Альберт Лиханов - Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1

В интервью, данном редакции международного журнала по детской литературе «Букберд», выходящего в Вене, А. Лиханов напомнил: "Я написал трилогию с элементами автобиографии о военном детстве. Издатели были обеспокоены тем, что эти книги слишком тяжелы для детского восприятия. Но дети поняли их. В детей надо больше верить. Писатели, которые не принимают детей серьезно, не могут иметь успеха у них" (1983, № 3–4).

Критика сразу приняла и оценила в лихановских повестях главное: органическую связь отраженной в них правды, подчас и жестокой и страшной, с гуманистическим пафосом великой всенародной битвы.

"Мне представляется очень важным для сегодняшней нашей жизни, писала Ирина Стрелкова в статье "Достойнейший сюжет литературы", — что книги о военном детстве так свежо и сильно рисуют народный опыт тех лет с его высоконравственным пониманием драгоценности детства. Тема военного детства позволяет в наши дни воссоздать одну из замечательных страниц истории народа, составляя таким образом достойнейший сюжет литературы, в котором заложены начала многих проблем, волнующих нашего современника" ("Литературная Россия", 1972, 16 июня).

Цельность, объемность воспроизведения реальности в прозе писателя отмечал критик В. Ганичев. В статье "Крутые горы. Книги о подростках, мире их чувств, самостоятельности и выборе цели" он писал: "Война не фон в книгах А. Лиханова… Она сеет разрушения, смерть, увечья, пытаясь покалечить не только тех, кто сражается на передовой, но пробует на излом молодую душу, навечно стремится уничтожить дух детства и молодости. Гуманизм советского народа состоял тогда и в том, что, защищая Родину, он спасал человечество, сберег для будущего детство. Конечно, подростки войны взрослели раньше своих довоенных и послевоенных сверстников, их не обходили лишения, голод, холод, но они трудились, учились, помогали фронту во имя всеобщей победы, и все были сыновьями своего времени. Автор мастерски изобразил это единое стремление, работу всех — взрослых и детей тыла. И это общее жизненное положение, общие интересы и порождали общее состояние сознания. Крутые горы предстояло преодолеть им, но одолевать трудности научили их отцы, которым они свято верили и были готовы продолжать дело старших" (Собеседник". Литературно-критический ежегодник, вып. 1. М., «Современник», 1981).

После выхода сборника «Музыка» писатель более десяти лет не возвращался к теме военного детства, хотя и не считал автобиографический цикл завершенным. Другие замыслы, исполнение которых представлялось наиболее актуальным, не терпящим отлагательства, овладевали его воображением, направляли работу. Но в 1984–1985 годах одна за другой появились еще четыре повести, как бы заполнившие в биографии центрального героя-рассказчика «Музыки» временные пробелы, которые были в первых автобиографических повестях.

Новые повести — "Магазин ненаглядных пособий", «Кикимора», "Последние холода" и "Детская библиотека" — не арифметическое прибавление к написанным ранее. В них не просто получает дальнейшее развитие, обогащается новыми характеристиками личность героя-рассказчика. В них иной, более глубинный уровень постижения прошлого. В них реальность военного тыла осмысливается с позиций миропонимания, присущего советскому обществу середины 80-х годов. И цель их не только в том, чтобы поведать новому поколению о случившемся сорок-пятьдесят лет тому назад, но и в том, чтобы выделить, воссоздать, приблизить к сегодняшним юным читателям именно такие стороны жизни отцов и дедов, знание которых помогло бы юным лучше ориентироваться в текущей повседневности, стало уроком и нравственным компасом при определении собственной судьбы.

Именно на этом аспекте военной темы, считает А. Лиханов, должно в первую очередь сосредоточиться внимание художника. "У литературы о войне совершенно особая, удивительная функция, функция нравственная, — писал он. — Ведь память о войне должна пронзать сердца, как пронзает она в Хатыни звоном колоколов, напоминать о горьких, невосполнимых утратах, которые понес наш народ… Ведь, рассказывая о войне, литература рассказывает не только о войне, она учит жить. Учит любые поколения" ("Литературная газета", 1975, 9 мая).

З в е з д ы в с е н т я б р е. — Впервые под названием "Звезда упала в лесу" в журнале «Пионер», 1966, № 1. В 1967 году повесть вышла отдельной книгой в издательстве "Детская литература".

"В небольшой по объему повести А. Лиханову удалось показать большой кусок жизни, показать без прикрас, но и без нагнетания теневых сторон, показать жизнь такой, какой она и была в деревне в войну. Повесть сурова, но в то же время и светла, чиста, пронизана верой в человека, в будущее, в то, что счастье обязательно наступит после войны" (С и б и р я к А. Добыть счастье для всех… — "Детская литература", 1966, № 5).

Т е п л ы й д о ж д ь. — Впервые в книге "Теплый дождь. Повести" (Новосибирск, Западно-Сибирское книжное издательство, 1968).

К р у т ы е г о р ы. — Впервые в журнале «Юность», 1971, № 6. В том же году повесть вышла в сборнике «Музыка» (М., "Детская литература"), куда включены также повести «Музыка» и "Деревянные кони".

В предисловии к книге «Музыка» автор, обращаясь к юным читателям, писал, что хочет рассказать о жизни "не ровной и гладкой, а беспокойной и трепетной, о жизни обыкновенного мальчишки, вашего сверстника". Критика сразу восприняла "Крутые горы", «Музыку» и "Деревянных коней" как исповедь поколения, чье детство оказалось неотделимым от фронтовой атмосферы, в которой на протяжении четырех долгих военных лет жил советский народ.

"Новая повесть писателя "Крутые горы" — ключ ко всему созданному и, вероятно, задуманному им, — писал в одной из первых рецензий на повесть поэт Александр Богучаров. — В этой повести первоклассник Коля, выражаясь словами поэта, старше нынешних своих ровесников "на Отечественную войну".

"Мама старалась скрыть от меня войну" — с этого начинаются "Крутые горы". Но нельзя ничего скрыть… Ничего, а войну тем более. В "Крутых горах", написанных гораздо позже «Лабиринта» и "Чистых камушков", Альберт Лиханов определяет для себя и для читателя м е р у страдания и вызревания человеческой личности, он создает здесь и д е а л Коли и свой собственный — образ мужчины, не могущего предать и швырнуть в лабиринт жизни маленькое и все понимающее сердце сына" ("Детская литература", 1972, № 1).

На протяжении последующих лет критика не раз возвращалась к повести, отмечая символичность ее заглавия. "…Герой повести "Крутые горы" упорно пытается съехать на лыжах с пока еще недоступной ему высоты — история будничная, вырастающая до значения символа: главное — побороть в себе чувство неуверенности, скованности перед препятствием, будь то гора или что-то более существенное" (А р и с т а р х А д р и а н о в. "Учить жить". — «Октябрь», 1980, № 11).