Сфинкс - Паутина

— Мне надо идти, — но Гермиона не двинулась. — Нужно зайти к Кингсли. А потом в Хогвартс.

— Чем я могу помочь?

— Чем… Чарли должен привезти Альбуса к мистеру Уизли. Иди туда, помоги им. Мистер Уизли сказал, что сам все сообщит, — Гермиона решительно поднялась, беря себя в руки. Сколько силы должно быть в человеке, чтобы так держаться, чтобы что-то делать, о ком-то думать, когда дорогие тебе люди борются за жизнь.

— Хорошо, я сейчас же туда пойду.

Гермиона кивнула, слегка сжав руку Теда.

— Побудь с мальчиком. Вечером я, скорее всего, заеду за ним. Хочу, чтобы он был в Хогвартсе. Пока.

— Да, это будет верно. Там безопасно, — Люпин подбадривающе изогнул губы, но улыбка не вышла. Гермиона стремительно пошла по коридору. Ее состояние выдавали лишь понуро опущенные плечи. Люпин восхищался этой женщиной. Даже ему было трудно сдерживать свои чувства.

Сидеть в больнице, как ему сообщили целители, было бесполезно, потому что к пострадавшим никого не пускали и новостей не сообщали. И Люпин отправился в «Нору».

Он трансгрессировал к калитке дома, но уже издалека понял, что что-то происходит. Он бегом пересек двор и вбежал в открытую дверь кухни.

Посреди гостиной он увидел Альбуса, который стоял, сжав кулачки. По его щекам текли крупные слезы, рот был скривлен, очки съехали на кончик носа. А вокруг лопались стекла, падали со столов предметы, в кухне хрустнула чашка. Артур Уизли прижался к стене, видимо, не решаясь подойти к мальчику. Дедушка был бледен и не отводил взгляда от бушующего внука.

— Не подходи к нему, — предостерег Артур, увидев, что Люпин сделал шаг к Альбусу. — Я пытался, но становится только хуже.

Тед растерянно созерцал разрушение гостиной «Норы», не зная, что предпринять. Если ребенка не остановить, в итоге обрушится потолок. И Люпин решился — будь что будет. В один прыжок достиг плачущего Альбуса и схватил его на руки — в окне разбилось стекло.

— Нет! Нет! Нет!!! — закричал младший Поттер, отбиваясь. Из шкафа посыпались книги. — Отпусти!!! Нет!!!

Люпин не обращал внимания ни на визг мальчика, ни на его кулаки и ноги, причинявшие боль, ни на разлетающиеся от неконтролируемого горя и гнева предметы. Он просто кинулся прочь из дома вместе с Альбусом и остановился только далеко в саду. Пусть летают гномы, им не привыкать.

Тедди поставил Альбуса на землю и отступил. Тот продолжал бушевать, топая ногами и крича:

— Не хочу!!! Нет!!! Это неправда!!! Вы врете!

— Ал… Ал, послушай. Замолчи, я тебе сказал! — прикрикнул на ребенка Люпин, и произошло чудо — Альбус замолчал и посмотрел в упор на крестника отца. Зеленые глаза были полны слез. И надежды, что все в действительности окажется ложью. Тедди шагнул к мальчику и обнял его, не давая снова забиться в детской истерике. — Тихо, маленький, тихо.

— Значит, это правда? — выдохнул Альбус в ухо Теда. Тедди никогда ему не лгал. Тедди всегда играл с младшим Поттером, приносил сладости, не шутил над ним, как брат и сестра. Тедди был добрым и близким. И глаза у него были добрые. Альбус доверял этому взрослому человеку. — Значит, мама… мама действительно…? Но почему? Почему она ушла?! Почему она меня оставила?!

