Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих Время драконов часть 1)

: почти бежать последние метры.

В конце концов, в Ильях и в ЖБК достаточно иных мест для реализации своего любопытства.

— Так думаю я, протискиваясь с тяжёлым трансом в узкую щель лаза, ведущего к Липоте:

: Совсем как тогда, в 1978-м...

— И сзади также тяжело пыхтит Пит.

А чуть дальше теми же словами поминает и “Свечек”, и их дурацкий завал, что изуродовал эту дорогу, Сталкер.

: Потому что, чтоб протащить наши трансы, нам приходится работать совсем, как тогда.

: Пешня, сапёрная лопатка, кайло и зубило.

И я поневоле ‘ударяюсь в воспоминания’:

— Картины аллегорические из совсем безмятежного ‘спелеовендетства’ следуют одна за другой:

..: молодой чайник-суперспелеомэн Егоров, вторично открывающий на глазах у всех ЖБК — пресловутый “Второй Уровень”, —

..: молодой чайник-суперспелеомэн Егоров, ныряющий в сизые от составляющих их частей облака волока за ‘дедушкой своей мечты’ — точнее, за ‘девушкой своих электрических грёз’, —

: уже отсюда, из сегодня, со всей возросшей во мне мудростью жизни, имею право ( о чём бы ни трендил в мою жопу сзади Майн Энтер Критик ) уточнить — довольно небезуспешно ныряющий,—

..: а так же молодой чайник-суперспелеомэн Егоров, выволакивающий из клубов совершенно-ядовитого смрада свою любовь, с первого взгляда нажравшуюся какой-то колёсной гадости — если не сказать хуже, —

—— И Пит: геройское поведение, примерное любопытство, показательная настойчивость и завидная работоспособность — а так же до сих пор ( ...! ) просто удивительная наивность во всём, что касается человеческой дряни;

— но Главное: какая-то неуловимая незаметность и незаменимость во всём...

... и грандиозно-грациозный — мон шер: как слон в посудной лавке старого еврея во время погрома, — производящий с первого же своего выхода впечатление умудрённого тяжкими жизненными невзгодами, маститого < “маститый” — то бишь больной маститом, значитЬ; на мужской род, надеюсь, обратили внимание? > спелеоволка —— Майн-Перпетуум-Кайф-Мон-Шер-Хеа(р)т-Артек-Люмен-Люмпен-Либер-Любер-Вундер-Малер... / “Санта-Лючия-Лиссабоно-Мадридо-Донна-Тереза-Хунта-Гестапо-Де-Капо-Ад-Фино...” /

..: Вы поняли, кто.

“Да”. Почти благородный дон, значит. “Дон-600” — или сколько их там? “Игуано-донъ”, значит.

... Нам всем — 17. И это наш первый ( такой героически-случайный ) совместный выход.

: Кто знал, что...

— Столкновение с плитой прерывает цепочку старинных образов-ощущений, насилующих память.

: Останавливаюсь — почти по техническим причинам: очень болят мозги. Точнее, их упаковка. Но Сталкеру об этом лучше не сообщать — обосрёт, до вечера не отмоешься.

... Сталкер сзади, кстати, орёт, что он не лошадь. И это мгновенно вызывает в подсознании картину, почти забавную — карикатурную сиречь,— “СТАЛКЕР —— НЕ ЛОШАДЬ”. Явная антитеза т. Маньяковскому:

: Материал для очередной газеты,—

— Но отдохнуть действительно надо.

И мы располагаемся на отдых на дне той самой раскарстованной трещины.

... Интересно, думаю я, вот в Ильях есть мода: если хочешь быть счастливым — не будь им, а попробуй достать своим задом свода какой-нибудь ильинской колокольни —

: Это я вертикальные куполообразные гроты в виду имею, так они у нас называются — колокольни,—

— И тут же, провоцируя Сталкера, предлагаю ему достичь “глобального ильинского счастья”: ткнуться, то есть потереться собственным задом о некий условный верх этой трещины, весьма, кстати, ненаблюдаемый в темноте по причине экономного света наших налобников.

: Предлагаю на свою голову — ибо он тут же устремляется вверх ( откуда только силы берутся?.. ) и на мою голову начинает сыпаться сверху всякая мерзость.

: Как, впрочем, и на головы остальных присутствующих тут же, этим ‘заблеванием’ не страдающих. А мы, между прочим, совсем без касок. Потому как глупо и нелепо носить в Ильях каску: от чего?

«Разве – от Сталкера», думаю я, пытаясь отползти по-добру-по-здоровому в боковую щель. Потому что 80 ( приблизительно ) кГ не удержавшейся в своём счастье сталкерятины моим шейным позвонкам точно не сдюжить. Впрочем, тут и каска слабо поможет. И на ум, соответственно, приходит картина аллегорическая следующая: “Сталкер, удаляющийся от народа за Счастьем в непроницаемый мрак пещеры”. Грязный офорт — или как это там называется? — Сталкер знает, это он у нас Гранд-Малер — непонятно только, какого мне приходится за него все эти картинки придумывать, “да”,— так вот: грязный афронт “метр на два на полтора” — или как там сейчас закапывают? — сплошь чёрное масло, свеча, розы. Впрочем, на Свече можно сэкономить: Сталкер — богохульник.

... Камень сверху со звоном ударяется о канистру с бензином и Пищер бросается проверять, нет-ли непосредственно под Майн Кайфом других его приборов.

: Это бесполезно.

Если ему будет надо — всё равно достанет.

— Достал!.. — орёт сверху из рискованного положения “в распоре” Абсолютно Счастливый Сталкер — и неожиданно замолкает.

Тут уж — прячь не прячь, укутывай не укутывай...

— КТО ЭТО НАПИСАЛ? — грозно вопрошает он со своей невидимой нам во тьме высоты.

..: как, например, случилось с моим расчудесным “шарпом”, когда мы в Силикатах задумали повторить новогоднюю историю с “Zoolook”-ом —

: Я-то знаю, кто там написал, и что — что ж, грехи спелеомолодости... Но не такой я дурак, чтоб теперь сознаваться.

Да он и сам догадается — вспомнит, если мозги работают.

... Мы тогда так условились: увековечить друг друга в самых недосягаемых местах Ильей — чтоб навечно... И ни один даун ни соскоблить чтоб не смог, ни подписать какую-нибудь гадость.

: Я своё имя потом — когда поумнел — камнями сбивал, потому что руками до того места дотянуться никакой возможности не было. И вся стена после моей “чистки” выглядела, как после артобстрела.

— Только какон умудрился её там нашкрябать?..

: Загадка.

Что ж — пусть теперь сам помучается: в распоре своего счастья...

— и как я сподобился забыть про это?

..: Слушать решили в Обвальном — есть в Силикатах такой зал, не сильно далеко от входа. Пол с наклоном, нечто вроде амфитеатра < я не ильинскую Суперпомойку имею в виду — а театрально-сценический прообраз, хотя, конечно, все Силикаты, по сути, подобие ильинского Амфитеатра; слышал я, правда, мнение — от тамошних фанатов — что Силикаты на деле одна из самых чистых Систем, ибо “всё, что может гореть хотя бы в принципе — неизбежно сжигается...” Ну да цена данному рассуждению очевидна, а потому закрываю уголок и возвращаюсь к фразе, которую следует читать так, будто никакой уголковой скобки нет и в помине >; то есть для наших концертно-испытательных целей самое подходящее место: магнитофон у монолитной стены по центру грота расположили, колоночки отстегнули и по сторонам разнесли, для пущего ‘стёр его аффекта’ — и расселись на пенках на наклонной осыпи вокруг. Было нас 8 человек, и все 8 — в смысле музыкальных вкусов — были один на другого не похожи: КСП, джаз, панк, металл, классика... А один даже вовсе глухонемой был — для контроля. Всё, что он мог — видеть. И чувствовать, ежели что “изнутри прибудет”. Но большего от него и не требовалось. Кстати, замечу, что люди, ущербные в отношении каких-либо чувств, часто имеют — против прочих — огромную фору в области иных сенсорных восприятий Мира; так что в этом смысле мы на него очень надеялись: ведь коль приходит изнутри, не через слух — а звуком лишь кажется...