Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

Наверно, это был очень эффектный прыжок, чемпионы. И конечно, он был виден всему пляжу, но, даю вам слово, Чижик даже не подумал об этом; все свои духовные и физические силы он вкладывал в бешено работающие руки и ноги: вдох — выдох, вдох — выдох… Только бы она продержалась еще несколько секунд. Как бесконечны эти какие-то полсотни метров, и почему так стучит сердце, а перед глазами красные круги? На тренировках этого никогда не было. Вдох — выдох, вдох—выдох… Только бы успеть, только бы она не…

Внезапно красный чепчик появился перед ним. Чижик рванулся в сторону и приказал: «Меня руками не трогать. Перевернитесь на спину, успокойтесь. Теперь вам нечего бояться». Изловчившись, он стащил с ее головы резиновую шапочку и крепко ухватился за тугие косы. Девушка держалась молодцом. Она лежала на спине, раскинув руки, и дышала широко открытым ртом. «Работайте ногами, — посоветовал Чижик, — и не бойтесь, я не оставлю вас».

С берега донеслись крики. Среди них отчетливо выделился зовущий пронзительный женский голос: «Коля-а! Коленька-а!» Волна подняла Чижика, и в нескольких десятках метров он увидел барахтающегося мальчугана; штормовая волна вырвала у него камеру и отнесла далеко в сторону.

Хотя волосы у Чижика были мокрые, ей-богу, чемпионы, они зашевелились и встали дыбом. А девушка вдруг перевернулась и смотрит ему в глаза: «Оставьте меня, я доберусь, — говорит. — Слышите?» Чижик было заколебался, но она как закричит: «Плывите же! Мальчишка утонет! Ах, какая я идиотка…» — и рванулась от Чижика. Он невольно выпустил косы, и тогда…

Борис Владимирович встал с табурета и принялся ходить по раздевалке, не замечая, что наступает на соскользнувшее с его плеч полотенце. Мы все уже не лежали, а сидели, подавшись вперед, но он и на это не обратил внимания.

— И тогда она вдруг разжалась, как пружина, и поплыла. Но как!.. — Борис Владимирович перевел дыхание. — В городке, где Чижик вырос и окончил школу, он не видел, чтобы так плавали. Девушка не плыла, ока не взлетала на волну, а прошивала ее, как торпеда, и длинные косы с розовыми ленточками стелились за ней по воде, будто по ветру. Чижик работал ногами и руками во всю силу, но куда тем! Расстояние между ними с каждой секундой увеличивалось, а потом девушка исчезла в том месте, где только что барахтался мальчик.

Когда задыхающийся Чижик подплыл, она вынырнула, держа за волосы захлебнувшегося, полумертвого от страха мальчугана. «Подхватывайте его за предплечье, и пошли. Да не плывите вы на волнорез, а то нас так об него шарахнет!»

Они едва успели проплыть несколько метров, как их окружили подоспевшие люди. Это были мурманские рыбаки; они попрыгали в воду, кто в чем был: в майках, пижамах, тельняшках. На берегу мальчишка сразу попал в объятия матери, которая то смеялась, то плакала и тут же принялась колотить сына…

Борис Владимирович прервал рассказ и круто обернулся: в дверях стояла Анна Павловна. Из-под съехавшего на сторону резинового чепчика выглядывали розовые ленточки, вплетенные в ее косы.

— В чем дело? Перерыв кончен, бассейн простаивает. Чего вы ждете? — спросила она своим сварливым голосом.

Никто ничего не ответил. Анна Павловна оглядела наши лица и повернулась к мужу.

— Пойдем, Борис, я покажу тебе новую девочку. По-моему, из нее выйдет настоящая пловчиха… Ну, что ты смотришь на меня такими глазами? Пойдем!

Она схватила Бориса Владимировича за руку и утащила.

Мы долго молчали. Потом Юра сказал:

— Не понимаю, какой идиот придумал это дурацкое прозвище — «Анка Палка»! Оно к ней совершенно не подходит.

Он стоял на перекрестке двух улиц, прислонившись спиной к заклеенной афишами круглой тумбе, и следил за проходящими машинами. Был предвечерний час, когда в учреждениях кончаются занятия и панели полны народу.

Человек не обращал внимания на прохожих. Глубоко засунув руки в карманы старенького кожаного пальто, он задумчиво глядел вслед автомобилям, разбрызгивающим смешанную с грязным снегом воду.

Машины шли через перекресток сплошным разноцветным потоком — грузовые, легковые, автобусы, и в том, как они уверенно пересекали рельсы, поворачивали или застывали на мгновенье, пропуская, словно заранее сговорившись, друг друга, чувствовался железный порядок налаженного движения большого города.

Но вот какая-то светло-серая «победа» замешкалась под светофором, и сразу же всё пришло в смятенье — раздались звонки трамзаев, скрип тормозов, сердитые окрики шоферов.

Регулировщик включил желтый свет и вышел из своей будки. Он организовал неизвестно откуда моментально взявшихся добровольцев, и машину «на руках» откатили к панели.

На перекрестке восстановился порядок, а около неудачливой «победы» сразу же образовался кружок любителей уличных происшествий.

Владелец машины — пожилой гражданин в хорошем драповом пальто и сдвинутой на затылок фетровой шляпе — суетился вокруг открытого капота, неуверенно ощупывая то одну, то другую часть двигателя; и оттого, что он этой же рукой часто поправлял сползающее с переносицы пенсне, лицо его вскоре покрылось грязными масляными пятнами.

Окружающие наперебой подавали советы, но ничего не помогало; лоб человека в пенсне покрылся мелкими капельками пота, а «победа» упорно не хотела заводиться.

Некоторые иронически замечали;

— Понакупили себе машин, а обращаться не умеют. Интеллигенция!

Нашлись и помощники.

Подросток в кожаном шлеме и мотоциклетных перчатках, волнуясь, предложил:

— Давайте, дяденька, проверим искру — и заведется как дважды два… Есть у вас отвертка?

Дрожащими от нетерпения руками он снял карболитовую крышку прерывателя, поднес конец провода к корпусу мотора и замкнул отверткой контакты. С провода соскочила длинная голубоватая искра и, легонько щелкнув, исчезла.

— Искра есть, а не заводится. Ничего не понимаю… Должно было получиться как дважды два… — смущенно пробормотал подросток.

Человек покинул свой пост у афишной тумбы, подошел к машине и взял у подростка отвертку.

— Где же тебе понять, сынок, если ты души этой механики не знаешь, — заметил он спокойным хрипловатым голосом. — А ну, граждане, посторонитесь…

— Куда лезешь, старикан, — обиделся кто-то, — здесь поумнее тебя разобраться не могут.

Человек снизу вверх посмотрел на насмешника и строго сказал:

— Насчет ума — это здесь ни к чему, — он повернулся к владельцу машины. — Смотрите сюда, уважаемый, и ты, «дважды два», гляди, почему твоя искра не помогает.