Мария Грипе - Дети теней

Теперь я все поняла. Вот почему София затеяла свои интриги! Она знала о существовании этого документа. Потому-то она так рвалась в комнаты Лидии. Она думала, что он находится там. По той же причине она торопилась женить Арильда и отправить его жить во Францию. Следующий шаг – избавиться от Розильды. Для этого нужно было устроить так, чтобы в замке для нее не осталось ничего привлекательного. Значит, следовало выставить за двери моего «брата» Карла.

Вот как все было просто!

Теперь я поняла и то, почему Аксель Торсон не предпринимал ни малейших усилий, чтобы найти тело Максимилиама и привезти домой. Пока его не было, ничего не могло случиться.

Однажды Аксель сказал, что знает, зачем София рыщет по замку, заглядывая в каждый уголок. Разумеется, она искала документ! Для него это было ясно. Но знал ли Аксель, где лежит эта бумага? Я спросила Амалию, но она лишь покачала головой. Она не помнила.

Теперь было главное, чтобы об этом не узнала София.

То, что у такой бесполезной старухи, как Амалия, мог храниться столь жизненно важный документ, – такое Софии даже в голову не могло прийти.

Не то чтобы в замке я чувствовала себя бесполезной, но все-таки задавалась вопросом: что мне здесь делать? Конечно, я навещала Амалию, а в остальное время… В общем, зачем я здесь, мне было непонятно.

Я обещала Каролине поговорить с Арильдом, но не знала, как к нему подступиться. Он всячески избегал меня. Мы виделись только за обеденным столом, и он смотрел на меня как на пустое место. Когда я обращалась к нему, лицо у него становилось каменным. Он не был со мною груб – этого ему не позволяло воспитание, но отвечал безразличным голосом, как бы давая понять, что я сама ему абсолютно безразлична.

Я не припоминала, чтобы кто-нибудь из нас его обидел. На Софию я тоже не могла пенять: ее здесь не было. Так что все это у меня просто не укладывалось в голове.

Розильда, в отличие от него, была приветлива, как обычно, хотя я понимала, что на душе у нее совсем не легко. Ее спасала живопись, которой она занималась почти все время. Розильда сказала, что я не должна смущаться, я ей совсем не мешаю. Я могу сидеть с ней, когда она рисует, и говорить сколько угодно. Сама она, конечно, отвечать не могла: в руках она держала кисти. Но дело не только в этом. Мыслями она была далеко от меня. Как будто растворилась в своем нарисованном мире.

Ее картины были уже не такими мрачными, как раньше. В последнее время она начала рисовать небо, и в этих картинах была явно заметна борьба между светом и тьмой. Некоторые словно предвещали конец света, но были и такие, на которых небо сияло, словно в раю.

Однажды, когда я зашла к ней, она работала над портретом Леони. Но Леони ей не позировала – Розильда писала ее отчасти по фотографии, которую сделала сама, отчасти по памяти.

Вообще-то она не питала особой приязни к Леони, я это знала, и все же портрет был написан с любовью. Даже притом, что он подчеркивал все то трагическое, что было в Леони. Розильде не нравилось, когда что-либо говорили о ее незаконченных работах, поэтому я рассматривала портрет молча, и он произвел на меня очень тяжелое впечатление. Она заметила это и взяла меня за руку, вопросительно вскинув брови.

– Ты не можешь сделать ее чуть жизнерадостней? – вырвалось у меня.

Но она грустно покачала головой. Это было правдивое изображение. Она достала из кармана блокнот и написала:

«Леони умирает, Берта».

Я смотрела на эти слова и чувствовала, что бледнею.

– С чего ты это взяла?!

«Я поняла это, как только начала ее писать».

– Не выдумывай, Розильда. Она просто не переносит нашего климата. Нам нужно отправить ее домой как можно скорее. Ты слышала, как она кашляет?

Розильда ответила:

«Леони не хочет ехать домой. Она решила для себя, что умрет здесь».

– Она сама тебе это сказала?

«На словах – нет. Но она все для этого делает. Не ест. Не спит. А однажды сказала, что хотела бы умереть у нас, в замке».

– Но ведь они с Арильдом будут жить во Франции!

Розильда покачала головой. «Это София так думает. Они вообще не собираются жениться».

– Откуда ты знаешь? Арильд сказал?

Она не ответила, лишь тяжело вздохнула.

– Мы не можем брать это на свою совесть, Розильда! Мы должны что-то сделать! Немедленно! Нельзя допустить, чтобы это случилось!

Она пожала плечами.

«Что мы можем сделать? Того, кто сам хочет умереть, уже ничем не вылечишь».

Я схватила ее за плечи и стала трясти.

– Очнись, Розильда! Мы обязательно что-нибудь придумаем! Если Леони не хочет жить, значит, есть какая-то причина!

Розильда устало вздохнула, взяла чистую кисть и вернулась к своей картине. Я вышла из комнаты. Я должна была выяснить, почему Леони хочет умереть. Но говорить об этом с ней самой было бы наверняка бесполезно.

Если не быть начеку, то очень скоро попадаешь под мрачное обаяние Замка Роз. Я это испытала на собственном опыте. И Каролина тоже. Это такое чувство, как будто ты очутился в заколдованном мире. Мы с Каролиной смогли из него вырваться. Но мы были гораздо сильнее Леони – мы держались друг за друга.

А у Леони здесь никого не было. Ей нужно было просто помочь.

Все дело в том, что она без ума влюбилась в «моего брата», но собиралась выйти замуж за Арильда, который тоже…

Нет, я была не в силах об этом думать. Ничего удивительного, что Леони хотела уморить себя до смерти. Что еще она могла сделать со своей несчастной жизнью? Одна, в этой чужой стране.

Арильд был единственным, с кем она хоть как-то общалась. Нужно было открыть ему глаза на то, что происходит. Я пошла к нему, постучала в дверь. В комнате его не оказалось, но на обратном пути я столкнулась с ним на лестнице. Лицо у него сделалось неприятным, он хотел пройти мимо, но я загородила дорогу.

– Мне нужно поговорить с тобой, Арильд.

Он отвел взгляд.

– Ты меня все время избегаешь. Почему?

– И ты еще спрашиваешь? Лгунья!

Он сделал шаг в сторону, чтобы обойти меня, но я снова встала перед ним.

– Ну нет, не пытайся сбежать! Я имею право узнать, почему ты назвал меня лгуньей.

– Неужели так трудно догадаться?

Он снова попытался проскользнуть мимо. Наши взгляды пересеклись.

– Будь добра, пропусти меня! Я не желаю с тобой говорить.

Его голос был таким же ледяным, как и его глаза. Я повернулась и опрометью сбежала с лестницы.

Я так и не узнала, чем же так смертельно его обидела. Если бы я могла это понять… Очевидно, Каролине он выказал такое же презрение. Что же случилось?

Между тем приближался Иванов день. Погода стояла холодная и ветреная, хотя небо было ясным и светило солнце. В замке по-прежнему было сыро и неуютно. Все ходили в теплой, почти что зимней одежде.