Лидия Чарская - Дикарь

— Мы все сделаем, Марк! Мы на все готовы! — откликнулись двое самых младших членов «Зоркой Дружины», а чернокудрый Веня прибавил через минуту: — Мне только жаль, Марк, что за молодостью лет, я не могу нести более ответственного поручения.

— И мне тоже, — подхватил младший Ставровский.

— Ну, а теперь обнимемся, друзья мои! И если кому-либо из нас суждено погибнуть, пусть другие, так или иначе, отомстят нашим врагам.

— Да, Марк!.. Да, конечно!.. Все будет так, как ты решил!

Члены «Зоркой Дружины», пожав друг другу руки, не откладывая дела в долгий ящик, приступили тотчас же к осуществлению своего дерзкого предприятия.

Снова: «кто идет?» и часовые, преграждающие дорогу… И снова резкий повелительный голос лейтенанта.

— Разве не видишь? Свои.

Безукоризненное немецкое произношение и белокурая голова «лейтенанта» ввели в заблуждение и на этот раз неприятельский сторожевой пост.

Когда, не прибавляя шагу, спокойно, точно у себя дома, юноши переступили городскую черту, один из часовых бросил другому:

— Да вот, Ганс, служу я третий год, а таких молокососов, как этот офицер, еще не видал.

— И я тоже, Фриц. Я не думал, что нами будет командовать такая мелюзга! И рядовой подстать начальнику, тоже, видно, не далеко ушел от пеленок.

И солдаты неодобрительным взглядом проводили обоих юношей и снова принялись шагать вдоль заставы взад и вперед.

Полная тишина царила в городе. Немцы потушили пожары. На перекрестке улиц горел разложенный костер, вокруг которого грелись иззябшие патрули. К ним-то и направили свои шаги Марк и Дима.

— Кайзер и Фатерланд, — произнес подхваченный им на пути пароль Марк и, прикладывая руку к каске, обратился изысканно-вежливым тоном к начальнику патруля, молоденькому офицерику, оказавшемуся не старше самого Марка.

— Вы разрешите мне и моему денщику присоединиться к вам и погреться у костра?

— Прошу! Прошу! — ответил офицерик.

Солдаты, вскочившие было при появлении Марка и снова опустившиеся на землю по одному его жесту, потеснились давая место вновь прибывшим.

— Ба, да вы 275 принца Леопольда полка! Славного полка, от которого не осталось и трети! — неожиданно бросив взгляд на погоны Марка, вскричал немецкий офицерик.

— Увы! — с деланно-грустным видом отвечал Марк, сопровождая свои слова глубоким вздохом. — Увы! Наш славный полк полег почти поголовно.

— Но зачем же вы здесь? Ведь ваш корпус должен быть около…

— У меня есть поручение к командиру N-ского полка, — не моргнув глазом, поспешил ответить Марк. — Не знаете ли, где сейчас находится этот полк? — невинным тоном обратился он к своему собеседнику.

Тот подробно указал место позиции полка за пределом города.

Офицерик, начальник патруля, оказался очень откровенным. Марку и Диме, хмуро сидевшему поодаль, в кругу неприятельских солдат, удалось узнать, какие части и в каком количестве находятся в городе и в ближайшем соседстве с ним. Мало-помалу от численности и расположения городских войск перешли к обсуждению дальнейшего движения.

Марк и Дима насторожились. Словоохотливый, легкомысленный лейтенантик, очевидно, хвастаясь своей осведомленностью, подробно выкладывал Марку самые точные сведения о расположении германских корпусов.

И жадно глотая каждое его слово, юные члены «Зоркой Дружины» едва удерживались, чтобы не закричать от счастья.

Положительно, сама судьба посылала им на пути этого молоденького, неосмотрительного лейтенантика.

Пока Марк внимательно ловил каждое его слово, Дима, угрюмо насупившись, курил дешевую сигару, любезно предложенную ему одним из сидевших у костра солдат.

— Что вы так надулись, товарищ? — ударив его по плечу, спросил один из патруля.

— Когда только что попробуешь русского штыка, то тогда не до разговоров, — буркнул себе под нос Дима заранее выученную им у Марка Фразу и снова затянулся сигарою.

Его оставили в покое, изредка только осведомляясь, давно ли служит у лейтенанта и много ли русских отправил на тот свет.

На все вопросы Дима отвечал короткими, отрывистыми фразами.

Между тем Марк, добыл все нужные ему сведения, стал не торопясь прощаться с лейтенантом.

— Благодарю покорно! Теперь я отдохнул и мой Михель тоже, и мы можем отправиться дальше. Еще раз благодарю за указания.

И Марк, с чисто военной выправкой, щелкнул каблуками и пожал руку своему собеседнику. Потом сурово окликнул Диму:

— Ну, Михель, в путь!

И дрожа от охватившего их внутреннего смеха, оба юноши не спеша отошли от костра.

— А? Каково? Лучше чем мы думали! — потирая руки, бросил Марк, быстро шагая теперь бок о бок с Димой по опустевшим ночным улицам. — Теперь скоро уже рассвет. Но я еще успею дать до наступления его точные сведения нашим разведчикам. Стась уже ждет у заставы… Больше не придется, благодаря болтливости этого юнца, возвращаться сюда за ними. Мы узнали больше, чем надо, Вадим. Но завтра я буду здесь, чтобы помочь тебе выбраться отсюда. Завтра утром, да! И помни еще, Вадим, что тебе следует быть, как можно осторожнее и избегать встречи с тем молодцом, который случайно попал на постой к Ганзевским. Зоя Федоровна еще раз повторила это, уезжая.

— Пожалуй… потому что, признаться, у меня чешутся руки, когда подумаю о нем, — согласился с товарищем Дима.

— То-то же… Помни: проникни возможно осторожнее в квартиру Ганзевских и дождись где-нибудь в укромном уголке возвращения хозяина. Передашь ему все, что нужно, а там присоединись живо к нам.

— Понятно, не задержусь. До свидания, Марк!

— Желаю счастья, Дима!

Они крепко пожали друг другу руки и расстались.

Марк отправился снова к городской заставе; Дима зашагал по знакомой уже ему улице, где находилась квартира Ганзевских.

В то самое время, когда Дима готовился вступить в квартиру Ганзевских, из дверей вышла высокая фигура в теплом пальто и низко нахлобученной на лоб шапке. По бледному, растерянному лицу незнакомца, по выражению беспросветного отчаяния, которое сквозило в каждой черте этого измученного тревогою лица, юноша понял, кто был перед ним и проговорил, бросаясь к нему навстречу:

— Господин Ганзевский… не беспокойтесь за участь вашей жены и сына. Они вне опасности… Они скоро будут в вашем фольварке… Они получили возможность выехать туда… Не удивляйтесь моему костюму… Я русский… Старый знакомый Зои Федоровны и Лины. Я — Стоградский, Дима Стоградский… Может быть они говорили вам кое-что о нашей семье… Но сейчас не время распространяться… Уходите скорее… Зоя Федоровна ждет вас с сыном… Они находятся сейчас по дороге в ваш фольварк. Поспешите туда же…