Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих Время драконов часть 1)

..: Выскочил в Дальнюю. Тут уж до Сапфира рукой подать, не шкурники — штреки широченные, и гроты подряд идут, и перекрёстки... Но только трудновато на ощупь в таких объёмах ориентироваться. И тут я, конечно, ещё четыре спички истратил — одну сразу после Железной Дороги, чтоб убедиться, что точно в Дальнюю выскочил, а не в какую-нибудь Сетку, или обратно в Ближнюю сдуру по темноте,— и чтоб в объёмах этих гигантских ( после Сейсмозоны-то! ) правильно сориентироваться,— и, опять же на ощупь, в Пьяную не упилить... Ещё одну мне пришлось зажечь в Пробке, на повороте; ещё одну — в Назарете, там перекрёсток сложный, сразу два трилистника, расходящихся под 120 о, смыкаются,— и последнюю я зажёг уже в самом Кайфе, перед шкурником, что непосредственно в Сапфир ведёт.

: Зажёг её,— впендюриваюсь в шкурник; говорю мысленно: «вот и всё — дошёл, добрался» — и в этот момент спичка моя догорает, я смотрю перед собой — а свет остаётся. «Ага,— думаю,— лампочка-покойница, лампочка-зомби...» Я руку наверх, к головке — а она горячая, чуть-ли не плавится — как в первую минуту штамповки-творения на заводе-изготовителе…

— Это твоя запаска,— начал Сталкер.

— Правильно: сообразительный ты наш... Я “однушку” бесполезную, не глядя, в головку сунул — и закоротил контакты кондёра, что у меня параллельно ‘парттрону’ стоял. Только одно мне неясно: как же это я с закороченной лампочкой спокойно до Родника дошёл и к Журналу вернулся?.. По Сейсмозоне ведь не лазанье — сплошное кувыркание; так почему ж у меня там свет ни разу даже не мигнул? А погас — когда я спокойно у Журнала сидел, записи читая... И зажёгся: когда я в шкурнике дыхание переводил, на спичку догорающую любовался. Хотя обратно я той же дорогой, разумеется пёр — и кувыркался не меньше... Опять же: интуиция перед тем, как я за водой бросился,— я ведь не потом свои ощущения и мысли “под историю” подгонял, всё чувствовал именно так, как сейчас говорил...Оттого и запомнилось. И всё ломал голову — то-ли она мне говорила: не трогай своего света, в “козу” головку вгонишь,— то-ли под “козу” именно этим движением и подвела... Ведь получается, я зря в головку полез — смысла в том никакого не было. Но с другой стороны, не пускала же Она меня с канистрами из грота,— тормозила...

Сталкер пожал плечами.

— Ну, если здесь всё от Свечи вашей зависит — “то мне непонятно, откуда берутся девушки”,— то есть, почему до 1976 года, до ваших шаманских световых жертвований, Ильи не были усеяны трупами. Ходили-то не меньше. И никто — по ряду причин — светом своим драгоценным не разбрасывался. Да.

— Ну, насчёт “не меньше” — это ты загнул,— нарушил молчание Пищер. — Терпеть не могу, когда ты вот так для красного словца ляпнешь чего по приколу — и потом весь вечер с пеной у рта отстаиваешь... Раз с языка слетело. Сам же говорил, что встреча двух групп была — Событие... Когда с компанией Шагала впервые встретились — вспомни, как раз накануне его гибели — специально на другую сторону плато ушли, подальше — в Никиты полезли... Всё хотели соединение с Ильями нащупать. Тоже идефикс был — не хуже Озера.

— Уходили под девизом “у вас своя свадьба, у нас своя” ,— согласился Сталкер,— потому что они в секрете от всех над свои “сюрпризом” работали — выход из Сейсмы снизу вверх долбили, под руководством магистра вашего НБС-овского, Борзова-мудрого... И — додолбились: в тот же вечер. Ещё бы мне этогоне помнить, да.

— Наш “секрет” не умнее был: соединение между Ильями и Никитами прокопать... даже удивительно порой, как это у дураков мысли сходятся.

— Однако мы ставим ему Свечу, а нам вот...

— Бог миловал,— согласился Пищер,— но я о другом: уходили-то больше, чтоб друг другу не мешать, глаза не мозолить... До того это тогда казалось... ну, ненормальным — две команды в одной Системе. И насчёт Свечи: кто сказал, что она устраняет ЧП? Гороскоп судьбы не отменяет, как и любого иного рода предсказание. Коррективы они невольно могут внести — и то... Спорный это ещё вопрос. Просто ты не полезешь “под кирпич”, зная, что он может свалиться тебе на голову. Двуликая ж предупредила Сашку: не ходи за водой, козлёночком станешь...

— А нам, русским, ограждения по фигу! — засмеялся Сталкер.

— Вот и влипаем постоянно.

— Нам не скучно — хоть и тошно...

— Вот-вот. А насчёт твоего “третьего” — ты ведь как раз предсказание имел в виду? Тогда слушай, что со мной и КрАкодилом дальше было.

— Давай,— согласился Сталкер. — К “третьему” ты нас всех очень грамотно привёл, да. Так что — излагай. Только ни об одном действительно сбывшемся предсказании я почему-то до сих пор ни разу не слышал... Да.

— Тогда слушай. Впрочем, об этом как раз историй навалом. Некоторые очень их любят рассказывать,— Пищер посмотрел на Сашку с Питом,— я же предпочитаю говорить только о том, что было со мной лично. Чтоб не ошибиться. Ведь бывает, кое-кто и приврёт... Слава Богу — со мной было достаточно. Хотя уж лучше б, наверное, чтоб ничего не было...

— Ну, это как сказать,— заметил Сашка.

Кан с чаем начал закипать и он выключил примус.

— Давай, перед чаем ещё жахнем ,— предложил Сталкер,— не оставлять же ‘в рагу’...

— Да уж... Чего тут оставлять — на два раза осталось, и всё.

— Можно по одной сейчас — и по одной на ночь,— сказал Пит.

— У-у,— отозвался Сталкер.

— Пищер занялся розливом вина; Сашка с Питом, пользуясь паузой, нанесли визит Милому Другу,— затем выпили, съели по кусочку сыра — и Пищер продолжил.

... Он рассказывал — и пламя свечи плясало над столом в такт его словам; Сашка смотрел на это диво — и вокруг: видит-ли ещё кто? — Сталкер слушал, полуприкрыв глаза, откинувшись на пенке — тепло и удобно, и Сашка с удовольствием отметил, что сиденье для него получилось правильным — на таком не надоест сидеть на одном месте, и пенка укладывается тепло и комфортно,— Сталкер свободно полулежал на ней, только папиросой иногда — пых, и лёгкое потрескивание, и красные искорки, и сладковатый запах травы; а через раз рукой — плавной дугой вниз, к столу, к кружке, и наверх ко рту; глоток — чуть-чуть, совсем немного — и той же красивой дугой обратно: “всё в себе, всё из себя”.

— Пит клевал носом: кемарил,— потом скажет, какой мне сон снился, ребята — начнёт пересказывать пищеровскую историю, и Сталкер, конечно, тут же что-нибудь ‘оттопырит’ — любит он это дело, подумал Сашка, а Пищер — Пищер был весь там, в Ильях, в том феврале и гротике, где...

— Я сказал ему: дай, зажгу. Он дал мне коробок — и я стал зажигать. Первая спичка, вторая, третья... Гена мне потом сказал: загадал, если ты с третьей не зажжёшь — всё, возвращаемся в грот, собираем шмотьё — и наверх. В город. Но с третьей спички я её-таки зажёг. То есть зажёг — не то слово: