Семен Бытовой - Река твоих отцов

Кирилл откинул крышку парты, пошел к доске.

— Конечно, плохо я поступил… Простите меня, Николай Павлович… И вы, ребята, простите. Больше это не повторится…

— Как решит класс? — спросил Николай Павлович.

— Надо простить, — первым отозвался Вася Акунка.

— Верно, простим, — поддержал Мурга.

— Ты, Кирилл, дал твердое слово всему коллективу, всем своим товарищам. Учти, если нарушишь обещание…

— Честное пионерское, не нарушу!

Довольные, что все обошлось, ребята на перемене обступили Кирилла, расспрашивали, как это он поймал живого лося. Но Кирилл не стал рассказывать — ему было неприятно вспоминать об этом.

Научившись грамоте, Кирилл пристрастился к чтению.

Читал он много, книгу за книгой: ему хотелось побольше узнать о мире, который простирался далеко за пределами Тумнина.

Однажды Мурга застал Кирилла плачущим над книгой.

— Что случилось, Кирка?

Кирилл быстро вытер рукавом слезы и, передав Мурге «Хижину дяди Тома», взволнованно заговорил:

— Разве другая кровь у негров под черной кожей? Конечно, нет! Я вижу, что они гораздо лучше белых людей в этой книжке. Жаль, далеко дело происходит. Взял бы свое ружье и поехал бы неграм на помощь! Как ты думаешь, можно так?

Мурга еще не читал «Хижины дяди Тома» и поэтому не понимал, о чем говорил Кирилл.

— Знаешь, Кирка, давай попросим Николая Павловича, чтобы вслух прочел нам эту книжку!

— Я слушать не буду!

— Почему?

— Я страшно злой!

Вечером, когда Кирилл сдавал книгу, учительница спросила, что бы он хотел еще прочитать.

— Никакой мне книги не надо! Не могу больше!

— Отчего это? — удивилась учительница: мальчик всегда так охотно брал книги.

— О неграх думать буду, а помочь им все равно не могу. Расскажите лучше, где живут они?

Выслушав рассказ учительницы, Кирилл еще более заволновался. А когда узнал о трагической судьбе негритянских юношей из американского штата Алабама, казненных на электрическом стуле, не удержался и зарыдал. Не стыдясь своих слез, зашагал по комнате.

— Неужели такое бывает на земле? — и повернулся к учительнице. — А у нас, глядите, в нашей лесной школе: я — эвенк, Мурга — ороч, Котька Соколов русский. Все мы дружки! Приехал бы в Уську негритянский мальчик, был бы тоже дружком нашим. Нет нигде лучше, чем у нас. Верно?

Школьные годы бежали быстро. Кирилл с круглыми пятерками перешел в шестой класс.

Он вырос, стал шире в плечах, лицо обрело мужественные, строгие черты. Его черные как смоль волосы были зачесаны на пробор. Некрупные, узко поставленные глаза глядели остро, проницательно.

В эту пору в жизни Кирилла Батума произошло большое событие.

Школьники Приморского края собирались ехать в Москву. Предложили и директору орочской школы выделить в число экскурсантов лучшего ученика.

Телеграмму принесли ночью. На улице лил дождь. Ветер гнал по небу черные тучи. Шумела тайга. В такую погоду никто из дому не выходит, но Николаю Павловичу не сиделось.

Надел брезентовый плащ с капюшоном, высокие резиновые сапоги и пошел на почту выяснить расписание пароходов. Узнав, что пароход «Сима» грузится и отойдет во Владивосток через два дня, Николай Павлович встревожился. Еще предстояло на учительском совете выбрать достойного кандидата для поездки в Москву. Ведь никто из местных жителей никогда не был в большом городе, не то что в столице. И он решил зайти к председателю сельского Совета.

Шлепая в темноте по лужам, Сидоров еле добрался до квартиры Михаила Намунки. Разбудил его.

— Что за дело у тебя, Николай Павлович? Или большая вода к Уське подошла?

Как раз в эти дождливые дни ждали наводнения.

— Какая там большая вода, Михаил Петрович! Tyт дело большое решить надо. — И показал ему телеграмму.

Намунка оживился.

— Вопрос серьезный, Михаил Петрович, надо обдумать вместе.

— Давай вместе, чего там. Намунка закурил трубку.

Когда после недолгого молчания учитель назвал Кирилла Батума, Михаил Петрович возражать не стал.

— Что ж, он мальчик грамотный. Озорной, правда. Как бы кое-чего не натворил.

— Как раз это меня не волнует. Кирилл в последнее время стал дисциплинированным, толковым. Учится на пятерки. Но и другие ученики не хуже.

Подумав, Намунка сказал:

— Ладно, пускай Кирилл!

Утром на первом уроке Николай Павлович рассказал ребятам о телеграмме и о решении послать в Москву Батума.

— Тебе, Кирилл, выпала большая честь: ты первым из жителей Уськи-Орочской побываешь в Москве. Все, что увидишь в столице, старайся хорошо запомнить. Веди дневник. По возвращении придется обо всем, что увидел, рассказать народу.

— Спасибо, Николай Павлович, — только и мог ответить Кирилл.

Уже изрядно поредевший осенний лес, промытый долгими дождями, дышал прохладой. Вода в Тумнине за эти дни сильно поднялась, а местами, где был низкий берег, подошла к самым — домам. В другое время никто бы не решился гнать ульмагду в Усть-Датту, но случай был особенный, и об опасности не думали. Тем более, что с Кириллом будет такой опытный и смелый человек, как Тихон Иванович. Да и сам Кирилл не из робкого десятка.

Провожали его все жители Уськи-Орочской. Даже древние старушки — Акунка и Адьян — пришли на берег в праздничных халатах.

Последним явился Мишка Батум. Спотыкаясь на скользких кочках, он гордо нес на плече чемодан брата. Положил его на дно ульмагды.

— Пэдэм нэйво! — сказала бабушка Акунка, когда ульмагду сдвинули на воду и Тихон взялся за весло.

Лодка скрылась за поворотом, народ все еще стоял на берегу.

Девочки, сойдясь в кружок, громко запели:

Теперь ждали возвращения Кирилла.

Многое повидал Кирилл Батум. Будто целых сто книг прочитал. И самая замечательная из всех книг — Москва. Ходил по ней и не верил, что видит ее наяву. Все казалось ему, что чудный сон снится. Потом привык.

Три вечера собирались орочи в клуб слушать его. В первый вечер Кирилл читал по тетрадке — сколько городов проехал и что в городах видал. А когда дошел до Москвы, отложил тетрадку в сторону.

— В Москве такие дома есть, что прямо в облако крышей упираются. Наверно, раза в два или в три выше нашей Орлиной сопки.

В зале возник шум. А кто-то спросил удивленно:

— И на самой верхушке люди живут?

— Живут!

— Сказку нам говоришь!

— Почему сказку? — обиделся Кирилл. — Сам с ребятами на верхушке такого большого дома жил.

— Что же, вы на крыльях туда летали?

— Почему на крыльях? — засмеялся Батум. — Внизу ящик такой есть: заходишь в него, кнопку, какую надо, нажмешь и на верхний этаж мигом взлетаешь.

— Это называется лифт! — подсказал Николай Павлович.