Эдуард Успенский - Повести и рассказы для взрослых детей

В это время мальчик мимо шел и с ним двое родителей – папа и мама.

– Тетенька, что это вы делаете?

– Я арбуз домой качу.

– Можно мы поможем?

– Конечно, можно.

– Но мы в кино опоздаем, – говорит мама.

– Ну и пусть! Арбуз важнее!

И арбузная процессия идет вперед. Впереди мальчик, потом арбуз, потом папа и мама.

В это время им навстречу выходит Анна Гавриловна с сумкой с колесиками и все остальные участники арбузного пробега с чаем и с валидолом. И все они встречаются у лифта.

– Знаете что, – говорит Наталья Ивановна. – Пошли к нам арбуз есть.

И все-все: и папа, и мама с мальчиком, и Софья Адамовна, Анна Гавриловна с сумкой с колесиками – все поднимаются наверх на шестой этаж.

Всех я встречаю у двери.

– Наталья Ивановна, что ж вы мне-то не позвонили? Я бы вам арбуз мигом донес. Еще бы молока купил.

– Что вы, Эдуард Николаевич! Вы же работаете. А мои девочки не очень заняты. Нечего им дома сидеть, стареть без толку. Пусть подвигаются.

И если мне в кроссворде попадется слово на семь букв по вертикали, означающее молодую современную прогрессивную женщину, я не буду долго размышлять. Я напишу это слово – «соседка Наталья Ивановна». Пусть это будет не по правилам, но это будет правильно.

Село Троицкое. Поздняя зима. Снега – хоть на лодке по нему плавай, как в старину. Между домами дорожки проложены, словно окопы.

И только от крайнего дома Татьяны Семеновны Частовой никакой дорожки нет, ни к соседям, ни к колодцу, ни к лесу.

Валерка Частов сразу заметил это, когда сошел с автобуса:

– Не померла ли?

Двенадцать лет Валерке, он в этой деревне родился и вырос. Но живет он, к сожалению, в Переславле с родителями.

Он спросил у своей тетки – тети Лиды, как только вошел в избу:

– А что, Таненка Частова жива? Или к сыну уехала?

– Никуда она не уехала, – ответила тетка. – Сидит себе сычом в своем доме. Разговаривать ни с кем не хочет. Со всей деревней перессорилась. Даже к Дуняшке Частовой не ходит.

Между прочим, в Троицком что ни дом, то Частовы живут.

– А чего она перессорилась?

– Кто ее знает! Она всегда была какая-то чудная. А тебе-то не все ли равно?

Только Валерке не все равно. Он всех деревенских людей знает и любит. И не нравится ему, когда кто-то в ссоре, в печали или вовсе заболел.

Он, когда вырастет, наверное, возьмет этот захудалый колхоз под свое руководство. Станет в нем председателем и выведет колхоз в миллионеры.

И твердо Валерка решил Татьяну Семеновну со всеми помирить, особенно с ее задушевной подругой Евдокией Павловной.

Для начала отправился он на почту, чтобы у почтальонки Анастасии Алексеевны все деревенские новости узнать. У кого корова отелилась, кто машину «Жигули» купил и кому пенсию на десять рублей повысили.

И надо же такому быть, что Татьяна Семеновна – широко известная в сельских кругах пенсионерка – на этой почте собственной персоной сидела, пенсию получить ждала. Ни на кого не смотрела, никуда не оглядывалась. И сердитостью от нее так и веяло во все стороны.

Платком она была перемотана с ног до головы, как пулеметной лентой, но разматываться, видно, не собиралась. А почтальонки Анастасии Алексеевны не было.

– Татьяна Семеновна, – с ходу начал Валерка. – А чего это вы тетю Дуню Частову обидели?

Татьяна Семеновна аж подпрыгнула на своей табуретке:

– Ты что? Кого это я обидела?

– Тетю Дуню. Не разговариваете с ней. Ругаетесь.

– Да я ее дурой назвала. Она ведь что заявила. Она сказала, что наши мужики от их колодца ручку взяли.

– И только-то?

– Это тебе только-то. А наши мужики не воры. Им эта ручка даром не нужна! Я и сказала ей: «Ты наших мужиков хорошо знаешь. Они чужого ничего не возьмут. Нечего на них напраслину возводить!»

– Татьяна Семеновна, давайте я вас помирю.

– Ишь мирильщик нашелся! Я с ней разговаривать не собираюсь!

Слова из Татьяны Семеновны сыпались жутко сердитые, но видно было, что основная сердитость давно уже прошла. Просто бушевало самолюбие. Была бы она зла по-настоящему, стала бы она перед Валеркой оправдываться, что-то ему объяснять!

– Татьяна Семеновна, а и не надо разговаривать. Давайте мы с вами ей письмо напишем.

– Тебе делать нечего, вот и пиши. Валерка, не теряя времени, вытащил из-за почтового барьера однокопеечный лист для письма, взял на изготовку государственную ручку на веревочке и стал сочинять текст:

– «Дорогая Евдокия Павловна!»

Он с вопросом посмотрел на Татьяну Семеновну:

– Правильно?

– Чего? – поразилась старуха. – Какая она тебе Евдокия Павловна, когда она Дуняшка Частова!

– «Дорогая Дуняшка Частова, – принял это к сведению Валерка. – Я тебя обругала сдуру». Так правильно?

– Правильно, – согласилась Татьяна Семеновна.

– «Больше не буду», – продолжил Валерка.

– Как это – больше не буду! – возразила старуха. – У меня нервы подымутся, я еще и не такое скажу!

– Значит, – продолжил Валерка, – «Я тебя обругала… сдуру и еще буду». Так правильно?

– Так правильно, – согласилась довольная Татьяна Семеновна.

– А дальше про что писать?

– Не знаю. Ты грамотный, ты и пиши.

– Когда не знают, про что писать, про погоду пишут, – сказал мальчик.

– Вот про погоду и пиши.

Только он собрался писать про погоду, как дверь почты открылась и вошла сама Евдокия Павловна Частова. Тоже вся в платках, как в пулеметных лентах, но, в отличие от Татьяны Семеновны, маленькая и сухая.

Едва ее глаза привыкли к темноте после белого снега, она заметила Татьяну Семеновну, повернулась и бросилась бежать.

Валерка догнал бабушку у двери, обнял и вернул в почту:

– Садитесь, Евдокия Павловна. Мы вам письмо пишем.

Он усадил ее на другую табуретку, подальше от Татьяны Семеновны, и продолжил свою работу.

– «Дорогая Евдокия Павловна, – говорил и писал он. – Погода у нас хорошая. Хоть на лыжи вставай».

– Какие еще лыжи! – поразилась Евдокия Павловна. – Когда метель третью неделю метет.

– Чего твоя метель! – зашумела Татьяна Семеновна. – Чего твоя метель! Когда она давно уже кончилась! Глаза-то разуй!

– Евдокия Павловна, Евдокия Павловна! – бросился Валерка к новопришедшей старушке. – Вы подождите, вы не вмешивайтесь. Когда будем ответ писать, мы про вашу погоду напишем. Ладно?

Она согласилась и притихла.

– Так, чего дальше-то писать? – спрашивает Валерка.

– Чего? Чего? Сам знаешь чего.

– Я про курей напишу, – говорит Валерка.

– Пиши про курей, – соглашается Татьяна Семеновна.

– «Куры мои здоровы, – пишет и говорит Валерка. – Вовсю несутся, несмотря что зима».

– Как так несутся?! – поражается Татьяна Семеновна. – Да у меня курей и не осталось вовсе! Последнюю летось ястреб утащил.