в XVIII столетии. Работали на них крепостные крестьяне.

Одни заводы принадлежали казне, другие — частным владельцам. Чтобы ускорить развитие горной промышленности, Пётр I некоторые заводы, построенные государством, на выгодных условиях передавал купцам. Им позволялось покупать крестьян для работы на этих заводах, Так, в 1702 г., Невьянский металлургический завод был передан богатому тульскому купцу Никите Демидову. Через полвека Демидовы владели уже десятками заводов и тысячами крепостных.

Из заводских посёлков петровского времени выросли крупные современные города — Свердловск, Пермь, Нижний Тагил и многие другие.

О том, как осваивались рудные богатства Урала под руководством государственного деятеля В. Н. Татищева, о том, как Урал стал настоящей кузницей России, — эта книжка.

Вот он, Соликамск!

В последний раз вильнула лесная дорога, и Прокофий увидел впереди дома, колокольни, почернелые шатры крепостных башен. Лишь сейчас он понял, как стосковался по людям. Два месяца в тайге сам с собой разговаривал.

В воеводской канцелярии писарь подозрительно оглядел его рваный зипунишко.

— Ишь нищеброд! Воеводу ему подавай! На что тебе?

— По государеву указу медную руду сыскал. — Прокофий снял с плеч тяжёлую суму, бережно опустил её на лавку.

— Руду, говоришь? — Писарь задумчиво поскрёб в затылке гусиным пером.

Он знал, что недавно царь Пётр повелел всем уральским рудознатцам искать новые залежи меди и железа. Но знал писарь и другое: «именитые люди» Строгановы, могущественные купцы, которым ещё Иван Грозный пожаловал земли на Каме, вовсе не хотят, чтобы в их вотчинах строились казённые заводы. Выгоднее самим понемногу медь плавить, цену ей набивать. Да и припишут к заводской работе крестьян, перестанут они Строгановым оброк платить. А кто им в Соликамске слово поперёк сказать посмеет? Воевода и тот подкуплен.

— Ты, мил человек, сумочку свою оставь, а сам погуляй покамест, в торг сходи, — сказал писарь, отводя взгляд. — Почивает воевода.

Издалека слыхать: гудит базарная площадь. Из разных мест приезжают сюда купцы и товары везут разные, а увозят один — соль.

«Почитай, половина Руси ест щи да кашу со здешней солью», — подумал Прокофий, глядя, как густо дымят над Камой соляные варницы — высокие срубы без окон.

Валит дым, скрипят колодезные журавли. И какие! Целые лесины вместо шестов. Глубоко под землёй стоят солёные озёра. Бадьями черпают из них воду, затем вываривают на огне, в железных коробах, пока соль не загустеет.

А в торгу чего только нет! Глаза разбегаются. Вон меха — куньи, собольи, оленьи. В рыбном ряду язи, судаки, стерляди, нельма и сиги, связками и поштучно. Блестит на солнце рыбья чешуя. А вот астраханский гость разложил свой товар — кисею, шелка искристые. Чуть дальше кузнечные ряды, за ними — оружейные. В одёжных лавках на любой вкус есть порты, армяки, рукавицы, шапки. Выбирай, что душе угодно!

Усмехнулся Прокофий невесело: «Только у молодца и сребреца, что медный грошик!»

В харчевном ряду купил задёшево горелый калач и зашагал обратно к воеводской избе.

Там сидел чернобородый детина в дорогом кафтане. Прокофий его сразу признал: Никита Воронов, строгановский доверенный приказчик.

— Где ж ты, братец, руду сыскал? — спросил Воронов.

— Про то я лишь воеводе объявить могу.

— Видишь? — Приказчик подбросил на ладони серебряный рубль. — Твой станет, если скажешь и навсегда забудешь.

Прокофий покачал головой.

Тогда Воронов ещё два целковых вынул. Соблазн велик: на такие деньги лошадь с подводой купить можно. Однако Прокофий ответил твёрдо:

— Нет! России медь нужна пушки лить, со шведом да с турком биться.

— Смотри, — пригрозил Воронов. — Пожалеешь.

Тут из соседней горницы выскочил писарь. Следом степенно вышел воевода, князь Вадбольский. Толстый, лицо заспанное, на щеке красный рубец от подушки. Сказал, зевая:

— Показывай свою руду.

Прокофий глянул на лавку и обомлел: сума пропала. Посмотрел под столом, за печкой — нигде нет. Вот чудеса! И вдруг заметил, как писарь украдкой подмигнул Воронову. Прокофий метнулся к обманщику, в бешенстве ухватил его за грудь.

— Отвечай, вор, куда суму девал!

Писарь испуганно взвизгнул:

— Ничего не видал! Знать не знаю!

Внезапно страшный удар сбил Прокофия с ног.

Потирая пудовый кулачище, Воронов склонился над рудознатцем. Потом, как бы невзначай звякнув серебром в кошельке, обернулся к воеводе:

— Надо бы этого забияку в рекруты сдать. А до тех пор пускай у меня погостит.

Вадбольский, глядя на кошелёк, понимающе кивнул.

Метель мела над Невой, над Петербургом, будто накрыли город белой сетью. Шпиль Петропавловской крепости тонул в снежной пелене. Инженер-поручик Василий Татищев, откинув меховую полость, вылез из саней возле здания Артиллерийской канцелярии.

— Ваше благородие!

Из-за сугроба шагнул навстречу незнакомый солдат. В руке он держал припорошённый снегом свёрток — что-то тряпицей обмотано.