Сергей Булыгинский - Мишка с разными глазами

– Зачем ты моего лешего спрятал?

– Чтобы ты понял, что Вася не ябеда. Видишь, он не сказал про меня, даже когда ты думал, что это он украл. Потому что не хочет, чтобы его считали ябедой. А обманывать он не умеет, а то бы просто сказал, что не знает.

Костя подошёл к Васе и сказал:

– Я больше не буду называть тебя ябедой. А хочешь, я тебя обманывать научу?

Все засмеялись, а вместе с ними и Анна Сергеевна, которая с интересом слушала весь разговор. А потом сказала мечтательно:

– Нет уж, не надо. Вот если бы Вася научил всех детей всегда говорить только правду…

И, вздохнув, добавила:

– Да и взрослых тоже.

У Вовки в детском саду тоже была любимая игрушка – большой самосвал с красной кабиной и жёлтым кузовом. Если дети затевали какую-нибудь стройку, из песка в песочнице или из кубиков в игровой комнате, Вовка всегда был тут как тут, загружал в машину стройматериалы и подвозил их на стройплощадку. В этот раз решили строить крепость. Вовка возил машину по всей комнате, собирал разбросанные кубики и загружал в кузов. Он уже отвёз на стройку две полные машины, когда случилась авария. Серёжка Коноплёв подскочил к самосвалу и с криком: «Прокати меня!» с размаху плюхнулся в кузов. Машина вообще-то была достаточно прочная, чтобы выдержать мальчишку, но садиться-то надо осторожно, она же не настоящая, а игрушечная!

Раздался громкий хруст, и задние колёса нелепо вывернулись на сломанной пополам оси.

– Ты чего делаешь?! – запоздало воскликнул Вовка.

– А чего, я покататься хотел. А она, что ли, сломалась?

– Не сломалась, а ты сломал, – сердито сказал Вовка. – Вот и чини теперь!

Зря он это сказал. Когда на прошлой неделе Анна Сергеевна прочитала детям стихи про упрямого Фому, она со смехом добавила, что герой этого стихотворения мог бы ещё кое-чему поучиться у Серёжи. Когда от него чего-то требовали, он всегда сначала искал возможность поступить наоборот, а если не находил, то пропускал требование мимо ушей. Вот и сейчас он решил, что доломать машину Вовка ему не даст, повернулся и пошёл искать себе другое занятие.

Жаловаться Анне Сергеевне Вовка не стал, и в драку не полез. Но нельзя же оставлять такой поступок безнаказанным! Весь день он обдумывал способ отомстить Серёжке, но так ничего и не придумал. Уходя домой, он забрал с собой сломанную ось и колёса. Папа придумает, как починить машину.

Папа покопался в инструментах, нашёл длинный болт, отпилил его по размеру сломанной оси, и отобрал шесть гаек. Потом показал Вовке, как надевать колёса и завинчивать гайки специальным гаечным ключом.

Оказалось, что гайки надо навинчивать по две сразу и плотно прижимать одну к другой, чтобы и колесо крутилось, и гайки не развинчивались. Когда Вовка сам надел колёса и закрепил гайки, папа сказал:

– А теперь развинти всё обратно, а то тебе будет не вставить ось на место. Поставишь ось, и снова закрутишь. Ключи можешь взять с собой, только не забудь принести обратно.

Ночью Вовке опять приснился мишка.

– Ну что, придумал, как отомстить Серёжке? – насмешливо спросил он.

– Нет, – честно ответил Вовка. – Я передумал ему мстить. А машину я завтра сам починю.

– Ну и правильно, – одобрительно кивнул головой мишка. – Никогда не надо мстить, тем более друзьям. Ты отомстишь, он тоже захочет тебе отомстить, так друзья и становятся врагами. Но позволять ему ломать чужие игрушки тоже нельзя. А если сломал, надо заставить починить.

– А как? Он же всё наоборот делает. Не бить же его!

– Бить не надо, он тогда ещё упрямее будет. Упрямство надо побеждать хитростью.

Больше мишка ничего не сказал, и Вовке опять пришлось поломать голову, чтобы найти правильное решение.

Утром Вовка выпросил у Сони Ветровой её любимого плюшевого зайца, который в последнее время немного похудел: у него разорвался шов на боку, и оттуда сыпались опилки. Потом подошёл к Анне Сергеевне:

– Я буду играть в ремонт, чинить сломанные игрушки. Дайте мне иголку с ниткой, зайца зашить.

– А ты не уколешься? – забеспокоилась воспитательница.

– Вы же девчонкам даёте иголки, куклам платья шить, а я что, не могу? – с обидой спросил Вовка.

– Ладно, попробуй, только осторожнее.

Вовка устроился на скамеечке в углу, а рядом положил свою сломанную машину. Пыхтя от усердия, он кривыми стежками зашивал разорванный бок зайца, когда подошёл Серёжа, который, кроме упрямства, отличался ещё изрядным любопытством, и спросил:

– Ты чего делаешь?

– Не видишь, игрушки чиню. Не всем же ломать, кому-то и чинить надо. Вот зашью зайца, а после обеда буду машину ремонтировать, которую ты сломал. Мне папа новую ось сделал, ключи гаечные дал и показал, как надевать колёса.

Вовка выложил на скамейку новую ось, колёса и ключи, подробно рассказал Серёже, как он будет чинить машину, а напоследок добавил:

– А ты иди играй, ты только ломать умеешь.

В этот раз Серёжа подозрительно быстро расправился с обедом и убежал играть. А Вовка, наоборот, неторопливо прожёвывал каждый кусок и ушёл последним. Как он и расчитывал, Серёжка к этому времени уже зажимал последнюю гайку, воровато оглядываясь на дверь.

– А я её починил! – заявил он, торжествующе глядя на Вовку.

Вовка осмотрел крепления, проверил, как крутятся колёса, и снисходительно признал:

– Молодец, хорошо поработал. Не такой уж ты и упрямый, оказывается.

– Как это? – Серёжа глаза выпучил от неожиданности.

– Ну, я же тебе сказал вчера, чтоб починил машину, и ты починил. Где ж тут упрямство? Правда, Анна Сергеевна?

В овка ещё с утра заметил, что Кирилл Барсуков ведёт себя не так, как обычно. Во время завтрака он сидел, как на иголках, с загадочной улыбкой на лице, а потом стал через каждые пять минут приставать к Анне Сергеевне с вопросом, когда пойдём на прогулку. Когда время настало, он быстро оделся и первым выскочил наружу. Вовка вышел вместе с остальными ребятами минутой позже и увидел Кирилла и его папу, сидящих на разных концах скамейки, а между ними… Между ними стояла несбыточная Вовкина мечта – красная блестящая радиоуправляемая машина с широкими колёсами и мощным мотором. За такую игрушку Вовка отдал бы всё, что у него есть, но цена её была такая, что он и не пытался просить папу о таком подарке. А Кириллу папа купил, и это было несправедливо.