Элизабет Мид-Смит - Школьная королева

– Я сейчас вернусь, милый Поль, – сказала мать и вышла в соседнюю комнату, где ее ожидали. Увидев не только добрую миссис Шервуд, но и своих дочек, бедная женщина залилась слезами, однако скоро успокоилась.

– Девочки, – обратилась она к дочерям, – старайтесь быть веселыми с вашим братом, как велит доктор. Есть некоторая надежда на его выздоровление, но ему нельзя волноваться, иначе у него может быть новый приступ. Весело разговаривайте с Полем. И не давайте ему много говорить. Идите к нему, а я останусь с дорогой миссис Шервуд.

– Да, милая, мне нужно спросить вас о многом, – сказала миссис Шервуд.

– Смотрите, девочки, не утомите его, – тревожно сказала мать. – Может быть, вам лучше пойти поодиночке.

– Я пойду, мама. Позвольте мне пойти, – сказала Мэри.

– Мама! Ведь я старшая, – возразила Матильда.

– Вы все повидаете его. Пусть Мэри будет первой. Мэри, ты всегда понимала своего брата. Займи его, дорогая. Будь весела, скажи ему, как вам хорошо в школе. А вы, мои милые, сойдите вниз, в гостиную.

Через минуту миссис Купп осталась наедине со своей давней подругой. Она пыталась выразить свою благодарность миссис Шервуд.

– Это так хорошо, что вы приехали сюда! Так похоже на вас: вы всегда были отзывчивой.

– Милая, я только вчера узнала, в каком опасном состоянии здоровье вашего мальчика.

– Болезнь очень серьезная, – вздохнула миссис Купп и, растрогавшись, вытерла платочком уголки глаз. – О, Алиса! Вы всегда так сочувственно относились ко мне…

– Как же иначе, дорогая!

– Когда я подумаю о том, что вы делаете для меня! – всхлипнула бедная мать. – Алиса, он лучший из всех. У меня семеро детей, и никто из них не походит на него, а он умирает – умирает, Алиса. Так говорит доктор. О, Алиса, Алиса! Мой первенец, мой красавец, мой мальчик! Господь берет его у меня, Алиса! Мне сказали, что есть только тень надежды.

– Ну, если есть хоть тень надежды, дорогая, то, значит, не все потеряно. Мы прибавим кое-что к это слабой искре надежды. Мы раздуем ее до пламени. Не приходите в отчаяние. Я здесь для того, чтобы помочь вам. Мои деньги и все, что у меня есть, к вашим услугам.

– Алиса, как я могу просить у вас еще чего-нибудь?

– Не беспокойтесь об этом. Что советует доктор?

– Мы с мужем показывали сына знаменитому сэру Уилфреду Лаудердэлу. Наш доктор дал нам письмо к нему. Сэр Уилфред осмотрел Поля очень внимательно. Он говорит, что нужно немедленно увезти его в Швейцарию, в горы, – в Давос или Санкт-Мориц. Есть еще надежда залечить его легкие, если мы не будем медлить. А у нас, дорогая, нет ничего, кроме жалкого жалованья мужа. Вам я могу сказать, Алиса: как, имея семерых детей, прожить на двести фунтов в год? А это все, что мы имеем. Но как жить на это!

Миссис Шервуд дружески сжала руку миссис Купп.

– Вот что я скажу вам. Вы должны немедленно увезти мальчика туда, куда вам рекомендует сэр Уилфред Лаудердэл. С вами поедет сиделка. Все расходы на мой счет. Ну, милая, увезите вашего сына. Англия не годится для него. Уезжайте как можно скорее.

– Не знаю, как благодарить вас.

– Я открою вам кредит в банке – положу пятьсот фунтов на ваш счет. Вам не о чем беспокоиться.

Миссис Купп плакала.

– Бог послал вас, – сказала она. – Сколько вы для меня сделали!

– Дорогая, три ваши дочери находятся у меня в школе, а как же остальные три? Останутся дома?

– Сестра мужа может приехать за ними. Это легко устроить.

– Отлично. Я хочу сама повидаться с сэром Уилфредом Лаудердэлом. Я устрою денежные дела, найму сиделку и привезу ее к вам. До свидания, дорогая.

К сэру Уилфреду миссис Шервуд приехала в то время, когда от него выходил последний пациент. Он подтвердил, что положение мальчика очень опасное, но не безнадежное, и одобрил все планы миссис Шервуд.

– Какое благословение для мира такие женщины, как вы, – сказал доктор. – Теперь есть надежда на спасение мальчика. Я знаю как раз подходящую сиделку.

– Благодарю вас, доктор.

– Чем скорее мальчик доберется до континента, тем лучше. Воздух там суше. Вот адрес сиделки, сестры Франциски. Никто лучше нее не умеет обращаться с больными.

А Поль испытал радость общения с Мэри. Она вошла в комнату, где он лежал, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Но нужно было, наоборот, казаться веселой и ничем не расстроить любимого брата. Поль лежал спокойно. Когда он увидел сестру, глаза его заблестели от счастья. Он взял сестру за руку.

– Нагнись и поцелуй меня, Мэри. Ты стараешься быть хорошей, не правда ли?

– Боюсь, что нет, Поль.

– Старайся ради меня. Я люблю тебя.

– И я сильно тебя люблю, мой дорогой брат.

Поль пристально смотрел на Мэри. Она невольно отвела взгляд.

– Будешь хорошей? – спросил Поль.

– Буду хорошей, – ответила Мэри.

– Мне что-то не нравится в тебе… – сказал Поль сразу и ласково, и строго, как мог говорить только он. – Все ли хорошо у тебя в жизни?

– Впредь все будет хорошо, – успокоила его Мэри.

– Я почувствую, если ты будешь дурно вести себя, – предупредил брат.

– Нет, нет, Поль, я буду хорошо вести себя. А ты, Бога ради, побыстрее выздоравливай.

Поль поцеловал ее… В его глазах она видела тот же чудный свет, каким сияли глаза Китти О’Донован – бедной Китти, которую она, Мэри, собиралась погубить.

Несмотря на все свои усилия Елизавета за день не узнала и не сделала ничего, что могло бы помочь оправдать Китти О’Донован. Она переговорила с учительницами, но они остались при своем мнении: Китти совершила проступок из-за сильного возбуждения и боится сознаться в нем. Она приглядывалась к девочкам, однако не заметила ничего подозрительного. Казалось, надежды на успех нет, и Елизавету все сильнее и сильнее охватывало беспокойство – по мере того, как день подходил к концу. Ей пришлось избегать общения с Китти, так как она не могла утешить ее.

Вечером вернулась миссис Шервуд с сестрами Купп. Матильда и Джени были в отличном настроении, уверенные, что великодушие миссис Шервуд спасет жизнь Полю. Они не скрывали своей радости и рассказывали подругам о поездке и о встрече с любимым братом, прибавляя, что теперь будут стараться быть хорошими, послушными, прилежными в учении и вообще достойными такой благородной начальницы, как миссис Шервуд.

– Да, мы будем хорошими, будем хорошими, – уверяла маленькая Джени, – потому что так сильно любим ее.

Китти была в зале, когда девочки говорили это. Она села рядом с Джени и взяла ее за руку. Джени изумилась, увидев бледное лицо их несчастной королевы.

– Что с тобой, Китти? Ты, верно, нездорова.

– Не все ли равно? – слабым голосом ответила Китти.

– Конечно, не все равно, – обеспокоенно произнесла Джени. – Матильда, наша дорогая королева нездорова. Взгляни на нее: она бледна, как привидение.