Елена Озерецкая - Звенит слава в Киеве

— Видал я сегодня венчальное твоё облачение, Ярославна, — желая отвлечь девушку, сказал он, — ну уж красота! Говорят, всю зиму его здешние ткачихи да вышивальщицы работали!

— Ну? Какое ж оно? — невольно заинтересовалась Анна.

— Платье вишнёвого цвету, всё как есть золотыми лилиями расшито. А на ноги—туфельки голубые, жемчугом изукрашены…

Анна улыбнулась. Хоть с кем ни венчаться, а всё один раз в жизни доводится. Так хорошо, коли убранство красивое.

— А ещё, — продолжал Андрей, — тебя, первую из всех королев французских, короновать будут. Николи прежде того не было. Нынче же не кто-нибудь на царство идёт — дочь князя Киевского. Почитай, мало сильней да славней его промеж королей в Европе найдётся…

Вот как? Это приятно слышать. Ах, Андрей, верный дружок, знает, чем сердце согреть. Не приведи бог, одной бы, без него, в этой чужой стороне маяться пришлось.

— Слышь, Андрей, а на чём присягать-то велят? Небось на католическом?

— Да, должно быть, что так. Католик ведь жених-то твой, да и все французы то ж под папой римским.

— Не будет того! — вздёрнула голову Анна. — Мне католическое евангелие не свято. На своём присягать стану, что батюшка в благословение дал…

Андрей задумался. Пристойно ли сей вопрос ставить? А впрочем, князь Ярослав, среди другого, оговаривал, чтоб веру менять Анну не неволили, буде когда сама захочет.

— Ну что ж… — нерешительно сказал он, — поговорю нынче с Савейром. Он ведь князю обещался…

— Поговори, — властно ответила Анна, — да не просто поговори, а скажи, не согласна, мол, княжна иначе, и всё тут. Знаешь ведь меня… да и разве не права я?

— Может, и права, Ярославна. А как насчёт венчания? Тоже католическое будет.

— Венчание — дело другое. По вере мужа венчают. А присяга — дело чести моей. По какому евангелию век молилась, на том и клятву дам. Без того — нет моего согласия.

Голос Анны стал резким и надменным. Андрей понял: любым способом надо уговорить французов. Хоть и разумна Анна не по годам, однако ж упряма — особенно, если считает, что права. В этом же деле, пожалуй что, её правда. Православная Русь Киевская, не гоже дочери князя от своих святынь отступать…

— Быть по-твоему, Ярославна. — Уже не по-прежнему, не попросту, как подружке детских лет, а как государыне, низко поклонился Андрей и вышел.

Епископ Савейр сидел в своих покоях и озабоченно листал латинские свитки.

— Входите! — обернулся епископ. — А, это вы, господин Андрэ? Рад вас видеть… Как чувствует себя королева Франции?

— Я от неё с поручением к вашему святейшеству, — официально, как посол, поклонился Андрей. Хотя за дорогу он и подружился с хитрым, умным отцом церкви, но теперь надо было с ним о делах государственных говорить, а может, и спорить…

— Почтительно слушаю, — так же официально ответил Савейр.

— Княжна не согласна на католическом евангелие присягать, — сразу, без подготовки заявил Андрей. — Прошу вас уладить этот вопрос, как было с князем Ярославом договорено.

Савейр помрачнел.

— Как же можно католическому королю не по своему обряду венчаться? Помилуйте, господин Андрэ!

— Не о венчании речь идёт. Венчаться княжна Анна по мужниной вере согласна.

— О чём же тогда?

— О присяге коронационной. Присяга есть дело чести.

Савейр не знал что ответить. Ведь до Анны ни одна из французских королев не короновалась, а стало быть, на этот счёт и обычаев покамест не было. Отказать? Но, путешествуя вместе с Анной целый год, он успел хорошо узнать молодую княжну. Она не уступит в таком деле. Что же получится?.. Помилуй бог, как можно… не простит король. Да и престиж его, епископа, сразу рухнет. А так хорошо всё складывалось…

— Господин Андрэ, — начал наконец Савейр, — согласитесь, это несколько неожиданно…

— Что ж тут неожиданного, ваше святейшество? Дочь такого могущественного властелина, как князь Ярослав, может позволить себе не отступать от веры своих предков.

— Да, князь Ярослав могучий государь, а страна его велика и богата. Но… скажите, господин Андрэ, а как решался этот вопрос в других случаях? Ведь, кажется, дом князя связан родственными узами с немалым числом европейских государств?

— Да вот считайте, ваше святейшество. Сам князь женат на дочери короля шведского, Олафа. Сестра его, как вы знаете, за польским королём Казимиром, а сестра Казимирова за нашим княжичем Изяславом. Княжна Елизавета — за Гаральдом Норвежским, у супруги Андрея Венгерского, Анастасии Ярославны, мы с вами гостили, ещё двое княжичей на немецких принцессах женаты, а старший взял в жёны дочь английского короля. Всеволод же повенчан с царевной греческой, из рода Мономахова…

— И как же решался во всех этих браках щекотливый вопрос, с которым вы пришли ко мне?

Этого Андрей не знал. Как-то не было такого разговору, да раньше и не встревал он в дела государственные… Эх, была не была! Придётся брать грех на душу!

— Насколько мне известно, никто не дерзал принуждать князей Киевских поступать против совести, — сухо и решительно ответил Андрей.

Савейр отлично понял, как обстоит дело, но это нисколько не помогло ему. Так или иначе — завтра свадьба. Откладывать её невозможно…

«Отцов церкви я уговорю, — думал он, — а Генриху совершенно безразлично, на чём будет присягать королева. Да и вряд ли он даже отличит одно евангелие от другого..»

— Могу ли я считать, что князь Ярослав держится тех же мыслей, что и его дочь, господин Андрэ? — вкрадчиво спросил он.

Видно, будет ещё один грех на душе. Разве знает Андрей, как поступил бы князь?

— Безусловно, ваше святейшество. И он по достоинству оценит ваше посредничество…

— Ну что ж, — вздохнул Савейр, — передайте княжне, что желание её будет исполнено. [9] В дальнейшем все французские короли, которые короновались в Реймсе, присягали на том самом славянском евангелии, привезённом Анной. Исключение составляют Генрих IV, короновавшийся в Шартре, Наполеон I и Луи-Филипп, которых короновали в Соборе Парижской богоматери, и Наполеон III, вообще не коронованный.

14 мая 1049 года, в день святой троицы, состоялось бракосочетание Анны, княжны Киевской, и Генриха I, короля Франции.

Гремел никогда до того не слышанный Анной орган, от клубов фимиама, а может, и от узкого платья кружилась голова. Потом была коронация, пир в архиепископском дворце — и новую королеву повезли туда, где предстояло ей прожить отныне всю жизнь.

Столица Франции была невелика в те дни, когда, подъезжая к Парижу, епископ де Мо Савейр указал на него молодой королеве. Сена окружала своей серебристой лентой мрачный остров Сите, и волны её колыхали на якорях лишь несколько маленьких судёнышек. Анне сразу вспомнились шумные, многолюдные пристани Киева и множество кораблей на Днепре.