Ричард Бах - Хорёк-писатель в поисках музы

— Ох, Баджи, — всхлипнула она. — Ты же знаешь, что работа тут ни при чем. Я просто наблюдала за Вероникой и записывала все, что она делает.

Баджирон осторожно опустил ее на пол, встал, прошел на кухню и вернулся с бутылкой зимней талой воды, которую они хранили в холодильнике как раз для такого случая.

Мордочка Даниэллы расплылась в улыбке.

— Я ни слова не изменила, Баджирон! Я просто вложила рукопись в новый конверт и отослала ее как есть!

— Но почему ты не обратилась в « Хорек » с самого начала? Они же меня печатают!

— Поэтому и не обратилась. Издательский дом « Хорек » печатает тебя. И я не хотела... — Она снова улыбнулась. — В общем, я отложила их на потом... Я не хотела, чтобы они подумали, будто я прошу их об одолжении...

— Глупышка! — Баджирон нежно ущипнул ее за нос. — Ты что, думаешь, издатели согласились бы потратить целое состояние, только чтобы оказать мне услугу? Парочка таких услуг — и они бы просто разорились! Нет, Даниэлла! Они печатают твою книгу потому, что она понравилась им не меньше, чем тебе самой! — Он широко улыбнулся жене. — И потому, что они предполагают заработать на « Мисс Озорство » целую кучу денег!

До глубокой ночи они говорили о том, какие еще удивительные подарки готовит будущее Даниэлле. И когда взошло солнце, они крепко спали у камина, свернувшись клубочком друг у друга в объятиях.

Баджирон перечитал то, что успел написать за утро:

«...только с этой площадки я смогу изучить луну и планеты как следует и проверить свою гипотезу о том, откуда мы происходим. Да! Придется перенести весь этот замок, камень за камнем, на самую вершину горы.

— Но, дорогой граф! — вмешался бургомистр. — Что скажет герцог де Мустиль? Разве ваш замок на вершине той горы не перекроет обзор из окон его замка?

— Мы об этом уже говорили. Герцог полагает, что мое жилище будет радовать его взор. Он не возражает.

— Но...

— Кроме того, я щедро заплачу каждому, кто протянет мне лапу помощи. Это ведь поистине великое начинание...»

«Все не так. Не так. НЕПРАВИЛЬНО!»

Писатель отшвырнул перо; нежная зелень промокашки покрылась пятнами чернильных брызг.

«Мои щенячьи рассказы — это сама жизнь, сама энергия. Они так и пестрят красками, — подумал он. — А роман — какой-то ходульный, фальшивый... И такой ску-у-учный ... Я от него деревенею. А ведь я — автор! Ох... Бедные мои читатели...»

Суровая истина навалилась ему на плечи, словно камень, словно свинцовый плащ: « Я разучился писать! »

Наступила долгая тишина. Глаза Баджирона закрылись, нос поник. Ему казалось, что он умирает, что свет его разума угасает навсегда. Но вот из мглы, затягивающей его в свой черный омут, раздался голос дракона, таившегося до поры в потемках его души.

«Кто ты такой, по-твоему. Хорек Баджи? Как ты посмел назвать себя писателем — ты, обманщик?

Зачем ты терзаешь себя этой ложью? Или тебе так нравится страдать?»

Баджирон промолчал.

«Кому ты нужен? Твоя книга — даже и не книга вовсе, и ты сам это знаешь. Эти страницы — как песок, ничтожный и никчемный. Весь твой роман ничего не стоил с самого начала; никчемен он и сейчас, и останется таким же никчемным, когда ты наконец откажешься от своей затеи и порвешь его на клочки.

Какой же ты дурак! С чего ты взял, что хоть кто-нибудь в целом свете захочет прочесть о твоем Урбене де Ротските? Дурак ты, Баджи. Ну вот, ты расставил все в правильном порядке, зажег свой Светоч Мудрости и взялся за свое капризное перо. И что? Думаешь, этого достаточно? Ну так давай. Великий Писатель, попытайся еще раз, за чем же дело стало? Только ты уж постарайся. Какая там следующая фраза? Не знаешь? Ну и что с того? Какая разница? Чистая страница имеет свою цену — цену бумаги. Но исписанная страница не стоит ничего. Это просто мусор».

Снова наступила тишина. Ах, как он когда-то гордился собою, как был уверен в своих силах! В бессильной муке Хорек Баджирон уронил голову и уткнулся носом в мягкую промокашку.

Чернила на кончике упавшего пера потихоньку засыхали.

Но дракон не уходил.

«Твои мысли — как бревна, запрудившие реку. Толкаются, громоздятся друг на друга — и ни складу, ни ладу. Твои идеи — как камни. Даже хуже. Простые булыжники, бессмысленные и никому не нужные.

Никому, никому.

Когда-то, в давние времена, жили великие гении. Вот они писали настоящие шедевры. Но скажи на милость, куда до них Хорьку Баджирону? Ты возомнил, что сможешь написать роман, который перевернет мир? Но есть ли у тебя для этого хоть один шанс?»

Скрючившийся за столом хорек чуть пошевелился — едва-едва, только чтобы повернуть голову набок. Глаза его так и не открылись.

«Я тебя спрашиваю. Есть ли у тебя шанс сочинить хоть что-нибудь такое, что перевернет мир, который прекрасно обходился без тебя многие века и до сих пор прекрасно обходится без твоего романа?»

Молчание.

«Какова вероятность, я тебя спрашиваю? Один шанс на миллион? Или на сколько миллионов? Чем ты отличаешься от любого другого существа, жившего когда-либо на этом свете? Чем ты лучше? Почему ты решил, что каждое написанное тобою слово заслуживает быть прочитанным?»

Молчание.

«Зачем ты тратишь попусту отпущенное тебе время? И что за дурацкое название — "Там, где ступила лапа хорька"?! Дурак ты, дурак!»

И гулким громоподобным шепотом в голове Баджирона зазвучали имена великих хорьков-писателей, творивших в былые времена. Но то был не гимн во славу гениев — нет, то была погребальная песнь на могиле всех наивных баджироновых надежд.

«...Барсенай... Эмандр... Аведой Мерек... Чиао Юнвэй... Мигелита Хоррес...»

Дракон не сомневался, что с каждым названным именем вера Баджирона в свой собственный свет погружается в непроглядную тьму еще чуточку глубже.

И он не ошибся. В следующий раз к своему перу писатель прикоснулся далеко не сразу — и лишь для того, чтобы очистить его от засохших чернил и убрать с глаз долой.

«Мне конец», — подумал он.

И все же он завершил свой ритуал, хотя долго еще недоумевал, зачем было это делать. И тут произошло нечто такое, чего с ним не случалось еще никогда. Голос зазвучал вновь — на сей раз светло и нежно. Он пробился сквозь стену несокрушимых чужих имен, и тьма, которой они обступили Хорька Баджирона, внезапно рассеялась без следа.

«Они говорили от имени своих времен. Но кто выскажется за твое время. Хорек Баджирон?»