Люпин кивнул, не убирая рук с худеньких плеч:

— Альбус, послушай. Внимательно. Ты уже почти взрослый, ты должен понять. Мама не хотела уходить, она очень тебя любила. Очень-очень. Но есть вещи, которые не зависят ни от кого. Мама мечтала всегда быть с тобой. И она всегда будет с тобой. Да, она не сможет прийти и поцеловать тебя на ночь. Но она всегда будет с тобой, как ангел. Мама будет с тобой в твоем сердце, вот тут.

Люпин положил ладонь на грудь мальчика — туда, где часто билось раненное сердце ребенка.

— Она будет приходить к тебе во сне, если ты сильно этого захочешь, — пообещал Люпин, зная на собственном опыте, что так и будет. В детстве он часто видел во сне маму — такую, какую запомнил по многочисленным фотографиям. И отца. — Мама будет оберегать тебя. И любить. Она всегда будет тебя любить. Ты мне веришь?

Альбус кивнул — он хотел верить. Слезы все еще текли из его таких грустных глаз.

— Почему не пришел папа?

— Папа болеет, Ал, — Люпин опустился на траву и посадил Альбуса на колени. — Он сильно заболел, но, когда будет можно, мы с тобой сходим к нему в больницу. Он будет рад тебя видеть.

— Я знаю, — серьезно кивнул мальчик, положив голову на плечо Тедди. — Он ведь останется со мной? Не уйдет, как мама?

— Нет, он останется с тобой. Он же любит тебя, — уверенно сказал Тед, опираясь спиной о ствол дерева. Альбус снова кивнул и замолчал, уже не плача. Они сидели в саду, глядя, как сгущаются сумерки. Начался дождь. Люпин достал палочку и наколдовал тент, не желая двигаться. Пусть Ал сидит так, раз ему спокойно, раз он не плачет и не буйствует. Он такой маленький, но тоже сильный. Наверное, у Поттеров это в крови.

Пришел Артур, еще сильнее поседевший за этот день, с синяками под усталыми глазами. Он сел рядом, ничего не сказав.

— Спит, — прошептал некоторое время спустя мистер Уизли, кивнув на внука. Люпин поднялся с мальчиком на руках, и они пошли в дом.

В кухне, за столом, в гробовом молчании сидели собравшиеся тут дети Уизли. Флер безмолвно плакала на плече Билла, Чарли судорожно сжимал в обожженных руках кружку с чем-то дымящимся. Перси всхлипывал в углу, вытирая глаза под очками в роговой оправе.

— Джордж и Ангелина поехали в больницу — узнать новости. Сейчас туда почти никого не пускают, — сообщил Чарли простуженным голосом, когда Люпин вернулся в кухню, оставив Альбуса на диване и укрыв пледом. Дедушка вызвался сидеть с мальчиком.

— Гермиона не появлялась? — Тед сел на свободное место, сложив перед собой руки. Билл покачал головой. — Я видел ее в больнице. Она собиралась в Хогвартс.

Уизли молчали. Они знали, что Гермиона взяла на себя самое трудное.

— Люпин, они в опасности? — Чарли поднял глаза на крестника Гарри. Уизли знали, что между Поттером-старшим и Тедом почти не было секретов. — Он говорил тебе?

Тедди лишь кивнул, но ничего не сказал. Это была тайна Гарри, и даже сейчас Люпин не мог ее открыть. Опять воцарилась тишина, лишь иногда всхлипывала Флер или сморкался в углу Перси. Молчали часы: стрелка Джинни навсегда замерла между «в смертельной опасности» и «дома» — рядом со стрелкой Фреда. Стрелка Рона указывала «смертельную опасность». Значит, была еще надежда.

В дом вошла промокшая Гермиона. У нее были красные глаза — значит, плакала. Все оглянулись на нее.

— Оба в стабильно тяжелом состоянии. Рон приходил в себя, ненадолго, Гарри в коме.

— Как дети?

Гермиона затравлено посмотрела на Люпина, словно говоря — сам представь. Слов, наверное, у Гермионы уже не было.