Владимир Майборода - Каникулы безобразия и другие невероятные истории

«Ту, ту-ту, ту!» – пропели внутри у котёнка звонкие трубы, что означало «В атаку!», и он бросился вперёд.

Пых подпрыгнул и, зацепившись когтями, повис на шторе.

– Тресь! – сказала штора, и половина крючков, на которых она держалась, отвалилась. Пых понял, что надо спешить. Карниз поскрипывал, штора угрожающе раскачивалась и трещала.

«Спокойно, у меня всё получится!»

Пых выбросил вперёд правую переднюю лапу и зацепился когтями повыше. Затем то же проделал левой лапой. Медленно, но уверенно он лез наверх.

«Интересно, я уже высоко?»

Он осторожно повернул голову.

– Ого! – громко мяукнул Пых, а про себя подумал, что лучше бы не смотрел вниз.

Вот и карниз, можно и дух перевести. Теперь-то он узнает, кто осмелился напасть на их дом. Враг был чёрный, у него было много-много ножек и глаз-бусинок. Великаном его не назовёшь, весь он поместился бы на кончике лапки Пыха.

«Ну и что, что мал, не место ему в нашем доме!»

Пришелец сидел на другом конце карниза и таращился на котёнка.

«Только не смотреть вниз!»

Пых прижался животиком к деревянной палке и пополз вперёд. Чужак поднял сразу несколько ног и, размахивая ими, что-то пытался сообщить Пыху.

«Пугает, наверно! Ну уж нет! Сейчас я до тебя доберусь!»

Карниз прогибался и громко скрипел. А как мешала паутина! Она как будто специально налипала на глаза и нос, чтобы помешать. Пых оторвал лапу от карниза и попытался её смахнуть.

– Скрип-п-п! – сказал карниз.

Передняя лапка соскользнула. Он старался сохранить равновесие, но задние лапы предательски съезжали. Пых замер.

– Скрип-скрап-скруп! – карниз раскачивался, напевая песенку.

– Крух! – выскочили из стенки шурупы крепления.

– Мяу! – успел сказать Пых, зажмурился и полетел вниз.

– О-хо-хо! Ой, мамочки, что же ты натворил!

Пых открыл глаза. Он увидел пол и перевёрнутую табуретку. Болела лапа и бок. Не видно было только того, кто говорил.

– Кто здесь? – спросил Пых.

– Хто-хто? Я здешь!

Пых почувствовал, как кто-то пробежал между ушами, по носу и опустился на пол перед его мордочкой. Это был тот самый многолапый и многоглазый.

– Здравштвуй, Пых! – он протянул одну из ножек вперёд и коснулся лапы котёнка. – Я – Шеня!

– Шеня?

Пых сел и обкрутился хвостиком.

– Не Шеня, а Шеня, понимаешь? Первая буква, как шон! – чёрный нетерпеливо стукнул ногой по полу, – ну что ты такой непонятливый! Шошишка, мяшко, колбашка!

– А-а-а, – догадался Пых, – так ты Сеня! Сеня, а ты кто? И что ты делаешь в моём доме?

Сеня оттолкнулся всеми ножками, подпрыгнул и, приземлившись, обежал вокруг Пыха.

– Я возмущён до глубины души! Я паук-шенокошец! И живу здешь очень давно! А вот некоторые хвоштатые появилишь тут пару дней назад и объявляют дом швоим!

Все восемь Сениных ножек притопывали, а восемь глазок негодовали. Пых приподнял лапу:

– Я сейчас как дам тебе! Будешь знать, как обзываться!

– Не-е-ет! – Сеня поднял вверх четыре ноги, – меня нельзя обижать! Я – шимвол домочадштва! Если шо мной что-то шлучитша – в дом придёт беда!

Пых усмехнулся:

– Это кто так сказал?

– Это мама Катя так говорит! Она даже штараетша мою паутинку не трогать, а ты вот взял и вшё ишпортил!

