Нина Боден - Дочь колдуньи

Полицейский рассмеялся.

– На твоем месте, Тим, я бы об этом не беспокоился. Честный человек вряд ли станет придавать большое значение тому, что один ребенок сказал другому. А если нет – ну и дурака же он сваляет!

– А если он не такой уж и честный? – медленно проговорил Тим.

– Возможно, это единственный способ узнать, какой он на самом деле, – сказал полицейский.

– Я не хотела болтать лишнего, – оправдывалась Утрата. -Просто Джени не сбежала от меня, как другие.

– Бедная маленькая колдунья, – вздохнул мистер Смит.

Голос его звучал непривычно нежно. Это были его первые слова с тех пор, как девочка вернулась в машину и поведала ему все, что узнала, точнее, повторила слово в слово рассказ Тима. Из того, что Тим сообщил ей о мистере Смите в пещере, Утрата так и не поняла, что тот сделал плохого. Да и как ей было сообразить? Она всю жизнь провела на этом одиноком островке и ни с кем, кроме Анни Макларен, не общалась. Девочка знала, где гнездятся канюки и как подкрасться к оленю, не спугнув его, но ничего не знала ни о грабителях, ни о ювелирных магазинах.

После того как Утрата закончила свой рассказ, мистер Смит с минуту сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой. Потом он развернул машину и поехала назад в Луинпул. За всю дорогу он не проронил ни слова, так что Утрате стало казаться, что он забыл про нее. Когда они добрались до дома, мистер Смит остался ждать девочку у заднего крыльца, пока она открывала и закрывала ворота, потом поднял ее, совсем обессилевшую, на руки и отнес на кухню. Прежде чем отправиться в Скуафорт, он отослал Анни спать, велел ей не тревожиться и обещал последить за ребенком, так что на кухне теперь царил полумрак, который рассеивали лишь слабый огонек керосиновой лампы да пламя очага. Мистер Смит усадил Утрату на скамью и наклонился, чтобы снять с нее сапоги. Девочка посмотрела на его затылок и смущенно вспомнила все, что произошло, вспомнила, какую роль сама в этом сыграла и хотела повиниться единственным доступным ей способом.

Она заговорила. Мистер Смит внимательно слушал, присев на корточки.

– Бедная маленькая колдунья, – проговорил он наконец. – Что сделано, то сделано, обратно не воротишь.

Утрата и обрадовалась, что мистер Смит не рассердился, чего она очень боялась, но произнес он это так мрачно, что на глаза девочки навернулись слезы.

– Господи, только не реви, – сказал мистер Смит, и, поборов гнев, добавил: – Я ведь говорил тебе, колдуньи не плачут.

– Я не колдунья, – всхлипнула Утрата. – Больше не колдуется. Я потеряла свои силы, все по-вашему вышло.

– Жаль! – проговорил мистер Смит с усмешкой. – Провиденье нам бы сейчас не помешало.

Он поднялся с колен и стоял теперь, глядя на огонь, размышляя о своем плачевном положении и на время забыв о ребенке. Интересно, что известно полиции? Какими фактами они располагают, а что лишь их догадки? Мистер Смит был неглупым человеком, и он допускал, что все это только ловушка, что полиции ничего на самом деле неизвестно и никаких улик против него нет, а полицейские просто надеются, что у него сдадут нервы и он сам себя выдаст. Мистер Смит нахмурился. Что ж, и такой оборот возможен, но не стоит на это рассчитывать. Если Джонса и в самом деле поймали с поличным и нашли у него драгоценности, он наверняка расколется и все расскажет, чтобы чистосердечным признанием облегчить свою участь. Среди грабителей законы чести не действуют – каждый сам за себя. Небось заявит, что его втянули насильно, что он слабый человек, вот и не устоял. Впрочем, это-то правда, мистер Смит невольно усмехнулся. Он несколько недель присматривался к мистеру Джонсу, прежде чем раскрыть ему свой план. Наблюдал, как тот обедает с приятелями, ходит по субботам с детьми по магазинам. Он был из тех безвольных людей, кто всегда остается, хоть и говорит, что должен идти, кто хоть и отнекивается, а все же берет вторую чашку кофе или еще одну кружку пива, кто всегда уступает детям, когда те просят купить им мороженое…

Мистер Смит перестал улыбаться. В сложившихся обстоятельствах слабость мистера Джонса уже не казалась ему забавной.

Он покосился на Утрату. Девочка сидела на скамье, и слезы медленно текли у нее по щекам.

– Все еще ревешь? – проворчал он. – Чего ради?

– Анни сказала, ты уезжаешь.

Его раздражение сразу прошло. Он жил одинокой бесприютной жизнью и никогда прежде никто не горевал, когда он уезжал. У него вдруг защемило сердце – странное чувство, но не неприятное.

– Будешь без меня скучать? – спросил мистер Смит.

Девочка подняла на него покрасневшие глаза.

– Так вы уезжаете?

– Думаю, сейчас морское путешествие пойдет мне на пользу. – Он задумчиво посмотрел на девочку. Если они попытались с ее помощью заманить его в ловушку, то и он может использовать ее, чтобы замести следы. – Просто сплаваю вокруг островов, может, на Трулл загляну…

– А вы не отправляетесь в Южную Америку, как мистер Джонс?

– С чего ты взяла? – Он улыбнулся. – Нет, только вокруг островов. Может, порыбачу немного…

– А можно мне с вами? Вы ведь однажды обещали!

Он ответил не сразу.

– Возможно… – произнес он неуверенно.

– Ну-ка, закрой глаза и ляг на скамью.

– Вы расскажете мне о путешествии, как в прошлый раз?

Он кивнул, и девочка послушно улеглась на подушки и прикрыла глаза.

Мистер Смит заговорил тихим, успокаивающим голосом.

– Возможно, мы поплывем еще дальше, за острова. Мы отчалим вместе с утренним отливом и возьмем курс на юг, и будем плыть и плыть до…

– До Африки, – подсказала Утрата. – Мне так хочется туда попасть.

– Ладно, до Африки. Мы поплывем вдоль берегов Африки и время от времени будем приставать к берегу, покупать ананасы, папайю и…

– И попугаев, – снова подсказала девочка и зевнула. – Не забудьте про попугаев…

– Хорошо, купим зеленого с желтым хохолком, сиреневым хвостом и красными пятнами на крыльях, а клюв у него будет острый, как садовые ножницы. Мы научим его говорить и возьмем с собой в плавание, еще научим его подсказывать время, чтобы не надо было постоянно смотреть на часы, тогда нам достаточно будет просто спросить его: «Который час?» Я, правда, никогда прежде не слышал о попугаях, которые умели бы сообщать время, но мы найдем какого-нибудь самого умного. Возможно, нам даже удастся научить его ловить для нас рыбу, как цапля. Говорят, в некоторых странах есть такие цапли, а попугай чем хуже? У нас будет совершенно особенный попугай, вот увидишь! И все нас станут упрашивать продать такую замечательную птицу, но мы, ясное дело, никому его не отдадим. Конечно, надо будет подыскать ему подходящее имя.

Мистер Смит задумался.