Лидия Чарская - Счастливчик (сборник)

– Гимназист пришел! Гимназист пришел! Здравствуй, гимназист!

– Вот видишь, видишь! Это я ему все утро вдалбливала, – хохочет Симочка и бьет в ладоши, потом ураганом вертится по комнате и визжит от восторга.

Счастливчик сияет. Счастливчик радуется, как майское утро. Это лучший день в жизни Счастливчика! Ах, как славно, как хорошо, как весело жить!

А Коко без умолку заливается в клетке:

– Гимназист пришел! Гимназист пришел! Здравствуй, гимназист!

Только восьмой час утра, но в гостиной целое заседание. Впрочем, в эту ночь почти никто не спал от томительного ожидания. Сегодняшнее утро – очень важное утро. Сегодня Счастливчика отправляют в гимназию в первый раз.

Собственно говоря, прошла уже целая неделя со дня молебна в гимназии, целая неделя уроков. Мальчики, поступившие вместе со Счастливчиком, уже целые семь дней посещали классы, но Кира едет туда сегодня только впервые.

Как это случилось?

Очень просто. На другой день после молебна в гимназии Кира слегка простудился и схватил насморк. Еще бы, в большом зале на молебне так дуло! Бабушка сразу заметила это и сказала monsieur Диро. Но что должен был сделать monsieur Диро? Двери постоянно открывались, воспитатели, начальство и дети то и дело входили и выходили в коридор, а из коридора несло холодом, как из погреба или из подземелья. Кира чихнул раз на молебне, раз в швейцарской, когда его одевали, раз по дороге домой в коляске… И этого было достаточно, чтобы бабушка тут же испуганно проговорила:

– Простудился! Боже мой! Вы слышите, он чихает, monsieur Диро! Он простудился! – И решила тут же: – Нет-нет, пока у тебя, Счастливчик, не пройдет насморк, я не пущу тебя в гимназию ни за что.

А дома – постель, горячая малина, хина [5] Хи́на (хинин) – вещество, получаемое из коры хинного дерева, применяется в медицине для улучшения пищеварения, предотвращения кровотечений, в лечении малярии. , скипидар со свиным салом – все это дождем посыпалось на Киру.

Насморк соблаговолил пройти только через неделю, и только через неделю Счастливчику уда лось собраться в гимназию.

Вот он стоит посреди гостиной, тоненький, стройный, миниатюрный. Новенький гимназический костюм его сделан из тончайшего сукна и на заказ у лучшего портного. Сапоги – черные, изящные – блестят, как зеркало. Ременный пояс, белый воротничок и фуражка в руке. Няня держит пальто наготове, Симочка – новенькие резиновые калоши, хотя на дворе теплый, сухой, почти жаркий сентябрьский день и в калошах нет никакой надобности.

У всех умиленные лица: у бабушки, у няни, у monsieur Диро.

Симочка сияет всей своей плутоватой рожицей и тихонько шепчет, так, чтобы никто не слышал, кроме Киры:

– Гимназист – синяя говядина! Синяя говядина!

Симочка узнала откуда-то, что так гимназистов дразнят из-за синих мундиров.

Звонок в передней. В переднюю стрелой несется Франц.

– Это Михаил Михайлович! – говорят бабушка и няня в один голос.

– Это Мик-Мик! – весело кричит Счастливчик.

Действительно, это Мик-Мик. Он входит красный, веселый, смеющийся.

– Надеюсь, я не явился слишком рано?.. Впрочем, вероятно, все на ногах еще со вчерашнего дня?

И вдруг лукавые сощуренные глаза широко раскрываются при взгляде на Счастливчика. На лице Мика появляется самое красноречивое удивление, почти ужас.

– Локоны! Локоны! Локоны! – в испуге роняет Мирский. – О, разве можно быть гимназисту с локонами! – И, схватившись за голов у, Мик-Мик раскачивается из стороны в сторон у, точно у него страшно разболелись зубы.

– Что? Что такое? – пугается бабушка.

– Кудри-то, кудри вы ему срезать забыли! – продолжает раскачиваться Мик-Мик. – Ведь это не гимназист, а девчонка какая-то, поймите! – выходит он из себя.

– Ну, уж выдумали тоже… Гимназист, конечно, и даже очень хорошенький гимназист! – обижается за Киру бабушка и целует своего любимца.

– Нет, так нельзя идти в гимназию. Товарищи прохода не дадут, прозовут болонкой, левреткой, бараном, – волнуется Мирский, – да и от инспектора влетит Счастливчику за такую прическу. Симочка, – живо обращается Мик-Мик к девочке, – благоволите принести из спальни ножницы, отменная девица!

«Отменная девица» ныряет куда-то в дверь и стрелой возвращается снова в гостиную.

– Вот вам ножницы, Михаил Михайлович! – говорит она, с обычными плутоватыми огоньками в глазах протягивая просимое.

– Не дам уродовать Киру, не дам! – вдруг энергично протестует бабушка, как только вооруженная ножницами рука Мик-Мика приближается к белокурой головке Счастливчика.

– Понятно, барыня-матушка, не давайте! С какой это радости ребенка портить вздумали! – поддерживает бабушку и няня, кидая сердитый взгляд на студента.

– Оставьте, оставьте! – волнуется на французском языке и monsieur Диро.

Мик-Мик пожимает с досадой плечами.

– Господи, да простится им! Сами не ведают, что творят! – шепчет он, поднимая с комическим видом глаза к небу.

Локоны Киры спасены…

– Маленького барина барышня просят…

Франц говорит это и улыбается, глядя на Киру сияющими глазами, – любуется им. Франц любит Киру, как и все любят в этом доме милого, ласкового, мягкого Счастливчика, решительно все.

– Ступай, ступай к Ляле, дитя. Она не может проводить тебя так рано, она в постели, – и бабушка не в силах удержаться, чтобы не поцеловать еще раз белокурую головку.

Темным широким коридором, на дальнем конце которого день и ночь светится электрический фонарик, Счастливчик идет к сестре. Вот направо дверь ее комнаты.

Кира останавливается, стучит пальчиком:

– Можно войти?

– Войди, войди, милый, милый Счастливчик!

Ляля лежит в постели, такая худенькая, бледненькая, хрупкая, как белый нежный тепличный цветок. Она спит мало от недостатка движения, как и всякая калека, но встает поздно. День и без того кажется таким длинным для бедняжки – ведь она почти не может ходить.

Аврора Васильевна, в темном платье, причесанная и одетая с самого раннего утра, точно она вовсе и не ложилась, протягивает Кире худую холодную руку.

– Здравствуйте, голубчик. Вот вы и гимназист и, надеюсь, порадуете нас вашими успехами. Правда?

Аврора Васильевна пожимает Кире тоненькие пальчики, точно взрослом у, и выходит из комнаты, улыбнувшись на прощанье своей холодной, спокойной улыбкой.

Ляля и Счастливчик одни.

Девочка садится на постели, протягивает руки. Ее огромные черные глаза смотрят с минуту восхищенным взглядом.

– О, какой ты красавчик, Счастливчик! Какой красавчик!

Она любуется Кирой, кладет ему на плечи свои тоненькие прозрачные руки. Слезы, как капельки бриллиантов, блестят, переливаясь, в ее темных, как угли, зрачках.