Михаил Львовский - Это мы не проходили

В конце концов мотоцикл с коляской выехал на участок, где дорога вилась над пропастью.

— Не смотри вниз, — посоветовал Миле Митя.

Несколько раз им пришлось преодолевать по-настоящему опасные участки дороги, которая явно требовала ремонта.

Быстро темнело. Митя включил фару, и теперь о том, что все благополучно, можно было понять только по ее свету, который то появлялся, то исчезал.

Но вот яркий луч уперся в деревянные ворота, на которых было написано: «Турбаза «Синяя скала». Высота над уровнем моря 1800 метров».

Мите пришлось долго сигналить, прежде чем из деревянного строения появился слегка прихрамывающий человек.

Наконец ворота были открыты.

— Папа! — бросилась на шею небритому мужчине Мила.

…В туристском домике на двоих в спальных мешках лежали Митя и Мила. На электроплитке кипел чайник. Милин отец протянул по кружке с чаем девочке и мальчику.

— Вот… Я его с зеленым смешал…

— Спасибо, папа.

— Мил, ты обещала сказать, почему мы не такие, как все, — напомнил Митя.

— Нет, это я тебе там скажу.

И опять Мила кивком головы показала, что это «там» расположено еще выше того места, где они сейчас находились.

— Там сейчас тихо-тихо… Когда ветра нет. И солнце. Загар от него особенный. Только Милочка моя не загорает, — сказал Милин папа.

— Будет загорать, — уверенно ответил Митя.

Ранним утром слегка прихрамывающий человек вставил ключ в замок дощатого строения с окошечком кассы, которое сейчас было закрыто.

И вот Митя и Мила на скамейке канатной дороги начали свой подъем к «Синей скале». Под ними зияла пропасть.

На «Синей скале» была оборудована смотровая площадка с перилами, скамейками и всем прочим, что необходимо для такого рода туристских аттракционов.

— Смотри, смотри, вон те пансионаты, — сказала Мила, показывая на белоснежные высотные здания, которые отсюда казались крохотными. — Твой папа хорошо «привязал» их к местности.

— Ничего, — ответил снисходительно Митя. — Ты обещала сказать… почему мы не такие, как все.

— Сейчас скажу, — ответила Мила. — Здесь так замечательно, что я теперь буду только про девяносто процентов думать, а не про те десять… И это благодаря тебе.

— Ну уж… — попытался возразить Митя.

— Подожди… Но ведь и ты не из-за любой девчонки решился бы на такое? Правда?

— Конечно, — поспешил уверить девочку Митя.

— Вот… Теперь понимаешь?

— Понимаю, — после паузы сказал Митя и, помолчав немного, добавил: — Елена Федоровна говорит, что не таких, как все, на земле большинство.

В учительской комнате заседал педагогический совет, Председательствовала заведующая учебной частью, а рядом с ней сидели приехавшая из Москвы завкафедрой педагогики Надежда Александровна и Наталья Ивановна, преподавательница физики, она же замдиректора по воспитательной работе.

Выступала местная учительница английского языка.

— Про Ирочку… простите, про Ирину Никифоровну я могу сказать одно: она уже сейчас блестящая преподавательница английского языка…

— Я думаю, что вы преувеличиваете, — заметила Надежда Александровна.

— Еще как! — сказала Ира. — Мои новомодные штучки никогда не прошли бы, не будь у ребят…

— Мои дорогие, — перебила Надежда Александровна, — мы уже полчаса обмениваемся любезностями, как на дипломатическом приеме. А между тем у нас есть и наболевшие вопросы. Вот, например, мне известно, что Наталья Ивановна не совсем довольна работой Юры Рябинина.

— Рябинин прекрасно знает предмет, — сказала Наталья Ивановна, — но я не могу согласиться с его ориентацией на эдакую физико-математическую элиту в старших классах. Конечно, эти ребята в нем души не чают, но…

— Зачем тратить время на тех, кто распрощается с физикой, едва получит аттестат зрелости? — возразил Юра.

— А затем, — сказала с места Лена, — что знания обогащают личность.

— Не оптимальный вариант, — бросил Юра.

— Зато человечный, — ответила Лена.

Галина Петровна постучала карандашом по столу.

— А я-то боялась, что вы здесь свадьбу сыграете.

— Лена меня не любит, Надежда Александровна, — пожаловался Юра.

— Относительно Рябинина мне все понятно, — сказала завкафедрой. — Но вы, Галина Петровна, написали мне тревожное письмо про Лену Якушеву и даже…

— Да, — перебила Надежду Александровну завуч, — я даже просила отстранить ее от практики. Дело в том, что Елена Федоровна незаурядная, яркая личность. Но я… я все же не совсем уверена, что эта ее незаурядность нужна в условиях обычной массовой школы. Может быть, было бы лучше, если бы она проявилась на каком-нибудь другом поприще.

— Простите, Галина Петровна, восстановлена ли в классе дисциплина? — спросила завкафедрой.

— Да. Сейчас Елене Федоровне это как-то удалось. Как ни странно, исчезла даже «Камчатка». Я скажу больше: в классе повысилась успеваемость.

— И этому не помешала яркая индивидуальность? А может быть, помогла? — допытывалась Надежда Александровна. — Я, например, считаю, что наша школа испытывает недостаток в незаурядных, самобытных личностях. — И вдруг, изменив тон, завкафедрой сказала, обращаясь только к Галине Петровне: — Ты просто устала, Галя.

— Не знаю, не знаю… — совсем растерялась завуч. — С Еленой Федоровной у меня нет ни минуты покоя. Я живу, как на вулкане.

В школьном коридоре уборщица сдерживала бьющуюся в истерике Милину маму, Полину Сергеевну.

— Не держи ты меня, слышишь, не держи! У меня дочка пропала, а ты меня за руки хватаешь! Да я сейчас все там разнесу, всем глаза выцарапаю.

И Полина Сергеевна ворвалась в учительскую.

У распахнутого настежь опустевшего гаража стояли Митины родители.

— Как ты думаешь, что мы должны делать? — задал вопрос жене Митин папа.

— Я думаю, надо прежде всего позвонить в школу.

— Все с Митькой бывало, но такого еще никогда. Он, по-моему, и дома-то не ночевал, как ты думаешь?

— По-моему, нет.

Мотоцикл с коляской медленно ехал по утренним улицам города и остановился у здания первой городской больницы. К двери, на которой было написано «Приемный покой», Митя и Мила шли не спеша. В этой их неторопливости ощущалась какая-то торжественность. Митя позвонил, и они скрылись за тяжелой дверью приемного покоя.

В учительской в этот ранний час было четверо: Лена Якушева, Юра Рябинин, завкафедрой педагогики Надежда Александровна и заведующая учебной частью Галина Петровна. Они сидели в пальто, и по их виду можно было понять, что здесь им пришлось провести ночь.

То и дело звонил телефон, Галина Петровна или Юра поспешно брали трубку, надеясь услышать какое-нибудь сообщение о судьбе Мити и Милы, но каждый раз их только спрашивали и ничего не сообщали. Поэтому приходилось отвечать: