Александр Аронов - Цирк приехал!

— Не допустит господь! — снова повторил староста.

— Ну, а ежели допустит? И в гробнице, упаси господи, что не так окажется, что тогда?

Сергей Михайлович почесал мизинцем кончик острого носа.

— Все в порядке у нас в раке. Когда архиепископ проездом был, пожелал он обозреть тело нетленное. По открытии гроба весь храм наполнился благоуханием от святых мощей преподобного. Все косточки целы, слава всевышнему. А что до вечера дьявольского, так про него и нам известно. Никакого решения о вскрытии там не было. Поболтали, и всё. А захотят — пусть вскрывают. Нам таить нечего.

— Ну и хорошо… — Хозяин перекрестился.

— Ванечка, заказчики пришли, — позвала жена.

— Айда со мной, Сергей Михайлович! На великана поглядишь.

В мастерской действительно стояли дядя Проня и Глеб Андреевич. Плотники заканчивали крышку.

— Ну как работа, нравится? — спросил хозяин.

— Добрая работа, — похвалил Глеб Андреевич, вынул из кармана пропуск и программку и протянул Ивану Пантелеймоновичу. — Вам вот обещанное. В ложу дирекции.

— Спасибо. Придем обязательно. Борьба-то будет?

— Нет.

— Экая досада. Больше всего в цирке я борьбу уважаю.

Гробовщик пригласил заказчиков в комнату, пока будут доделывать крышку гроба:

— Садитесь, в ногах правды нет. Не желаете ли пивка?

— Спасибо, — отказался дядя Проня, — не могу. Выступаю сегодня.

— Неужели от одного стаканчика что случится?

— И случиться может, и вообще нельзя. В цирке такой закон.

— Ему очень сложный номер работать сегодня предстоит, — сказал Глеб Андреевич. — А я не откажусь.

— Вы оба из борцов будете? По фигурам сразу видать.

— Из борцов.

— А почему вам все-таки можно, а ему нельзя?

— Вот увидите вечером его номер — сами поймете почему.

— А я-то, грешный человек, подумал, что борцам вообще возбраняется баловаться пивком.

— Что вы! Наоборот! Если нужно вес нагнать, то лучше пива средства не найти. На полкружки пива стакан сметаны размешать — и все в порядке.

— Мне-то, сами видите, ни к чему полнеть. А вот что до Сергея Михайловича, то не грех ему использовать ваше средство.

— Спасибо, обойдусь! — сухо сказал староста.

Ему не нравились заказчики и весь этот пустой разговор. Сергей Михайлович нервничал. Он решил уже уходить, но, мельком взглянув на лежащую перед ним программку, передумал.

— Вот здесь написано «доктор черной и белой магии». Что же это за доктор такой? — вдруг заинтересовался он.

— Из докторов доктор, — ответил Глеб Андреевич. — Специальную академию магических наук закончил за границей.

— Что за науки такие?

— А такие науки, что постиг все тайны чудес. Любые фокусы может устраивать. Шпагу проглотить, огонь извергать изо рта, воду превратить в вино, человека пополам пилой распилить и снова составить… Многое он может.

— Ну, а в простой медицине разбирается? Лечить умеет? Как человек устроен, понимает?

— Безусловно. В нашем паноптикуме есть целый медицинский отдел. Разные болезни показаны на восковых фигурах: ожоги, раны и прочее. Да так натурально сделаны, что и не отличишь от настоящих.

— А вы, простите, сами кто будете?

— Замещаю его по всем статьям. И по директорской, и по магической, и по научной.

— И по фигурам?

— И по фигурам, конечно.

— Значит, тоже в медицине понимаете?

— А в чем дело?

— Нет, ни в чем. Я спрашиваю просто из любопытства.

Иван Пантелеймонович насторожился.

— И надолго вы в наш город пожаловали? — продолжал староста.

— Дней на двадцать, на месяц. Как сборы будут.

— А когда снова к нам приедете?

— Через несколько лет, не раньше.

— Очень приятно было познакомиться, — сказал Сергей Михайлович. — А что, если я вас как-нибудь в цирке посещу? Интересно поглядеть программу все же… Да и на фигуры глянуть…

Иван Пантелеймонович вытаращил глаза.

— Милости просим. Пожалуйста. Только не сегодня. Все продано. Одно слово — премьера.

— Не сегодня, не сегодня! — успокоил Сергей Михайлович. — А сейчас откланяюсь. Пора мне. Жена ждет, волнуется.

Сергей Михайлович поспешно поднялся из-за стола и, поклонившись присутствующим, удалился. Выйдя на улицу, он направился не к дому, а в противоположную сторону — к отцу Никодиму.

Вскоре заказчики погрузили гроб на телегу и уехали. Вошла Манечка.

— Не иначе, как объехать меня на кривой хочет, подлец. Без комиссионных оставить, — со злостью произнес Иван Пантелеймонович и, глянув на груду рачьих тел, добавил: — Сколько добра без толку перевел. Подлец, одно слово — подлец!

У самых дверей школы Борьке и Вале попался Аркадий Викентьевич. От него пахло аптекой. У ребят пересохло во рту: «От стоматолога идет… Опоздали!»

— Почему вы не на уроке? Я же запретил уходить!

— Мы только на минуточку вышли, за клеем. Стенгазету выпускать…

— А, стенгазету… Ну ладно.

Вместе с учителем они вошли в школу. Мальчики плелись по коридору, понурив голову и заранее представляя, какой скандал их ожидает впереди… Им встретилась нянечка Ариша. Ребята переглянулись: «Сейчас нажалуется!» Но нянечка сказала:

— Ждут вас ребята, Аркадий Викентьевич, не расходятся. А я, Аркадий Викентьевич, тоже на прием к доктору пошла…

Мальчикам показалось, что нянечка посмотрела на них как-то странно…

Учитель, велев подождать его, зашел в учительскую.

— Смотри-ка, не нажаловалась.

— Представляешь, что сейчас будет? — вздохнул Борька.

— Представляю. Даже твой бог не поможет. Зря клей достали… А меня после школы такая взбучка ждет, что тебе и не снилось даже. Отец в цирк теперь не возьмет…

Мальчики вздохнули.

— А все из-за меня! — вырвалось у Борьки. — Надо же было мне скелет этот перекувырнуть! Тюлень я, тюлень!

— Или морж! — согласился Валька.

Из учительской появился Аркадий Викентьевич. Пройдя по коридору, все остановились у знакомой двери. Учитель резко распахнул её…

За столом сидел Павлик и рассказывал про круговорот воды в природе. Ребята слушали. А в углу стоял совершенно целый скелет. На невредимом адамовом ребре, как и прежде, болтался номерок с роковым числом «333».

— Скорее! Опоздаем! — торопил отца Павлик Асиновский.

Они прибавили шаг. Павлик спросил:

— А почему ты до этого никогда в цирке не дежурил?

— Новое постановление губздравотдела только что вышло. В театрах, в цирках, на стадионах отныне обязан дежурить врач. На всякий случай.

— И правильно. Мало ли что может случиться с артистом или со зрителем. Особенно в цирке. Значит, мы теперь с тобой каждый день можем в цирк ходить?