Мария Грипе - Тень на каменной скамейке

Свея подробно описывала их будущее счастье, и малыши слушали ее с сияющими глазами.

А когда все это будет?

Как только они упакуют все вещи. Вот тогда и будет! Когда приедет лошадь с подводой!

Они только два раза ездили на подводе, и это было самым замечательным в их жизни.

Первый раз за ними приехала Свея и увезла их из избушки Флоры. Второй раз – на похоронах Эдвина.

А теперь они опять поедут! Дальше! Когда все будет упаковано. Ой, как они спешили наполнить свои коробки!

Вечером накануне отъезда Свеи неожиданно явилась Флора. Малыши уже спали. Флора знала об отъезде от самой Свеи. Она понимала, что должна все рассказать Флоре, нехорошо было бы просто взять и исчезнуть.

Завидев Флору из окна кухни, Свея от волнения вся залилась краской.

В черном платье, которое Свея дала ей на похороны, Флора твердым шагом шла по саду.

Свея была уверена, что она передумала и пришла в последнюю минуту, чтобы забрать своих детей. Поэтому, еще не открывая дверь, она бросилась к маме:

– Помогите мне, хозяйка! Что делать, ума не приложу. Это Флора. Она пришла забрать малышей, как пить дать!

– Нет! Этого не будет!

Мама встала и пошла со Свеей на кухню. Мы с Роландом пошли за ними. Все очень волновались. Ради малышей не должно быть неприятностей. Они так радовались переезду. Им нельзя разочаровываться. Надо было успокоить Флору.

Но это вовсе и не потребовалось. Зря мы ей не доверяли. Она пришла только для того, чтобы внести свою лепту в новый дом. Она вымылась, принарядилась и была трезвой как стеклышко. Словно благородная дама пришла с визитом.

Убедившись в этом, Свея поставила кофейник, пригласила Флору сесть и подала булочки и торт. Флора села за стол. Она принесла два подарка, завернутых в шелковую бумагу. Предупредив, что развертывать надо очень осторожно, она внимательно следила за тем, как Свея развернула сначала один сверток, а затем другой.

В одном из них была кофейная чашка без блюдечка. Я узнала ее. Она стояла на комоде в избушке Флоры. Тогда она была грязная и сальная, а теперь вымытая до блеска, даже пахла духами. Флора сказала, что вымыла ее хорошим мылом.

Это вам не какая-нибудь чашка на каждый день, а украшение. Пить из нее нельзя. Флора получила ее от одной семьи в городе, где она стирала. Блюдечко от нее разбилось, и поэтому ее подарили Флоре. Чашка абсолютно целая. От нее не откололось ни кусочка. Она повертела чашку в руке и показала, какая она целая и красивая. «Правда, красивая?»

Да, конечно, красивая! Это была очень маленькая чашечка в форме колокольчика. Вся разрисованная розовыми кувшинками с почками и листьями, плавающими по голубым волнам. По краям чашечки шла кайма из золотых раковин. Ручка тоже была позолоченной.

Другой подарок представлял собой кофейное блюдечко без чашки. Я тоже видела это блюдечко на окне в избушке Флоры. С ним было то же самое. Его можно было использовать только как украшение. Это очень хорошее блюдечко, которое Флора получила от той же семьи. Здесь разбилась чашечка, а блюдечко осталось почти совсем целым. Только по краю откололся маленький кусочек, но и то с внутренней стороны, и это не было видно.

Блюдечко было очень красивое, с каймой из золотых корзинок с красными розами, синими гирляндами, золотыми бантиками и переплетенными между собой незабудками.

– Так красиво, что я глазам своим не верю, – сказала Флора, и Свея с ней согласилась.

– Но зачем мне такие красивые вещи? Это чересчур.

Нет, Свея должна обязательно их взять.

Раз она уже получила самое прекрасное, что было у Флоры, – ее малышей, то должна принять и это! Флора была настроена очень решительно. Она была очень горда и довольна собой и своей щедростью.

Свея в долгу не осталась.

– Спасибо, дорогая Флора! – сказала она. – У меня прямо нет слов.

Флора кивнула. У нее самой нет слов. Но эти подарки она во многом сделала ради малышей, растроганно объяснила она: когда-нибудь, через много лет, у них будет прекрасная память о матери. Эйнару пусть достанется парадное блюдечко. А Эдит – чашечка с кувшинками. Так она решила.

На следующий день приехала подвода. Мы все вышли попрощаться со Свеей и малышами. Папа сфотографировал их, и, несмотря ни на что, прощание получилось славным и безболезненным.

Свея показала на Лувису и шепнула маме:

– Вам, хозяйка, с ней будет хорошо. Лучше, чем со мной.

– Как вы можете такое говорить? – засмеялась мама.

– Да, хозяйка не будет чувствовать себя такой зависимой.

Мама задумалась. Сначала ничего не сказала, а потом произнесла немного изумленно:

– Разве вы старались сделать меня зависимой от вас?

– Именно так я и делала. И теперь прошу у хозяйки за это прощения!

Она села между малышами, и все трое стали махать нам, когда подвода тронулась и повезла их вниз по улице.

Какое прекрасное, какое чудесное утро! Черный дрозд заливается трелью, и весь сад блестит от росы. Я распахнула окно и протянула руки к небу. Я готова была завидовать сама себе – ведь я могла любоваться всей этой красотой.

Ничто не может сравниться с ранним утром, когда знаешь, что только ты одна во всем доме уже проснулась. Было не больше четырех утра, но я чувствовала себя совсем выспавшейся, и впереди у меня было несколько часов, пока другие не встанут. Сейчас я оденусь, возьму книгу, спущусь вниз, сяду в саду на скамейку под сиренью и стану читать.

Я уже отошла было от окна, как вдруг заметила в саду какое-то движение. Кто-то, кого заслонял кустарник, неслышно ходил по траве. Я быстро спряталась за занавеску, чтобы меня не увидели.

Это была Каролина. Она что, никогда не ложится спать? Она была уже одета в свою униформу – синее платье горничной с белым передником и наколка в волосах. Но я заметила, что на ногах у нее ничего не было, она была босиком. Вот она скрылась и села на скамью под сиренью, где собиралась сесть я. В руках у нее была книга.

Я осталась стоять у окна.

Мы почти не разговаривали друг с другом с той ночи неделю назад, когда она ворвалась ко мне. Последние дни все вертелось вокруг отъезда Свеи.

Было странно стоять вот так и наблюдать за ней, оставаясь незамеченной. Может быть, и она когда-нибудь стояла точно так же и наблюдала за мной, когда я думала, что я одна?

Она утверждает, что я боялась того, что она собиралась мне сказать! Что она имела в виду? А все ее обвинения? Куда она клонила?

А теперь она уходит от нас…

И все встанет на свои места.

Буду ли я скучать по ней? Может быть, забуду ее? И она станет для меня одной из наших горничных…

Мне не следует больше стоять вот так. Она может заметить, что за ней наблюдают.

Я в последний раз посмотрела в сад. Она сидела под сиренью совершенно неподвижно. Затем сняла с себя наколку и встряхнула короткими мальчишескими волосами. Косы остались на наколке. Они были к ней пришиты. Здорово сделано: когда Каролина надевала наколку, они выглядели совершенно естественно. Никто не мог заподозрить, что косы ненастоящие.