Михаил Львовский - Это мы не проходили

— Я узнала у школьного врача, почему Мила освобождена от уроков физкультуры.

Возле двери в биологический кабинет нетерпеливо расхаживал Юра Рябинин. По временам к нему подходил кто-нибудь из мальчиков и начинал:

— Юрий Александрович, я применил обратную связь для увеличения входного и выходного сопротивления в первом каскаде…

А Митя и Лена уже сидели за одним из столов биологического кабинета. Том энциклопедии был раскрыт. Очевидно, они оба от него недавно оторвались. Рядом с юношей и учительницей зеленел подсвеченный аквариум, и какая-то плоская круглая рыба с золотисто-красной чешуей, казалось, прислушивалась к тихому разговору. Виден был только один глаз рыбы, неподвижный, без проблеска мысли — «рыбий глаз».

— «Цель жизни — сама жизнь». Это слова Гёте, — сказала Лена.

— С Гёте я еще могу согласиться, — снисходительно сказал Митя, — но это для нее, — он кивнул на рыбу, и Лена встретилась с бессмысленным рыбьим взглядом. — А для меня? Фраза вашего знаменитого ученого о том, что, если бы не было Человека, великая трагедия мироздания совершалась бы при пустом зале, мне ничего не объясняет.

Рыба вильнула хвостом, продолжая пристально смотреть на разговаривающих.

— Ей тоже, — усмехнулся Митя. — Вот нам с вами сегодня не сладко, а ей хоть бы что!

— В том-то все и дело, что мы — не она, это же прекрасно! — горячилась Лена. — Пойми, создав Человека, Природа может познать себя.

Кроме экзотической рыбы, в крайнем изумлении к этому разговору прислушивался Юра. Очевидно, он зашел в биологический кабинет узнать, почему задержалась Лена.

— Вы зря на уроке заплакали, — неожиданно сказал Митя. — Мы этого не стоим.

— А я не плакала.

— Я же видел.

— Этого не было, — очень твердо ответила Лена, — тебе показалось.

Митя долго не отвечал, с удивлением глядя на улыбающуюся сквозь слезы учительницу. Потом сказал:

— А мне все равно. Сейчас я хочу… чтобы Мила жила.

Это было вне логики спора. Лена ответила тихо после долгой паузы:

— И я. Но спасти Милу может только искусство того человека, с которым ты говорил в больнице…

— Опять труд?

— Угу. Вот мы и вернулись к первоначальной формулировке.

Экзотическая рыба не сводила с Мити и Лены свой пристальный бессмысленный взгляд.

…В коридоре, куда вышел Юра, слегка ошеломленный услышанным разговором, к нему подошел высокий лохматый парень, «каланча». Тот самый, что мычал на уроке.

— Юрий Александрович, у меня греется трансформатор, — начал он.

— Сильно?

— Градусов на шестьдесят.

— Норма.

— Но он еще…

— Подожди, — прервал его учитель, — если ты на уроках Елены Федоровны будешь себя вести, как…

— Кто вам сказал?!

— Не Елена Федоровна. Я знаешь что с тобой сделаю…

— Что? — вызывающе спросил высоченный парень.

— А вот что!

Мы не успели заметить, что произошло, но «каланча» оказался прижатым к стене, а Юра каким-то изящным приемом одной рукой удерживал его в таком положении.

— Пустите, я больше не буду…

— Так что у тебя там с трансформатором? — тотчас же отпустив парня, спросил Юра.

Буря оваций раздавалась почти после каждой фразы ученика профессионального технического училища № 4, которые он произносил на сцене актового зала, приветствуя дорогих шефов, Александра Павловича Красикова и его жену Нину Васильевну.

— Несмотря на огромную занятость, — говорил юноша, поглядывая в бумажку, — вы, дорогой Александр Павлович, и вы, дорогая Нина Васильевна, находите время не только интересоваться всеми нашими материальными нуждами и, по возможности, удовлетворять их, но и проникаете в повседневную жизнь училища, помогая воспитанию достойного пополнения рабочего класса.

Александр Павлович и Нина Васильевна стояли навытяжку, потому что перед ними также навытяжку стояли еще два выпускника училища с подарками в руках, которые они готовы были вручить дорогим шефам, когда наступит подходящая для этой церемонии минута.

Подарки представляли собой какие-то блестящие детали — шедевры точности и чистоты шлифовки, очевидно выполненные учениками ПТУ.

Между тем юноша продолжал:

— К празднику Великого Октября благодаря вашим стараниям, Александр Павлович и Нина Васильевна, мы получили оцинкованное железо для ремонта крыши.

Зрители в актовом зале сидели тихо, но чувствовалось, что они слушают юношу только для того, чтобы вовремя зааплодировать.

Лишь один человек в актовом зале ПТУ был полон внимания — Елена Федоровна Якушева.

— На Первое мая, — продолжил было юноша, — наше ПТУ благодаря вам…

Вдруг Александр Павлович перебил оратора.

— Коля… — сказал он, — я слышал, ты на уроках давно без шпаргалок обходишься.

Юноша смутился и спрятал бумажку за спину. Потом, простодушно улыбнувшись, сказал:

— Так то на уроках…

— Это кто выточил? — неожиданно, взяв в руки одну из блестящих деталей, предназначавшихся в подарок дорогим шефам, спросил Александр Павлович. — Ты, Погореловский?

— Нет, Коля Спотыкайло, — кивнув на оратора, ответил Погореловский.

— Класс точности? — не отставал Александр Павлович.

— Первый. Плюс-минус один микрон. Можете проверить, у меня микрометр в кармане.

В зале засмеялись.

Елена Федоровна смотрела на Александра Павловича слегка подобревшими глазами.

Под гром оваций Александру Павловичу и Нине Васильевне были наконец вручены подарки.

Квартира Красиковых стала неузнаваемой. И дело было не только в том, что на мебели не осталось никаких следов упаковочной фанеры и картона. Благодаря стараниям Мити и Милы сейчас в ней царил такой уют, какой при нашем первом знакомстве с этой квартирой представить себе было невозможно. Свеженатертые полы сверкали, на окнах висели шторы.

Стоя на стремянке, Митя вкрутил последнюю лампочку в люстру и попросил Милу:

— А ну-ка, включи.

Мила щелкнула выключателем. Яркая люстра подчеркнула великолепие обстановки и осветила два портрета. Рядом с Корбюзье улыбался Митин дедушка.

Дедушка на портрете был моложе Александра Павловича и очень похож на Митю. Пилотка, погоны сержанта и несколько орденов на груди.

Мила долго смотрела на эти портреты. И, только убедившись, что их соседство не так уж неуместно, а скорее даже весьма закономерно, сказала:

— Вот, наверно, твои папа и мама удивятся, когда придут домой!

— Если они что-нибудь заметят, — ответил Митя.

— А ты не боишься, что они будут очень беспокоиться?

— Ничего, я им оставлю записку, — сказал Митя.

А Лена уже сидела в кабинете завуча ПТУ Веры Георгиевны Кротовой. У дверей толпилось несколько выпускников училища.