Владимир Машков - Как я был вундеркиндом

– Я хочу скрасить твоё одиночество, – сказал он.

Я не понял, что он сказал, но догадался, что он не хочет уходить, и согласился:

– Скрашивай.

– Спасибо. Меня зовут Вадим, – толстяк протянул мне руку.

Я назвал себя, мы пожали друг другу руки. Вадим бухнулся в кресло, повертелся, поудобнее усаживаясь, и замер, блаженствуя.

Я подумал, что, наверное, самое его любимое занятие дома – сидеть, развалившись, в кресле.

– Слушай, я хотел у тебя спросить, – сказал я. – Зачем ты пришёл сюда заниматься, если уже окончил школу?…

– Я срезался на вступительных, – ответил Вадим.

– Как? – ахнул я.

– Обыкновенно, – равнодушно сообщил Вадим. – По сочинению – троечка, по математике – двоечка…

– Ты в институт поступал? – я догадался, что он провалился на вступительных экзаменах.

– Ага, в политехнический…

– Ну, а теперь что ты делаешь? Отдыхаешь?

– Как бы не так, – даже обиделся Вадим. – Один день с утра – русский язык, после обеда – физика. Другой день с утра – английский, а после обеда теперь вот математика будет… Поверишь ли, дохнуть некогда…

– Я тебя понимаю, – сочувственно произнёс я.

– И так всю жизнь, – Вадиму очень хотелось, видимо, излить свою душу, а тут как раз подвернулся я.

– Как это всю жизнь? – даже вздрогнул я.

– А вот так, – Вадим поёрзал в кресле, нашёл наконец удобную позу и начал рассказ:

– Мне не было ещё семи лет, как меня окружили и взяли в плен учителя. Один меня учил математике, другой – английскому, а третья – музыке. Мне купили огромный баян. Когда я садился и брал в руки баян, я исчезал. Из-за баяна виднелись лишь мои вихры.

– А что было потом? – спросил я.

У меня даже в горле пересохло от волнения, настолько детство Вадима напоминало моё.

– Потом? – вспоминая, наморщил лоб Вадим. Но морщины недолго бороздили его чело, оно снова засияло безмятежным спокойствием. – На баяне я так и не научился играть. Тогда родители продали баян и купили мне пианино. Я бренчал на нём года три. Как ни билась со мной учительница, играть на пианино я тоже не научился.

Вадим сощурил глаза. Наверное, вспомнил те времена, когда сражался один на один с пианино.

– А потом родители продали пианино и… – подсказал я Вадиму продолжение.

– Не угадал, – радостно улыбнулся Вадим. – Пожалели родители пианино, не продали, а мне купили всё-таки гитару. Может, хоть на ней я научусь играть. И я стал учиться. Я очень старался. Я рвал на гитаре по три струны в день, но так и не научился.

Последние слова Вадим произнёс с гордостью. Вот, мол, какой я.

– А спортом ты не занимался?

– Почти всеми видами, – ответил Вадим. – Кроме бокса и прыжков на лыжах с трамплина. Мама считала, что бокс и прыжки с трамплина опасны для жизни.

– Ну и как успехи? – Я с уважением поглядел на румянец, украшавший щёки моего нового знакомого.

– Успехи? – не понял Вадим.

– Ну да, рекорды, очки, секунды…

– Ничего этого не было, – снова с гордостью произнёс Вадим. – Абсолютно ничего…

– Но почему? – с неподдельным изумлением спросил я.

– У меня оказался совершенно незакалённый организм, – объяснил Вадим. – Стоило мне поплавать в бассейне, как я простужался и заболевал. Сперва – острое респираторное заболевание, потом – бронхит, потом – воспаление лёгких… Когда я выкарабкивался из болезней, наступала зима, и, боясь, как бы я не подхватил грипп, родители решали, что со спортом надо сделать перерыв до весны. Как только сходил снег, меня записывали в футбольную секцию. Пару тренировок в зале я выдерживал, а на третьей, которая проходила на открытом воздухе, я начинал чихать, кашлять… В общем, всё начиналось сначала – острое респираторное заболевание…

– Ну, а как с английским, математикой? – перебил я Вадима.

– Очень просто, – подмигнул мне Вадим. – Знаешь поговорку: «В одно ухо влетело, в другое вылетело»?

– Знаю.

– Вот так я и учился.

Вадим захохотал. Ему доставляло, наверное, радость, что столько учителей бились над ним, а так ничему и не научили. Я вспомнил, что в древнем Риме детей называли «табула раза», то есть гладкая дощечка или чистый лист. Древние считали: что на такой доске напишут, то есть каким ребёнка воспитают, таким он и вырастет. А Вадим как был, так и остался чистой доской – горы мела извели на него учителя, а ни слова, ни буковки не запечатлелось.

Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошёл А-квадрат.

– Я несколько опоздал, но ты, я вижу, не скучал в одиночестве…

– Я остался, чтобы скрасить ему одиночество, – Вадим нехотя поднялся из кресла.

– В следующий раз, выполнив задание, отправляйся вместе с остальными домой, – строго сказал А-квадрат.

Он взял листки, оставленные ребятами, и стал их просматривать.

– О, Саня решил задачу, – говорил вслух учитель. – Интересно, сам справился или ему помогла Ира?… Так, а это твоя работа?

Вадим, к которому был обращён этот вопрос, молча кивнул.

– Значит, решил одну задачу, и ту неправильно, а за вторую и не брался. Чего же ты здесь лясы точил два часа, вместо того чтобы шевелить мозгами?

Таким рассерженным А-квадрата я ещё не видел.

– Слушай, математика – это не твоя стихия, ты понимаешь?

– Я понимаю, – легко согласился Вадим. – Но родители упёрлись – только политехнический…

– Постарайся их переубедить, – настаивал А-квадрат. – Ведь есть множество профессий, где не нужна математика, – филология, история… Постой, а почему бы тебе не поступить в институт физкультуры? Перед тобой распахнут двери, когда тебя увидят…

– У меня слабое здоровье, – признался толстяк.

– Понятно, – хмыкнул учитель. – Ну что ж, будем заниматься. Но предупреждаю – я лентяев не терплю, я их за уши деру… Правду я говорю?

А-квадрат повернулся ко мне с улыбкой.

– Неправду, – ответил я. – Я уже целый год у вас ничего не делаю, а вы…

– Во-первых, – перебил меня А-квадрат, – ты растёшь в интеллектуальной атмосфере, – учитель обвёл руками книги и чеканку, – а во-вторых, твоими товарищами являются яркие творческие личности.

А-квадрат ткнул пальцем в Вадима. Тот не понял, смеются над ним или, наоборот, хвалят, но на всякий случай постарался придать себе величественный вид.

– Тебя это не устраивает? – в упор поглядел на меня А-квадрат.

– До этого дня устраивало, а теперь нет, – я тоже поднялся.

– А что случилось? – А-квадрат с тревогой посмотрел на Вадима.

– Не знаю, – Вадим пожал плечами. – Я лишь рассказал Севе историю своей жизни…

– Ты уходишь? – А-квадрат не сводил с меня глаз. – Мы же ещё не пили кофе… Я так торопился…

– Я провожу Вадима, – я быстро пошёл в прихожую. – До свидания.

Я понимал, что поступаю нехорошо. Учитель очень любил эти кофепития со мной. Но сегодня мне не хотелось оставаться с ним.