Владислав Крапивин - Шестая Бастионная

– Сколько? – переспросил Юрос.

– Больше семи сотен.

– Это хорошо, – сказал Юрос и задумался.

А Сандалик посопел и с сожалением уточнил:

– Но все же Южная часть была в городе главная. Там были самые важные улицы и дома.

– Главное в любом городе – это люди, возразил я. – Не дома, не улицы, а те, кто там живет. Город не раз бомбили, сжигали, разрушали, а люди оставались, и город – опять вот он… Пока людей не победили, нельзя сказать, что город сдан…

По лестнице взбежала стайка веселых третьеклассников. Один из них – Владик Палочкин, сосед Вихревых, – помахал нам рукой и пульнул в Юроса из пластмассовой трубки сухой ягодой. Юрос обрадованно погнался за ним, но вдруг остановился и вернулся задумчивый.

– Надо идти, – сказал Сандалик. – Скоро сбор. Юрик, ты за мной зайдешь? Или я за тобой?

– Я за тобой, – быстро откликнулся Юрос. И глянул на меня: – А вы сейчас куда? К нам?

– Я здесь постою. Посмотрю… Вам-то хорошо, а мне скоро опять уезжать.

– Когда? – одинаково огорчились Юрос и Сандалик.

– Послезавтра.

Юрос подскочил:

– А завтра пойдем с нами на яхте? Мы на «Фиоленте» пойдем, папа обещал!

– Если будет так дуть, ни одну яхту не выпустят…

Сандалик посмотрел на небо.

– Не будет, – решил он.

И правда, ветер сделался послабее, а чистого неба становилось все больше.

– Стихает, – сказал Юрос. – А недавно еще так свистело. На берегу такой грохот…

Санька улыбнулся:

– Мы еле-еле пушку услыхали, когда она в двенадцать часов на равелине бухнула.

Юрос поглядел на нас по очереди и довольно сказал:

– Понял! Меня Владька своей трубкой надоумил! Нужен пылесос!

– Зачем? – разом удивились мы с Сандаликом.

– Для пушки. Для нашей, на Девятом бастионе. Мы к самоварной трубе пылесосный шланг подсоединим, он как дунет! Будто воздушное орудие! То есть пневматическое.

– Бомбы не полетят, песок тяжелый, – деловито возразил Сандалик.

– А не надо бомбы. Мы победный салют устроим, когда бой кончится! Всяких разноцветных звездочек из бумаги нарежем и зарядим… Они как полетят! По всем дворам!

"По Шестой Бастионной и по всей округе", обрадованно подумал я. Но Юросу на всякий случай пообещал:

– Мама вот покажет тебе за пылесос. Такой салют будет…

– А у нас есть специальный, чтобы играть. Андрюшка оставил старый, когда уезжали…

– Завтра будет настоящий салют, – вспомнил Сандалик. – День танкистов. Пойдете с нами смотреть?

– Конечно.

Они разбежались. Юрос к своему дому на пригорке, Сандалик – вниз, на улицу Очаковцев.

Я постоял еще с полминуты, потом догнал Сандалика.

– Нам по пути, я в библиотеку.

Сандалик серьезно кивнул и вдруг взял меня за руку. Как Юрос, когда мы гуляли вдвоем. И сказал чуточку смущенно:

– А вы хорошо придумали, что город – это люди…

– Здрасте! Разве это я придумал? Я эту мысль еще в самые детские годы вычитал. Кстати, тоже в книжке про Севастополь…

– Ну все равно хорошо… Значит, каждый человек – это будто частичка города?

– Конечно.

– Все-все!

– Ну разумеется… А что здесь удивительного?

– Просто интересно… – Сандалик улыбнулся. – Значит, и Тарасик?

– Само собой.

Санька помолчал и вдруг спросил, глядя под ноги:

– И Димка?

– Какой Димка?

– Ну… Турчаков.

– Что поделаешь, – сказал я.

Санька пнул кожуру каштана и шепотом проговорил:

– Ну и ладно…

– Что "Ладно"?

– Да так, ничего… А здорово Юрик про салют придумал! Да? – Он еще не решался называть нового друга боевым именем Юрос.

– Да, Сандалик, – сказал я. – Замечательно.

Пойти на яхте я не смог: в библиотеке меня уговорили поехать на встречу с ребятами в ближний совхоз. Встреча получилась интересная, но о том, что не пришлось выйти в море с Юросом, Алькой и Сандаликом, я все равно жалел. Главное, и погода была очень подходящая: солнце и ветер самый тот… Зато мы встретились вечером и пошли смотреть салют. Пошли на берег между Хрустальным мысом и яхт-клубом, в молодой, недавно посаженный парк.

Громадные букеты салюта вставали над берегами и опрокидывались в черной воде рейда. Делалось очень светло, и тогда было видно, как много на берегу людей.

Сандалик взял меня за рукав и шепотом сказал:

– А пойдемте, я познакомлю…

Я увидел в нескольких шагах высокого флотского лейтенанта с малышом на руках и молодую женщину. Мы подошли.

– Вот… – засмущавшись, пробормотал Сандалик. – Это Люся, а это Гриша.

– А это Тарасик, – понял я. – Здравствуйте…

Тарасик тихо ликовал на руках у отца. Салют отражался в его глазах восторженными вспышками. При каждом залпе Тарасик молча взмахивал руками, словно хотел улететь вслед за ракетами.

Наконец салют кончился, и теплая ночь с неяркими огоньками мягко накрыла город.

– Пойдемте к нам пить чай, – сказала Люся. – То есть к нашим маме и папе…

– Нет, к нам! – заявил Юрос.

Я сказал, что провожу ребят и мы заглянем к тем и другим.

Так мы и сделали. Но сначала мы с Сандаликом долго ждали Юроса, который дурачился: спрятался под обрывом и мигал нам из темной травы фонариком.

Назавтра я уезжал из Севастополя. Сандалик и Юрос прибежали на вокзал, конечно, за пять минут до отхода поезда. Растрепанные и веселые. Сказали, что на Девятом бастионе только что закончились бои и был победный салют.

– А кто победил? – спросил я. – Вы или те, кто штурмовал?

– По очереди, – сказал Юрос.

– А салют был общий, – сказал Санька.

На прощание они подарили мне две звездочки от салюта. Одна из алой глянцевой бумаги – другая из фольги.

…Звездочки лежат сейчас между страницами общей тетради, в которой я пишу эту повесть.

Я хотел написать про год из жизни обыкновенного севастопольского мальчишки. И вот написал. Год прошел, историю тоже можно кончать. Но получилось, что в конце опять прощание, а я не люблю грустных концов.

И к тому же мне хочется рассказать еще про один день из жизни Сандалика. Про то, что случилось уже после моего отъезда.

…А в общем-то ничего и не случилось. Просто в конце октября ветреным и неласковым днем Саньку потянуло в Херсонес.

Он и сам не мог понять, почему потянуло. Такое случалось и раньше, но в хорошие летние дни, в ту пору, когда можно было встретиться с Одиссеем. А сейчас что? Одиссей в далеком плавании, под скалистыми обрывами наверняка грохочет тяжелый шторм. Вон какие низкие и беспросветные облака бегут с моря.

Но все равно хотелось оказаться на берегу. И Санька не стал спорить с собой. После уроков сел у рынка на шестой троллейбус и доехал до кинотеатра "Мир".

Самая короткая дорога вела к Херсонесу мимо школы. Той самой, где Санька в прошлом году хлебнул немало обид. Летом Санька обходил школу стороной, но сейчас была такая хмурая погода, что не хотелось удлинять путь.