Ференц Молнар - Мальчишки с улицы Пала

— Дело вот в чем. Мне стало известно, что вы организовали какое-то общество. Так называемое «Общество замазки». Тот, от кого я узнал об этом, передал мне и список членов. Вы — члены этого общества. Верно?

Никто не ответил. Все стояли молча, повесив головы, всем видом своим подтверждая, что обвинение справедливо.

— Давайте разберемся по порядку, — продолжал господин Рац. — Прежде всего мне хотелось бы знать, кто это организовал общество, когда ясно было сказано: никаких обществ я не потерплю?

Молчание.

— Это Вейс, — робко произнес чей-то голос. Господин Рац строго посмотрел на Вейса.

— Вейс! Ты разве сам не умеешь отвечать?

— Умею, — прозвучал смиренный ответ.

— Почему же ты молчал?

Но бедный Вейс опять ничего не ответил.

Господин Рац закурил сигару и пустил дым в потолок.

— Итак, начнем по порядку, — повторил он. — Во-первых, скажи, что это за «замазка»?

Вместо ответа Вейс извлек из кармана какой-то комок и положил на стол. Несколько мгновений он созерцал его, потом промолвил чуть слышно:

— Вот она.

— И что же это такое?

— Это такая вязкая штука, которой стекольщики окна замазывают. Стекольщик замажет раму, а мы возьмем и выковыряем ногтями.

— И это все ты наковырял?

— Нет, что вы! Это общественная замазка.

— Что такое?! — вытаращил глаза учитель.

— Ее все члены общества собирали, — объяснил Вейс, немного осмелев. — А хранить комитет поручил мне. До меня хранителем был Колнаи, потому что он казначей… Но у него она вся высохла, потому что он совсем ее не жевал.

— Так ее жевать нужно?

— А как же? А то она затвердеет и ее нельзя будет мять. Я ее каждый день жевал.

— Почему же именно ты?

— Потому что в уставе сказано, что председатель обязан хоть раз в день жевать общественную замазку, иначе она засохнет…

Тут Вейс заревел.

— А председатель сейчас я… — всхлипывая, объяснил он. Дело становилось нешуточным.

— Где вы набрали такой большой комок? — спросил учитель, повысив голос.

Молчание. Учитель взглянул на Колнаи:

— Отвечай ты, Колнаи! Где вы набрали столько? Колнаи затараторил, вероятно желая поправить дело чистосердечным признанием:

— Видите ли, господин учитель, это началось месяц тому назад. Неделю жевал я; но тогда ее было поменьше. Первый кусок принес Вейс, и мы основали общество. Он с отцом ехал на извозчике и наскреб замазки с окошка кареты. Все ногти обломал до крови. Потом разбилось окно в классе пения, и я еще днем туда забрался и чуть не до вечера стекольщика ждал. В пять часов он пришел, и я попросил: «Дай мне кусочек», но он не ответил, потому что не мог: у него была полна пасть замазки.

Учитель нахмурился:

— Что это за выражения? Пасть бывает у лошадей!

— Ну, полон рот. Он тоже ее жевал. Я подошел и спросил, можно ли мне посмотреть, как он стекло будет вставлять. Он кивнул. Я стал смотреть, а он вставил стекло и ушел. Тогда я подошел к окну, выковырнул замазку и унес с собой. Но я ведь не для себя украл… а для общества… о-хоб… ще-хест… ва-ха…

Он тоже начал всхлипывать.

— Не плачь, — сказал господин Рац.

Вейс, теребя полу своего пиджачка, в замешательстве заметил:

— Чуть что — сейчас в рев…

Но Колнаи заплакал навзрыд. Вейс сердитым шепотом сказал ему:

— Не реви!

Но тут же сам разревелся. Этот дружный рев тронул господина Рада. Он несколько раз глубоко затянулся сигарой. И тут Челе, элегантный Челе, с гордым видом выступил вперед, решив, что пришло время и ему показать достойную римлянина твердость характера, которую накануне на пустыре проявил Бока.

— Простите, господин учитель, — решительным тоном объявил он, глядя ему прямо в глаза, — но я тоже достал для общества замазку.

— Откуда ты ее взял? — спросил господин Рац.

— Я разбил дома ванночку для купания птиц, мама ее замазала, а я выковырял замазку. Канарейка стала купаться, и вся вода вытекла на ковер. Ну зачем такой пичуге купаться? Вот воробьи — грязные, а никогда не купаются.

Господин Рац наклонился вперед и пригрозил:

— Что-то ты, Челе, развеселился некстати! Смотри у меня! Колнаи, продолжай.

Колнаи сопел и всхлипывал.

— О чем продолжать? — спросил он, утирая нос.

— Где вы взяли остальное?

— Челе ведь сказал… И еще мне общество выдало шестьдесят крайцаров на замазку.

Это господину Рацу не понравилось.

— Значит, вы и за деньги покупали?.

— Нет, не покупали, — возразил Колнаи. — Просто мой папа доктор и по утрам объезжает больных на извозчике, и один раз он взял меня с собой, а я соскреб замазку с окошка — хорошая, мягкая была замазка, и тогда общество выдало мне шестьдесят крайцаров, чтобы я нанял ту самую карету; я и нанял и проехал в ней до самого Поселка чиновников и всю замазку выковырял, изо всех четырех окошек, а домой вернулся пешком.

Учитель что-то вспомнил:

— Так это тебя я встретил тогда возле Академии Людовики?

— Да.

— И окликнул… а ты мне не ответил…

Колнаи, опустив голову, уныло объяснил:

— Потому что у меня была полна пасть замазки…

И тут повторилось все сначала: Колнаи опять залился слезами, Вейс опять заволновался, начал теребить полу своего пиджачка и сказал в смущении:

— Чуть что — сейчас в рев…

И, глядя на него, сам заревел. Господин Рац встал и начал ходить взад и вперед по комнате.

— Хорошенькое общество, нечего сказать! — промолвил он, покачав головой. — И кто же был председателем?

Тут Вейс мгновенно позабыл все свои горести и, перестав плакать, с гордостью заявил:

— Я.

— А казначеем?

— Колнаи.

— Давай-ка сюда оставшиеся деньги.

— Пожалуйста.

Колнаи полез в карман. Карман и у него был не меньше, чем у Чонакоша. Порывшись там, он принялся по порядку выкладывать содержимое на стол. Сначала извлек форинт и сорок четыре крайцара; потом две пятикрайцаровые почтовые марки; письмо-секретку; две гербовые марки стоимостью в крону каждая; восемь новеньких перышек и наконец цветной стеклянный шарик. Учитель, сосчитав деньги, нахмурился:

— А деньги у вас откуда?

— Это членские взносы. Каждый платил по десять крайцаров в неделю.

— Но для чего вам деньги?

— Просто чтобы взносы платить. Вейс от своего председательского жалованья отказался.

— Сколько ж оно составляло?

— Пять крайцаров в неделю. Почтовые марки принес я, секретку — Барабаш, а гербовые марки — Рихтер. У него отец… он у отца…

— Украл?… Да?… — перебил учитель. — Рихтер!

Рихтер, потупившись, сделал шаг вперед.

— Украл?

Рихтер молча кивнул.

— Какая испорченность! — покачал головой господин Рац. — Кто твой отец?

— Доктор Эрне Рихтер, адвокат по уголовным, гражданским и финансово-правовым делам. Но только общество вместо этой подложило другую марку.