Аллаберды Хаидов - Там, где засыпает солнце

Мурад прижал руку к груди в знак благодарности и пояснил:

— Ради науки беспокоюсь, а наука такое дело, — он прищелкнул языком, — такое, друг, дело, что я и решил: надо, мол, прямо в Совет Министров…

Дошел Мурад в тот день и до зоопарка, но оказалось, что Барабаш — приезжий, а потому живет в гостинице и в зоопарке бывает лишь изредка, по делам. К счастью, пока что он не выехал ни в какую экспедицию и его можно найти в номере той самой гостиницы, где остановился и Мурад, в том же коридоре.

Мурад вошел в номер, который ему указали, и остановился у двери. Он никак не мог поверить, что маленький худощавый человек с детскими голубыми глазами, который спокойно поднял взгляд от газеты, и есть тот самый прославленный Барабаш, что одерживает победы над дикими зверями. Поэтому Мурад не торопился войти и присесть на стул, а беспокойно переминался с ноги на ногу.

— Простите, вы Барабаш? — спросил он.

— Да, я Барабаш. — Человек с газетой приветливо улыбнулся.

— Иногда бывают недоразумения… Мне нужно знать, тот ли вы отважный Барабаш, который мне нужен, или совсем другой, неизвестный мне Барабаш.

— Трудный вопрос вы мне задали. Право, насчет отваги затрудняюсь судить. Возможно, вам нужен другой Барабаш.

— Тот, что ловит диких зверей…

— Ну, тогда я к вашим услугам.

Мурад наконец присел к столу. Барабаш налил ему в пиалу чаю, пододвинул коробочку с изюмом и конфетами, но гость, не в силах скрыть недоверия, все пытался выяснить, всяких ли зверей умеет ловить Барабаш.

— Я думал, на хищников охотится человек, у которого руки огромные, сильные, а пальцы, как клещи, — говорил Мурад. — А вы вроде нашего бухгалтера… Такой, извините, нежный да слабый. Может, вы, вроде индийских магов, умеете разными заклинаниями вскружить зверю голову, а после его ловите?

— Ну, об этом долго рассказывать, — улыбнулся Барабаш. — Только, уверяю вас, я не маг. А что, собственно говоря, привело вас ко мне?

— Говорят, если кто укажет местонахождение редкого зверя или хотя бы наведет на его след, тому дают денежную премию. Верно это?

— Да, верно.

— Вот я и пришел к вам, товарищ Барабаш, рассказать о неизвестном для науки звере, а может, и известном, только все, с кем я ни говорил, очень удивляются. Я вам про него расскажу, а вы уж помогите мне получить мою премию.

И Мурад начал рассказывать про нашего старого знакомого — шакаленка! Нет, он не верил в нечистую силу, Мурад, и науку уважал еще со школы — возможно, потому, что трудновато она ему давалась. Но странное дело, в рассказе его неведомый зверь представал каким-то вовсе фантастичным. Черный-пречерный, разбойничьего, наглого нрава. Шакал не шакал, но и не волк, а покрупнее. Ни пули не боится, ни дроби — видно, кость крепкая. В воду ныряет, как рыба: нырнул — и нет его. К тому же мстительный: стоило Мураду в него выстрелить, так зверь его и на барже нагнал, подкрадывался сзади, — хорошо, Мурад почуял неладное да за ружье схватился.

Должно быть, Барабаш на своем веку выслушал немало подобных историй, где истина переплетается с самой безудержной фантазией. Он кашлянул и спросил:

— Где живет этот зверь?

— Наверно, жил в селе, где начинается Каракумский канал. В нашем селе. Это близко от Афганистана, товарищ Барабаш. Если в Афганистане заревет ишак, у нас слышно. Потом этот зверь выследил меня и тайком залез на баржу, я уж вам говорил, и поехал сюда, в сторону Ашхабада. А как только я его заметил, он выпрыгнул в воду и нырнул. Поглядели бы вы, как он прыгает! Будто у него пружины в лапах!

