Евгения Басова - Я здесь живу

Костя тоже стоял огорошенный.

– Ты, – спрашивает, – всегда такая разговорчивая?

А Катя и не понимает, о чём он. Переспрашивает:

– Чего?

Костя в ответ сердито:

– Я, может, вовсе не хочу, чтобы мои дела все подряд обсуждали.

Катенька улыбнулась: а, вот он о чём! Успокаивает:

– Да это не все подряд! Это же тёть-Марина. Она из нашей деревни. Да она вообще-то моей маме двоюродной сестрой приходится!

И смотрит – не поймёт, чем мы недовольны.

Сникла, растерялась. Теперь и не скажешь, что это та самая девчонка, которая так ловко управляется с громадными животинами и по деревне шагает хозяйкой. Девочка, которой мы восхищались, на которую я хотела похожей быть!

Ей, видно, не хочется, чтоб на неё сердились.

– Пойдёмте, – просит, – ко мне во двор. Гостями будете. Я только с Луной управлюсь.

Мы думали, что ослышались оба. Костя спрашивает:

– Как – с Луной?

А это у неё корова – Луна. Катя объясняет: подоить её нужно.

Мы с Костей переглянулись. Отчего бы и не пойти в гости? Чем ещё заниматься?

Во дворе у Кати оказалось примерно как у Анны Ивановны. Здесь тоже разбегались глаза. Какие-то сооружения, маленькие домики – баня, видать, сарайчики. Всюду громоздились доски, ящики. А в середине двора стояла миска, из неё цыплята клевали.

Катя заводила в сарай Луну. Луна шла медленно, переступала ногами – и будто втягивалась вовнутрь.

Мы с Костиком тем временем огляделись. У самых ворот увидели перекладину. И это было так похоже на турник, что Костя даже рассмеялся. Перекладина тянулась от ворот к столбу, врытому поодаль. Костя подпрыгнул, повис, подтянулся разок-другой. Спросил у Катеньки, точно шутя:

– Это у тебя что, турник?

Она кивнула смущённо.

– Да…

Костя заинтересовался:

– А кто на нём занимается?

Катя застеснялась ещё больше.

– Мальчишки наши, из деревни. Они вот так делают…

Она схватилась за перекладину, и вдруг её ноги оказались сверху, промелькнули над моей головой – одна, вторая, как раскрытые ножницы.

И вот она уже снова на земле стоит – а хвостик на голове ещё продолжает лететь. Ещё какой-то миг он торчит букетом…

И мне уж до того хочется вот так же уметь на турнике, как она!

Пожалуй, всё-таки попрошу маму купить чёрные шорты. Буду как Катя. Да если бы я хоть маленько была похожа на неё – ух, и гордилась бы я! А она снова смотрит на нас, будто в чём-то виновата.

– Вы побудьте, – говорит, – я к Луне пойду.

Костик остался, а я за Катей в сарай пошла. В сарае на гвоздике висел чулок. Катя взяла его и хвост Луны к задней ноге стала привязывать.

– Зачем? – спрашиваю.

Катя говорит:

– А она бьётся хвостом.

Я удивилась:

– Так они дерутся, когда их доят?

Катя точно оправдывается:

– Нет, не все. Это наша Луна такая нежная.

Ничего себе нежная, думаю. Хвостище у неё толще моей руки. Небось, как хлестанёт таким – с ног и собьёт. Не зря его привязывают.

Под животом у Луны вымя, из него четыре отростка торчат, длинные и толстые.

Катя принесла тазик с водой (всё-то в деревне тазики!) и стала тряпочкой Луне отростки протирать. А Луна топчется на месте, вихляется из стороны в сторону. Катя её гладит по рыже-белому боку. И этот замшевый бок под её рукой ходит, волнуется – живой. Луна громко дышит.

