Худайберды Тухтабаев - Свет в заброшенном доме

У меня на душе светло стало, радостно, но в то же время огромной тяжестью навалился страх.

– Неужели можно так наказывать человека за то, что малость поколобродил на свадьбе? – слабо улыбнулся я.

– Это не наказание, – подмигнула раисапа молодожёнам, – а наоборот, премия… Премия за то, что украсил свадьбу пением и пляской. Но это не всё. Есть ещё вопрос…

Войне скоро конец, говорила Рахбар-апа. Жизнь вернётся в мирную колею. Вот тогда-то потребуется нам много-много учителей, врачей и агрономов. Поэтому мы уже теперь должны человек двадцать девчат и парней отправить учиться в Коканд, в разные учебные заведения. Она, раис-апа, считает, что мы с Марией Павловной должны заняться подбором кандидатур.

Целых три дня бились мы, пока набрали людей. Дело в том, что вначале никто не хотел ехать, боялись. Но когда Зулейха, Хайитбай и Акрам записались в педагогическое училище, желающих попасть в медицинское училище, железнодорожную школу, нефтяной техникум стало столько, что дело чуть не дошло до драки.

Я очень хотел, чтобы Дильбар тоже поехала, стала учительницей или медсестрой, но эта упрямица отказалась наотрез.

– Пусть вначале выучится Зулейха, – заявила она. – А я пока буду помогать вам растить детишек.

Даже Мария Павловна не смогла заставить её изменить своё решение.

Я постарался приодеть Зулейху, чтобы она не слишком-то выделялась среди тех, у кого есть родители. На новую одежду, конечно, у меня денег не было. Ничем не могла помочь и Тухта-хала. Вот я и отнёс мамины платья и безрукавки портнихе, попросил подогнать их на сестрёнку.

В ночь перед отправкой «новобранцев» в учебные заведения мы с Тухтой-хала не сомкнули глаз. Испекли лепёшек, нажарили урюковых косточек, приготовили сметаны, сюзьмы.

Утром у нашего порога появился Парпибобо, мы все сошлись в большой светлой комнате, дедушка собрался сказать напутственное слово.

– Илохи аминь… – начал дедушка, не сдержался, заплакал, как ребёнок, – илохи аминь… главное, дети мои… чтоб смерти не было… Езжай, дочка, учись, воспользуйся добротой нашего государства…

Тётушка дрожащими пальцами развязала поясной платок, вынула из него кошелёк, протянула Зулейхе.

– На смерть свою вот собирала, чтоб никому не быть в тягость, когда ударит час… Возьми, доченька. Не считай себя сиротой, не трави себе сердце… Слава аллаху, брат твой, Ариф, джигитом стал, теперь вы не хуже никого…

Когда мы пришли к правлению колхоза, все отъезжающие уже сидели на двух арбах с высокими колёсами и с нетерпением ждали нас. С ними ехала Мария Павловна, которая должна была разместить всех в Коканде по учебным заведениям. Увидев нас, она шагнула навстречу, поинтересовалась, всё ли в порядке, помогла Зулейхе сесть на арбу, села сама.

– Поехали?

– Мария Павловна! – донёсся вдруг с передней арбы голос Хайита Башки. – Перед отъездом у меня просьба. Пусть Многодетный на прощание расскажет афанди.

Его поддержали и остальные отъезжающие.

– Ладно, – согласилась тётя Русская. – Только покороче, Арифджан!

– Проучился афанди в Кокандском медресе Ханым пятнадцать лет… – начал я, но меня перебил Хайитбай:

– В медресе или педучилище?

– Проучился он пятнадцать лет, – продолжал я, – но так ничему и не научился…

На этот раз мне помешал Акрамджан:

– Выходит, он носил на плечах не голову, а тыкву, как Хайитбай!..

Закончить анекдот мне не удалось, Мария Павловна, которая поняла, что нашим шуткам не будет конца, приказала арбакешу:

– Пора, трогайте!

Как только арбы тронулись с места, все, кто пришёл прощаться, заговорили разом, загалдели:

– Адыльджан, как приедешь, обязательно напиши письмо, мой жеребёнок!

– Носи деньги в поясе под рубашкой, а то в городе знаешь…

– Присматривайте там друг за другом. Будьте осторожны на улицах! Там машины!..

– Зулейха, почаще навещай Султана с Усманом, – не удержался я тоже.

Афанди – то же, что и Ходжа Насреддин, анекдот или сказка про этого героя.

Ханум – обращение к молодым женщинам.

Усьма – трава, соком которой женщины красят брови.

Ия – возглас удивления.

Ака – брат, уважительное обращение к старшим.

Камча – плеть.

Апа – сестра, уважительное обращение к старшим.

Джугара – крупа.

Анхор – река, канал.

Палван – богатырь, силач.

Бобо – дедушка.

Гирман – германец, немец.

Кяфир – иноверец.

Дастархан – скатерть с яствами, расстилаемая на полу.

Ёпирай – возглас удивления – боже мой.

Хурджин – перекидная сума.

Аксакал – почтительное обращение к старшим.

Уста – мастер.

Чайдуш – медный кувшин для кипячения чая.

Шавля – рисовая каша на масле.

Дувал – глинобитная стена.

Суюнчи – подарок за сообщение радостной вести.

Сандал – низкий квадратный столик, который ставится над углублением в земляном полу с горячими углями и сверху накрывается одеялом; служит для обогревания зимой.

Оббо – возглас удивления.

Шайтан – чёрт, дьявол.

Нишалда – лакомство из взбитых яичных белков с сахаром и мыльным корнем.

Вой-дод – караул, на помощь.

Здесь и далее перевод стихов В. Евпатова.

Сумаляджан – сладкодушный.

Сумаляджан – сладкодушный.

Ата – отец, уважительное обращение к пожилому мужчине.

Хала – тётя, тётушка.

Ашык – косточка из коленного сустава ноги барана, телёнка для игры в альчики.

Мункар и Накир – имена двух ангелов, якобы подвергающих допросу покойников в могиле.

«Яр-яр» – свадебная песня.

Карнай – духовой музыкальный инструмент.

Курак – нераскрывшаяся коробочка хлопка.

Катык – кислое молоко, творог.

Кибла – сторона, в которую обращаются мусульмане во время молитвы.

Сюзьма – кислое молоко, из которого отцежена вода.

Паранджа – балахон, накидываемый на голову с сеткой из чёрных конских волос.