Дэвид Алмонд - Новенький

– Прекрати, Билли, – обрывает его Луиза и поворачивается ко мне. – Ну, похвали Джорджа, Данни!

– Хвалю, – говорю я.

Я открываю свой альбом. Там у меня Коган-лес, по памяти рисовал.

– Умница, Джордж! – повторяет Луиза.

Джордж молчит.

Я смотрю на другой стол – на Макси. За окном проносится стая голубей. Птицы. Свободные как птицы. Вот так мы с Макси и хотим жить.

– Итак, – говорит мистер Гуру. – Начнём день с зарядки для мозгов. Заставим их крутиться, скакать и бегать наперегонки! Пусть работают!

– Фу… – Билли морщится. – Опять устный счёт.

Луиза садится попрямее, сжимает кулаки. Это у неё высшая степень сосредоточенности.

Мистер Гуру хлопает в ладоши, широко раскрывает глаза, замирает, выдерживает паузу…

– Три! Два! Один! Начали! – командует он и тут же: – Семь плюс шесть?

– Тринадцать! – кричат все.

– Двенадцать умножить на три?

– Тридцать шесть!

– Семь плюс четыре, плюс три, минус девять?

– Пять! – выпаливает Луиза и ещё пара учеников, но она всё-таки первая.

Мистер Гуру снова держит паузу. Потом поднимает палец и быстро-быстро говорит:

– Десять-плюс-десять-плюс-семь-плюс-десять-плюс-девять-минус-два?

– Тридцать четыре, – это снова Луиза.

– Двенадцать разделить на четыре, умножить на десять, умножить на десять, минус девять?

– Двести девяносто один! – это уже Кэтрин Фостер, она сидит рядом с Макси.

Мистер Гуру довольно улыбается.

– Десять-плюс-десять-плюс-десять-плюс-десять-плюс девять-минус десять?

– Тридцать девять! – Это для всех легкотня.

– Двадцать пять умножить на шесть, умножить на десять?

– Тысяча пятьсот! – Луиза.

– Верно! – говорит мистер Гуру. – Пятьдесят умножить на пятьдесят, минус сто?

Пауза.

– Две тысячи четыреста? – Кэтрин Фостер, робко.

– Верно! Девять умножить на семь, умножить на три, умножить на десять?

Долгая пауза. Потом вдруг:

– Тысяча восемьсот девяносто, – это Джордж.

– Двенадцать минус три, умножить на восемь, плюс сто, разделить на восемь?

– Двадцать одна целая и пять десятых, – Джордж.

Мы смотрим на него во все глаза.

– Двадцать три умножить на семьсот двадцать шесть? – произносит мистер Гуру.

– Шестнадцать тысяч шестьсот девяносто восемь.

Джордж не мигает. Почти не двигает губами. Ни на кого не смотрит. Мисс Кристал строчит в блокноте.

Мистер Гуру усмехается, хлопает в ладоши.

– Девяносто девять умножить на пять, умножить на сорок два, разделить на шесть, умножить на десять?

– Тридцать четыре тысячи шестьсот пятьдесят, – мгновенно отвечает Джордж.

– Сэр, он правильно считает? – спрашивает Луиза.

– Понятия не имею. – Мистер Гуру что-то записывает и достаёт калькулятор.

– Семьдесят четыре умножить на сорок пять, разделить на шесть, плюс две тысячи триста пятьдесят шесть, разделить на восемь?

– Триста шестьдесят три тысячи восемьсот семьдесят пять, – без запинки отвечает Джордж.

Мистер Гуру стучит по кнопкам калькулятора.

Улыбается сначала Джорджу, потом всем нам.

– Верно, – говорит он. – Молодец, Джордж.

Все пялятся на Джорджа. Мисс Кристал строчит в блокноте. Джордж смотрит в окно. Мимо снова проносятся птицы.

– Как ты это делаешь, Джордж? – спрашивает Луиза.

– Я очень умный мальчик, – отвечает Джордж.

– Ещё бы! – восклицает мистер Гуру. – Вы все очень умные. Просто по-разному!

Птицы кружат над школой и вопят. А теперь в окно застучал дождь. Джордж смотрит на капли на стекле. Наверно, он из тех, особенных, детей. С виду – тормоз, а внутри куча талантов. Я вглядываюсь в его лицо и спрашиваю:

– Ты откуда взялся, Джордж?

Он смотрит на меня своими светло-голубыми глазами и молчит. Я повторяю вопрос, но мистер Гуру меня останавливает.

– Не приставай к новенькому, Данни. Договорились?

Я перевожу взгляд на рисунок, на Коган-лес. Он совсем близко – сразу за квадратными домами, прямоугольными садами и прямыми улицами. Как же хочется туда, на волю…

– Что ж, мозги мы подзарядили, – говорит мистер Гуру. – Теперь поговорим об истории и географии. Об эпохе великих открытий и путешествий!

Учитель достаёт большую квадратную карту мира, берётся за верхний край, и рулон раскатывается вниз, к его ногам, видна только голова.

– Как вы помните, – начинает мистер Гуру, – мы уже прошли по маршрутам таких великих первооткрывателей, как…

– Васко да Гама! – выкрикивает кто-то.

– Колумб!

– Максимилиан Карр! – вопит Макси Карр.

Все смеются.

– Магеллан!

– Америго Веспуччи!

«У меня тоже есть маршруты», – думаю я.

– Да, все эти люди… почти все, – уточняет мистер Гуру, с усмешкой взглянув на Макси, – отправились открывать новые миры! Через горы и ледяные торосы, за океаны – в Великое Неизвестное! Но сердца у искателей приключений не железные. Порой этих людей обуревал страх. Найдут ли они путь домой? Не съедят ли их дикари? Не сожрут ли огромные морские чудовища? Не свалятся ли они в никуда, доплыв до края света?

– Тогда зачем они туда попёрлись? – ворчит Билли.

– Мечтали найти сокровища, – отзывается мистер Гуру. – Были отважны, безрассудны и свободны…

– Глупы и тупы, – добавляет Билли.

– Или, – встревает Макси, – им просто не нравилось там, где они жили.

– Не исключено! – говорит мистер Гуру. – Одни стремились прочь от хлопот и забот, от повседневности. Другие мечтали завязать с воровством или убийствами. Третьи хотели забыть своё горе, утрату близких…

Он указывает на синие океанские просторы.

– Представьте, мы на борту крохотного деревянного кораблика в огромном бурном море. Под нами – ужасная бездна. Над нами – бескрайний космос. Внутри – страх, ощущение неизбежной гибели. Кто из нас готов к таким подвигам?

– Чур, без меня, – говорит Билли.

Я чую, к чему клонит учитель. Сейчас он велит нам представить, будто мы плывём на край света. Сочинение, короче, придётся писать, вот ведь занудство…

Я никуда не хочу плыть. Лучше просто надеть на плечи рюкзак и топать куда глаза глядят. С Макси.

Джордж рассматривает рисунок в моём альбоме.

– Я туда хочу, – говорю я ему. – Не в море.

Он протягивает руку, касается рисунка пальцами.

– Нравится? – спрашиваю я.

Он молчит.

– Там, в лесу, словно другой мир, – говорю я.

Мисс Кристал наблюдает за нами. И что-то записывает.

Почему она всё время шпионит, почему всё время подглядывает за мной и Джорджем? Мне хочется встать между ней и ним, хочется заступиться за Джорджа: пусть живёт, как хочет.