Я только решилась тоже её погладить, Катя говорит:

– Лена, не обижайся на меня. Ты выйди, пожалуйста, с братом во дворе постой. Луна чужих чувствует. Она при тебе не будет доиться. Сама видишь, Луна у нас нежная…

Ну и подумаешь! Сиди в своём сарае с Луной!

Костя во дворе учился подтягиваться на турнике и ноги высоко подкидывать. Пока никто не видел, он тужился изо всех сил, и лицо у него такое делалось, что я чуть не фыркнула.

Из сарая слышалось, как Катя уговаривает Луну смирно стоять и хвалит:

– Вот ты какая умница!

Вскоре Катя вышла из сарая с ведром, понесла его в дом. Возвращается, в обеих руках несёт по кружке:

– Вам молочко…

Молоко тёплое оказалось, странное. Густое, травой пахнет. Я закрыла глаза и – раз-раз его быстрыми глотками.

А Костя глотнул разок и стоит время тянет. Спрашивает:

– А кто, говоришь, на этом турнике занимается? Твой брат?

– Ну да! Я же говорю, брат, Шурик, – откликается Катя. – Это Лёнчик сказал, что нам турник нужен. Не только в школе, но и дома, в своей деревне. В школу-то, в Кувакино, каждый раз не побежишь! Вот дедушка и сделал, как он нарисовал…

– А что же в вашем дворе, а не у того… у Лёнчика?

Катя плечами пожимает:

– Так ведь мой дедушка! А Лёнчику кто сделает? У него ни отца, ни деда нет, одна мама, тёть-Наташа.

Косте вообще-то неинтересно про Лёнчика. Он спрашивает на всякий случай:

– А Макар у вас есть в Липовке?

Катя докладывает:

– А то! Дед у меня Макар – это раз. Дальше – Петровы грудного своего назвали Макаром…

Костя говорит:

– Грудной – это не считается. А из больших?

Катя плечами пожимает.

– Дед…

Потом добавляет:

– Ещё папу у Лёнчика Макаром звали. Макар Михалычем.

– Нет, это не то, – отмахивается Костя.

Катя не понимает, о чём он. Да и с чего бы ей понять?

– Лёнчик, он, – говорит, – знаете какой умный! И сильный. Он из района кубок привёз!

– Какой кубок? – спрашиваю.

Катя отвечает:

– А спортивный!

Сама вся так и светится. Не иначе, думаю, нравится ей этот Лёнчик. Может, для того и научилась кувыркаться на турнике, чтобы он на неё внимание обратил.

Она видит моё недоверчивое выражение, горячится:

– Да он и по математике лучший! И в компьютерах Лёнчик разбирается. Андрей Олегович его одного пускает за компьютер, дома у себя!

Костя уточняет:

– Кто его пускает?

Катя отвечает нетерпеливо:

– Я же говорю, Андрей Олегович, наш физик! Он говорит, такого мальчика ещё не видел… Другим-то учить надо, зубрить, – а Лёнчик всё понимает с ходу…

Катя путается в объяснениях:

– В школе компьютерный класс не работает, каникулы… Я слышала, Андрей Олегович Лёне говорил: «Если что надо, приходи ко мне…» Сам он не в Липовке, в Кувакине живёт. Так Лёнчик к нему, если что, напрямик, полем – чтобы не через Собакино идти. Всего-то за час укладывается…

Костя спрашивает:

– А зачем к учителю ходить?

Катя поглядела с обидой.

– Как – зачем? Он за компьютером хочет посидеть, в интернет выйти…

Тут до меня дошло: своего компьютера у Лёнчика-то нет.

И у Кати, должно быть, нет.

Костя отпил молока, чтобы так просто не стоять. А после спрашивает:

– А где сейчас твой Лёнчик?

Катя сразу вспыхнула:

– И вовсе он не мой!

Костя ещё больше растерялся – чего это она?

Это я вижу, что Катя в этого Лёнчика влюблена. А Костя, хоть и старше меня, ничего не понимает! Думает, что она просто к словам придирается.