Вячеслав Сукачев - Ранние журавли

Обо всем этом он пока что не знает, как не знает о том, что дед Плехеев сейчас стоит за их спиной и силится угадать, что за интерес такой разглядывают ребята на той стороне реки.

Вечером отец сказал:

– Ну, Карысь, женщины дома останутся, а мы с тобой в лес поедем.

– В лес?– Карысь задохнулся от счастья.

– В лес,– усмехнулся отец и строго добавил:– Пусть тебя мама как следует оденет.

Карысь во всю прыть рванул в дом, но вдруг притормозил, оглянулся на отца, нахмурился и медленно, вразвалочку пошел дальше.

Мать что-то писала за столом. Он сел напротив, ожидая. Но она продолжала писать: сухо поскрипывало перо, тикали часы на стене. Карысь обязательно хотел, чтобы первой заговорила мама, обратила на него внимание, и тогда бы он солидно сказал, что собрался в лес и по этому случаю надо бы что-то пододеть, так как комара в лесу – страсть. Но перышко скрипело, часы тикали, время шло. Карысь не на шутку забеспокоился, завозился на стуле, хотел постучать ногой по полу – ноги не доставали. Наконец он не выдержал этого скрипа, этого тиканья и тронул маму за рукав:

– Ма-а…

– Что? – Перо продолжало скрипеть.

– Я в лес поехал.

– Что?! – Перо пискнуло и стихло. Мама удивленно посмотрела на него: – В какой еще лес?

– Да. С папой.

Карысь заробел и говорил чуть-чуть плаксиво, совсем не так, как собирался раньше. Он знал, что все будет зависеть от маминого решения. А как она поведет себя, никогда нельзя было угадать наперед.

– С папой? – Мама сняла очки и внимательно посмотрела на него.

Снимала очки она редко, в самые решительные минуты, и тогда Карысь видел, какие у нее большие и хорошие глаза. И были бы совсем хорошие, если бы не строгое, а то и сердитое выражение. За стеклами они казались добрее, и Карысь любил, когда мама – в очках.

Карысь насупился, аккуратно положил руки на колени и решительно сказал:

– Женщины дома останутся, а мы в лес поедем… Меня надо одеть, чтобы комары не кусали.

Мама быстро надела очки и, привстав из-за стола, толкнула створки окна. Сразу же в комнате запахло улицей, и Карысь услышал, как отец легонько понукает Серка, заводя его в оглобли.

– Виктор, – окликнула мама, – ты далеко собрался?

– Нa стан. – Наверное, отец улыбнулся, голос у него был приглушенный. – Надо мазь туда завезти.

– Ты хочешь взять Сережу?

– Пусть проветрится.

– Это далеко?

– Да нет: они нынче у Галкиной Ямы стоят.

– Ну хорошо. – Мама захлопнула створки и посмотрела на Карыся. – Вообще-то после твоего самостоятельного похода в лес не стоило бы тебя пускать… – Мама неожиданно улыбнулась. – Но уж раз отец просит….

Через десять минут тяжелый и почти плачущий Карысь вышел на улицу. Чего только не было на нем надето! Но особенно ненавистным и смешным показался Карысю башлычок у куртки, который мама нахлобучила ему на голову и не велела ни в коем случае снимать.

Серко уже был запряжен в плетеный ходок и гладил себя под бородой о столбик палисадника, а отец мазал солидолом переднюю ось. Карысь подошел и встал сбоку. Ему хотелось помочь, но он не знал как. Тогда он присел на корточки и пододвинул жестяной лист с солидолом ближе к колесу.

– Ну вот, – сказал довольный отец, – все…

Он закрутил гайку встал на жестянку с солидолом. Карысь испугался и потянул жестянку на себя.

– Помогаешь? – усмехнулся отец и пошел чистить ботинок. – Ты солидол пока на место отнеси, да будем трогать.

Карысь отнес и подошел к Серку. Лошадь внимательно посмотрела на него и вздохнула. С нижней толстой губы свисла у Серка светлая, в пузырьках, слюна. Карысь взял пучок сена и хотел вытереть слюну, но Серно мягко потянул к себе пучок и проглотил. Железный мундштук, что был у него во рту, не помешал. Карысь задумался и незаметно скинул башлык.

Отец разобрал вожжи, взбил сено в ходке, чтобы мягче было сидеть.

– Ну, Карысь, поехали, – сказал он и, легонько подхватив подошедшего Карыся, усадил его слева от себя. – Ты не замерзнешь? – отец улыбался, и Карысь сердито помотал головой.

До самой последней минуты Карысь надеялся, что кто-то из ребят попадется им навстречу. Лучше всего, если Витька или Васька. Но нет, вот и последний дом тети Насти Хрущевой проехали, а никто не попался. Разбрелись, наверное, ребята по речке и тягают теперь чебаков. Карысь вздохнул.

А между тем Серко бежал по дороге, ходок подпрыгивал на ухабах, и банка с мазью перекатывалась в ногах у Карыся. Хорошо было. Снятого башлыка отец не замечал, легонько и редко дергал вожжи, на что Серко сразу же согласно кивал головой и припускал крупной рысью.

Солнце приближалось к вершинам сопок, тускнело, и уже почти можно было смотреть на него. Но лучше смотреть на дорогу. Всякие соломинки, веточки, черные камушки и редкие кустики травы проносились перед глазами, мелькал железный обод колеса, и поднимались от него легкие струйки пыли. Пахло теперь как-то совсем по-другому, не по-деревенски, и звуки были другие, и все это было так интересно, что Карысь совсем забыл про отца, свесившись из ходка и жадно разглядывая бегущую навстречу дорогу.

– Упадешь, – покосился отец. – Тряхнет хорошенько – и свалишься под колесо.

Карысь подумал и пододвинулся ближе к отцу. Он еще подумал и вдруг спросил:

– Ты маму сильно боишься?

– Бывает, – отец засмеялся. – Она же у нас строгая.

– Я сильно, – вздохнул Карысь. – А сегодня, когда я отпрашивался, она даже очки сняла.

– Это она на тебя еще сердится. Не надо было одному в лес ходить.

– Я же не один. С Васькой мы.

– И Васька твой… додумался.

Карысь завозился, заерзал, расстегнул верхнюю пуговицу курточки и признался:

– Я первый его в лес позвал.

– Ну ничего.– Отец не больно дернул его за нос и опять добродушно засмеялся: – Она скоро все забудет.

– А ты лодку купишь? – повеселел Карысь и снизу заглянул в лицо отца.

– Зимой денег накопим и купим.

– Будешь меня катать?

– Конечно. Н-но, Серко!

На стане их встретили дед Плехеев и старик нанаец Баян Киле. С дедом Плехеевым у Карыся отношения были сложные – он все еще сердился на него за то, что дед рассказал матери об их походе в лес. Зато старику Баяну обрадовался искренне.

– Привет, дачники, – весело поздоровался отец, спрыгивая с ходка и перебрасывая вожжи Карысю.

– Будь здоров,– откликнулся дед Плехеев, подходя и доставая из кармана портсигар с тремя богатырями.

– Здорово, Витька Федор, – важно кивнул седой головой и Баян.

– Как у вас тут дела, волки не донимают? – спросил отец, пожимая руки старикам и тут же направляясь к большому загону, в котором перед вечерней дойкой стояли коровы.