Ричард Бах - Хорёк-писатель в поисках музы

Теперь в его кабинете мерцал широким экраном новенький компьютер. В нем Баджирон хранил прозу жизни: деловую переписку, интервью, копию рассказа о Стайке, письма родным и друзьям.

С этого компьютера Баджи послал издателю краткий отказ на просьбу написать продолжение книги о Стайке. «Я счастлив, что мой колибри принес нам с вами такой успех. Но в настоящее время я работаю над серьезным историческим романом, который непременно представлю на ваше рассмотрение, когда он будет окончен».

После этого он пошел на кухню, положил на тарелку сельдерея и арахисового масла и аккуратно окружил их кольцом виноградин, а затем неторопливым шагом направился на веранду. Даниэлла сидела за устройством, которое до недавних пор было пишущей машинкой ее супруга.

— Привет, дорогой, — рассеянно бросила она при виде мужа, тихонько усевшегося в соседнее кресло.

Клавиши размеренно поднимались и опускались под ее лапами, молоточки размеренно щелкали, припечатывая ленту к бумаге. Баджирон заглянул ей в глаза.

Он знал, что она сейчас видит. Она смотрит не на бумагу и даже не на слова, а куда-то сквозь них, в иной, нездешний мир. Сцены движутся, преображаясь с каждым мгновением, крупные планы сменяются общими, актеры произносят свои реплики, а Даниэлла лишь описывает шаг за шагом драму, которую они разыгрывают сейчас для нее одной.

Баджирон долго смотрел на нее, не шевелясь.

«До чего же все иначе, — размышлял он, — когда пишешь просто для забавы!»

Время от времени повествование принимало неожиданный оборот, и тогда мордочка Даниэллы озарялась мимолетной улыбкой удивления.

В данный момент Даниэлла наблюдала за тем, как злодейка Вероника принимает, трепеща ресницами, обручальное ожерелье из лап хорька, выйти замуж за которого у нее не было ни малейших намерений.

«Гуннар, как это мило! Какой ты добрый! Бедная маленькая куничка такого не заслуживает!»

Он молча обвил ожерельем ее шею. На густом черном меху бриллианты заиграли еще ярче.

Вероника повернулась и одарила его лучезарной улыбкой:

«Тебе нравится, дорогой?»

Но ответить он не успел: Вероника выплеснула на него ведерко ледяной воды и весело рассмеялась над собственной шалостью.

Даниэлла перевела дух и рассмеялась. Лапы ее продолжали стучать по клавишам в том же уверенном ритме.

Баджирон беззвучно поднялся, оставив тарелку с лакомствами на маленьком столике — так, чтобы Даниэлла смогла дотянуться до нее, не вставая.

Она повернулась к нему, но взгляд ее так и не оторвался от сцены, разворачивающейся где-то в глубинах белого листа.

— Я тебя люблю, Баджи... — донесся до него ее голос из иного, нездешнего мира.

Она вошла на кухню, сжимая в лапе кораллово-красный бумажный лист. Баджирон как раз вешал полку над окном, но, увидев, что Даниэлла молча протягивает ему бумагу, отложил скобу и молоток.

— Так-так, что-то знакомое, — пробормотал он, но бумагу не взял. — Дай-ка попробую угадать...

Он взглянул в ее печальные глаза, блестевшие от невыплаканных слез, и нежно привлек к себе, пытаясь утешить. Даниэлла прижалась к его груди и разрыдалась. А Баджирон бойко процитировал по памяти:

— Дорогой Писатель! Благодарим вас за работу, представленную нам на рассмотрение. К сожалению, ваша рукопись не вполне соответствует текущим потребностям нашего издательства. Искренне ваши, Редакторский коллектив.

И тихонько добавил:

— Я угадал? Даниэлла кивнула.

— И еще внизу... — Она шмыгнула носом и задрожала. — Внизу кто-то дописал: « Недурная попытка. Но слишком противоречиво ».

Баджирон на мгновение отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.

— « Недурная попытка » с первого же раза? Даниэлла, но это же чудесно! — Он снова сжал ее в объятиях. — Прежде чем я получил первую «недурную попытку», мне в свое время прислали пять стандартных отказов!

— Они не захотели печатать мою « Мисс Озорство »...

Баджирон чувствовал, как ее бьет дрожь. Она потерпела поражение. Все начиналось как веселая игра. Просто для забавы. Но ведь она старалась изо всех сил! Она смеялась и плакала вместе с Вероникой и, затаив дыхание, следила за ее авантюрами, и так день за днем, месяц за месяцем, до самого конца. Она полюбила свою героиню и ее терпеливых друзей, которые все-таки наставили ее на путь истинный.

«А теперь все они погибли, — думала она. — Вероника, Телегаард, Лизетта, мудрый Бальфур... Все-все. Оказалось, что они никому не нужны».

— Да, — подтвердил Баджирон, поглаживая ее пушистый загривок. — Да. Они прислали тебе отказ. Твоя книга им не нужна.

Он снова отстранился, отступил на шажок и очень серьезно произнес:

— Но одному из редакторов она понравилась. Большинством голосов она не прошла, но одному редактору она понравилась настолько, что он решил сказать тебе правду и сделал эту приписку.

Даниэлла вздохнула и, высвободившись из его объятий, смахнула слезы с мордочки.

— Ох... Ну что ж... Все равно я писала только для развлечения. Как приятно было, когда она закончилась и я смогла написать: « Конец ».

— О да! Самое прекрасное слово на свете, — кивнул Баджирон.

Возвращаться к работе он не спешил.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Наверняка там, в городке, кому-нибудь понадобится лапокюрша.

— Что ж, не самое плохое занятие. — Он потянулся к скобе. — А тебе твоя книга нравится?

— Да, конечно, Баджи! Ты же сам знаешь! Я бы ни единого слова не изменила! Вероника так старается быть нехорошей... но не знает как. У нее прекрасное, доброе сердце, и в конце концов ее спасают именно те хорьки, которым она делала гадости...

Из глаз ее снова брызнули слезы.

— Ох, Баджирон, как я их всех люблю! Как я люблю свою книгу!

Муж снова заключил ее в объятия — уверенно и спокойно.

— Если ты и вправду так любишь свою книгу, Даниэлла, то что ты собираешься с ней делать дальше?

Даниэлла напряглась всем телом.

— Я ее не выброшу! — выкрикнула она. — Ни за что!

— Конечно. Ни в коем случае.

— Почему ты на меня так смотришь? Что мне теперь с ней делать? — Она уже была готова разрыдаться вновь. — Ее же забраковали!

— Кто ее забраковал?

— А какая разница? Ну, « Ершик-пресс ». Они вернули мне рукопись!

— А сколько на Манхэттене еще издательств, кроме этого « Ершика »?

— Много, — всхлипнула она. — Но если в « Ершике » ее не приняли, то...

— То что? Неужели ты никогда не слышала о книгах, которые получают отказ за отказом — в одном издательстве, в десяти, двадцати... а потом двадцать первое их печатает — и получаются бестселлеры?