— В каком примерно месте он выпрыгнул?

— За Караметниязом. Километрах в пяти от того места, где от канала пошли бесчисленные озера, знаете? Там еще лес вырос.

— Уважаемый, а не барс ли это?

Мурад призадумался, пожал плечами.

— Или тигр? В темноте он мог показаться вам черным.

— Так на барже-то светло было! Нет, шкура этого хищника так же черна, как мои усы.

Барабаш вытащил из чемодана толстую книгу, полистал, нашел снимок барса, потом пантеры.

— Может быть, она?

Лицо Мурада покрылось капельками пота. Он долго смотрел на фотографию и наконец беспомощно пожал плечами:

— Теперь я сам не пойму. Возможно, и она, кто знает.

— Пантера живет в тропических лесах, она сродни барсу. Но ее можно повстречать и в Индии. Пантера могла подняться вдоль берега Амударьи сюда к нам.

Барабаш с сомнением поглядывал на Мурада. Бывалый зверолов, он не очень-то верил, что зверь, встреченный Мурадом, был пантерой, однако его заинтересовал рассказ гостя о том, что в одной из самых больших пустынь мира есть озера и лес. Пусть в лесу этом не водятся пантеры и тигры, но там наверняка есть волки, лисы, шакалы, кабаны…

— Ну что ж, — сказал он Мураду, — выберите время, дайте мне знать, и я вместе с вами отправлюсь искать этого вашего разбойника.

Черные, будто начищенный казан, и блестящие, как лакированные туфли, усы Мурада обвисли, подобно увядающим растениям.

— Я, конечно, поеду, — пробормотал он. — То есть я непременно поеду, раз я так нужен. Но все-таки, кто же он такой? Глаза нахальные, шкура черная, а уж мстительный! Вы считаете, что мне нужно ехать, иначе я не получу свою премию, товарищ Барабаш?

Целую неделю Черныш не ел ничего, кроме ягод тутовника, и его потянуло охотиться. Как-то, с наступлением темноты, он выбрался из-под колючих ветвей, с облегчением чувствуя, что простреленная лапа больше не болит. Мерными шажками трусил он по лесу, но вдруг увидел круглую голую луну, смотревшую на него с неба, и остановился. Всю жизнь ненавидел он такую вот круглую луну. В лунные ночи ему постоянно казалось, что его кто-то беспокоит. Кто именно? Этого он не знал, но в лунные ночи голова его тяжелела, ему не хотелось играть с другими шакалами, мучительны становились для него шум и свист ветра, голоса ночных птиц. Наверно, волки тоже ненавидели луну. Черныш много раз слышал, как они в бессильной тоске и злобе воют на луну, угрожая ей. Но Черныш не станет этого делать. Он вообще никогда не угрожает своим врагам: зверей, которых он считает опасными, он просто молча кусает или убегает от них. Но к луне не подберешься незаметно, нельзя и убежать от нее или спрятаться. Луна постоянно торчит над Чернышом в небе, куда бы он ни пошел. Вот и здесь она сумела найти его вдали от родного логова и ползет по небу вслед за ним.

Черныш замедлил шаг. Теперь он крался в тени деревьев, стараясь избегать молочного света луны. А тени в лесу было достаточно: перепутавшиеся ползучие ветви джиды, обвивший стволы деревьев дикий виноград надежно укрыли шакаленка от пристального взгляда луны. Правда, вскоре лес кончился, Черныш ступил на мягкий молочно-белый песок.

На холмике резвились два суслика. Шакаленок прижался к земле и терпеливо ждал, чтобы суслики приблизились к нему, но они все время играли и играли, задорно посвистывая. Черныш не выдержал и стал сам, припадая к земле, подкрадываться к зверькам. Когда оставалось пять или шесть шагов, он бросился на ближайшего суслика, будто смерч, подняв столб песчаной пыли. Зажившая нога теперь отрывалась от земли так же легко, как прежде.