Альберт Лиханов - Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1

Она немного отстала от остальных, но ее допустили к занятиям, и теперь Тоська ездила в клуб каждый день. Наконец объявили, когда новички будут прыгать.

Накануне Тоська сказала об этом Нюре, та заохала и пообещала прийти на аэродром.

…Их посадили в открытый грузовик и повезли за город. На огромном зеленом поле жужжали маленькие самолеты, над головой на длинной палке колыхалась полосатая колбаса. В тесной раздевалке аэродрома Тоська надела комбинезон, натянула шлем, инструктор помог ей защелкнуть парашютные замки. Выходя из помещения, Тоська увидела зеркало. Она подошла к зеркалу — в первый раз за все эти дни.

На нее глядела насупленная, очень серьезная девчонка в синем комбинезоне и кожаном шлеме. Тоська подмигнула ей и вышла на улицу. Объявили построение, и Тоська встала крайней слева, она была самой маленькой в отряде. Инструктор двигался вдоль строя, проверяя у всех парашюты последний раз.

Тоську кто-то дернул за рукав. Сзади стояла Нюра. Она улыбалась во весь рот, пораженная Тоськиным нарядом, а сзади, подальше, стоял Василий.

— Вам письмо! — лукаво сказала Нюра и протянула Тоське конверт. Она не глядя сунула его в карман комбинезона, и тут подошел инструктор, взял Тоську за ремни, чуть встряхнул ее и внимательно оглядел.

Ан-2 стоял перед ними, и летчики, парни в одних рубашках, улыбались, глядя на девчонок, выстроившихся в ряд.

— Ну, не робеть! — крикнул инструктор, и они пошли строем к самолету. Дверь захлопнули, и Ан-2, взревев моторами, будто какая телега или грузовик, начал подпрыгивать на рытвинах, набирая ход.

Тоська вспомнила о письме, когда уже летели, сунула руку в карман и вытащила согнутый пополам конверт. На штемпеле стояло: «Энск».

Тоська порвала конверт, развернула листок.

"Здравствуй, Тося! Ты, наверное, забыла меня. Это пишет тебе Олег, мы с тобой еще в кино познакомились. Все хотел раньше тебе написать, да не мог, был в длительной командировке, а, короче говоря, занимался тем, что нарисовано у меня на значке, только не здесь, а далеко отсюда…"

Письмо было длинное, на большом листе с обеих сторон, мягким почерком, но Тоська не могла его больше читать. Она сунула листок в карман, стало что-то больно глядеть.

— Ну, ну, — сказал инструктор, — не кукситься! Не робеть!

Тоська оглянулась вокруг и увидела взволнованные лица курсанток. Инструктор что-то сказал, и все встали, потом повернулись направо, к двери, одна за другой, в затылок друг другу.

Дверь распахнулась, и Тоська увидела, что все стоящие перед ней моментально, бегом исчезли в синем квадрате. Она осталась последней. Перед ней было небо.

Тоська всегда думала, что закричит непременно и уж обязательно закроет глаза перед первым прыжком. Но она не закричала и не закрыла глаза.

Глядя на белые облака, на зеленую землю с игрушечным белым ангаром, она шагнула вперед.

Сердце замерло, она падала, раскинув руки и ноги, чувствуя, как воздух плотно обтекает тело.

Над головой щелкнуло, ее сильно дернуло. Она подняла голову и увидела стропы, уходящие по биссектрисе вверх, черные линии, рассекшие небо.

Тоська посмотрела вниз и увидела зеленое поле. Сбоку паслась маленькая корова.

Луг, усыпанный одуванчиками, летел навстречу Тоське.

Произведения, вошедшие в этот том, создавались на протяжении двух десятилетий, начиная с середины 60-х годов. Все они объединены темой Великой Отечественной войны, точнее, темой военного тыла и военного детства. Обращение к этой теме было органичным для писателя, родившегося за шесть лет до вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

"Люди не выбирают родителей, люди не выбирают детства… — говорил А. Лиханов в одном интервью. — Наше детство пришлось на войну, и нас прозвали детьми войны.

Я помню звуки тревожной сирены, учебные тревоги и отбои, я помню госпиталя, в которых мало кто из нас не бывал — то с ребячьими скудными подарками, то с самодеятельным школьным концертом, а кто и на свидание к отцу, бледному и худому, лежащему под суконным солдатским одеялом. Нам выпало на долю рано и несправедливо узнать голод, крапивный суп и хлеб наполовину с клевером. Нам досталось расписываться за похоронки неровными прыгающими буквами в почтальонской прохудившейся тетрадке.

Мы стояли в очередях за военным хлебом, ухватив локти впереди стоящего человека, потому что очереди были бесконечны, а мы голодны и никто не хотел пропустить кого-нибудь без очереди. Мы теряли карточки, потому что уж так устроены ребята любого времени — они обязательно что-нибудь теряют…

Да, мы многого недобрали тогда. Еду, радости, смех, кино у нас отняла война — жестокая, страшная. Мы, дети военного времени, очень хотели помочь своим отцам и своей стране скорей победить врага. Но мы не могли сражаться вместе с отцами. И невозможность этого рождала в нас сильные, взрослые чувства. Мы любили отцов — крепко, до слез. Мы хотели победы, и она представлялась нам слаще всех сладостей" ("Книжное обозрение", 1975, 12 декабря).

Рассказать об этом подросткам и юношам, родившимся и выросшим под мирными небесами, для писательского поколения, к которому принадлежит А. Лиханов, было столь же естественно и необходимо, как писателям гайдаровского поколения — поведать в своих книгах о революции и гражданской войне.

Первой попыткой А. Лиханова рассказать про Великую Отечественную войну, как он ощутил ее в собственном детстве, была маленькая повесть "Звезды в сентябре". Правда, в ней и в появившейся двумя годами позже повести "Теплый дождь" автобиографизм еще не выражен явно. Это не автобиографичность характеров и событий, а скорее автобиографичность чувств и бытовых деталей. Писатель еще как бы не верил в значимость и общеинтересность личной судьбы и отдавал то, что сохранила его память, вымышленным персонажам и ситуациям. Впрочем, он уже здесь поднимался до серьезных и впечатляющих обобщений.

К началу 70-х годов жизненный и писательский опыт подсказал А. Лиханову, что безупречно точное и достоверное свидетельство об увиденном и пережитом может оказаться ничуть не менее ценным художественным документом времени, чем попытки раскрыть действительность тех лет с помощью вымышленного сюжета. Так возник замысел цикла повестей о военном детстве, в центре которых оказался одногодок автора Коля, проводивший на фронт отца и живущий с мамой и бабушкой в тыловом городе в европейской части России. Названные обстоятельства, как и многие происходящие в Колиной жизни события, имеют параллели в биографии автора, что подчеркивается и ведением рассказа от лица юного героя.

Первые три повести цикла — «Музыка», "Крутые горы" и "Деревянные кони" — написаны между 1967 и 1970 годами и в 1971 году изданы одной книгой под названием «Музыка». Описанное в ней происходит в последний дошкольный год героя и во время его учебы в начальной школе с лета 1941 года по лето 1946 года, что как раз совпадает со временем Великой Отечественной войны и первым, самым трудным, послевоенным годом.