Сеня показал ногой туда, где ещё недавно висели карниз и шторы. Пых посмотрел, и ему стало не по себе. Карниз держался на одном шурупе. Шторы валялись на полу. Горшок с цветком, стоявший на подоконнике, упал и разбился, а земля рассыпалась по всей кухне.

– Ой, Пых и доштанетша же тебе! – Сеня помолчал и добавил, – может быть даже, тебя выгонят из дома!

Пых представил, что его выставили на улицу. А как же Вадик? Как он будет жить без друга? И никто больше не погладит Пыха, не почешет за ушком! А вкусняшки? Даже «сушки» никто не даст!

Пых поднялся и, опустив голову, побрёл в детскую комнату. Не в силах сдержать горе, он заплакал:

– Ау-вау-мяу!

Сеня забежал вперёд и остановил его.

– Пых, ты это… ты шпрячьша пока, что ли? Мама Катя добрая, покричит и ушпокоитша. Карниз папа Валера повешит. А паутинку я новую шплету! Не переживай так, ладно? Вшё будет хорошо!

Он протянул свою тоненькую ножку и погладил котёнка по лапке.

Пых вздохнул:

– Спасибо, Сеня!

Котёнок забрался в корзинку под кроватью, свернулся клубочком и долго лежал, иногда тяжело вздыхая, пока не уснул.

Пыху приснился подвал. Было темно и страшно. Он вылез через окошко во двор и хотел погреться на солнышке. Но тут прибежал Серёга, закричал: «Ага, попался!» – и попытался его схватить. Пых бросился со всех лап и уже почти убежал от Серёги, как откуда-то выскочила овчарка Герда и, оскалив зубы, погналась за ним.

Пых проснулся. Дрожали лапы и хвост.

«Как хорошо, что это всего лишь сон!»

Звонок в дверь прервал его грустные мысли.

«Мама Катя пришла!»

Пых хотел было бежать, чтобы встречать её и проверять сумку и пакет, но вспомнил, что натворил.

В прихожей раздались голоса. Котёнок выбрался из-под кровати и крадучись выглянул в коридор.

Папа Валера и Вадим стояли плечом к плечу, загородив проход.

– Мамочка, а как у тебя дела? Как день? – звонко спросил Вадик.

– Да… м-м-м… вроде всё хорошо! – послышался удивлённый голос мамы Кати. – А в чём дело? И почему вы не даёте пройти?

– Помнишь, ты говорила, что хочешь новые шторы? – голос у папы Валеры был неестественно весёлым.

Мама Катя решительно отодвинула мужа и шагнула в сторону кухни.

– Мамочка, ведь главное, что мы все живы и здоровы, правда? – отчаянно прокричал ей вдогонку Вадик.

Через секунду из кухни раздался крик: «Где он?!»

Пых попятился назад и попытался ускользнуть обратно под кровать, но не успел. Мама Катя стремительно влетела в детскую и схватила его на руки.

«Всё, мне конец!» – подумал Пых и зажмурился.

Он почувствовал, как мягкие руки тискают его, проверяют каждую лапку и даже хвост.

– Пышечка мой маленький, ты цел? Ты не ушибся?

Пых осторожно открыл глаза и увидел встревоженную маму Катю. Он легонько толкнул её головой в лицо и замурлыкал.

С потолка на паутинке спустился Сеня и повис у мамы над головой. Он подмигнул Пыху четырьмя глазками: «А Шеня тебе говорил, что вшё будет хорошо!»

– Ку-ку! – послышалось из-за стенки как-то особенно насмешливо.

«Да ну тебя! Кукукай сколько влезет», – подумал Пых. Такое замечательное настроение никаким «Ку-ку!» было не испортить!

Вадик сидел за письменным столом, подпирая щёку рукой, и тяжко вздыхал. Пых не понимал причины плохого настроения друга. Вроде всё было на пять муров: все здоровы, никто никого не ругает, солнышко светит, недавно поели вкусняшек, и главное, сегодня обязательно случится что-нибудь интересное! А Вадик вздыхает и вздыхает!