Валентина Осеева - Динка

— Дайте и им, — указывая на подошедших, говорит Трошка. — Это тоже наши, с пристани!

— Пущай едят, — равнодушно говорит веснушчатый паренек в такой рваной рубахе, что кажется, от нее остались только грязный ворот и два рукава. Ешьте, не жалко! — бросая Леньке арбуз, приглашает он.

Ленька не спеша берет арбуз, с размаху бьет его об камень и, разломив на две половины, подает лучшую Динке.

Мальчишки также бьют свои арбузы об камень, и все молча, сосредоточенно впиваются зубами в красную сахаристую мякоть, обливаясь соком и пряча в половине арбуза лицо.

Динка, держа свою половину обеими руками, тоже всасывается в арбуз… Пиршество идет молча, только семечки летят направо и налево в истоптанную и покрытую увядшими арбузными корками траву.

— Как выкатываете? — серьезно спрашивает Ленька, обтирая рукавом умытое сладким соком лицо.

Мальчишки охотно объясняют свой способ добычи.

— Вот он, — указывая на Миньку, говорит веснушчатый паренек, — обходит сзаду и починает клянчить: «Дедушка, дай арбуз! Дедушка, дай!» Ну, старик на него, конечно, кидается. А мы тем временем выкатываем…

— А сейчас уж он догадался, — говорит худенький черненький подросток, похожий на спугнутую птицу. — На Миньку не глядит, а обернется и стреляет! Вон Ваське чуть не полыхнул по заду!

— Ну, «полыхнул»! — откликается из-за арбузной корки рыжий, как огонь, Васька. — Я убег небось.

Динка слушает и с интересом оглядывает новую для нее компанию. Штаны и рубахи у мальчишек пыльные, грязные, залитые арбузным соком, коленки дырявые, протертые, но лица чистые, румяные, так чисто не отмыть бы их за неделю о горячей бане! И глаза у всех разные, а блестят одинаково! Динке нравятся и мальчики и арбузы. А главное, уж очень вкусно зарываться лицом и розовую мякоть! Совсем не то что кусок арбуза на тарелочке!

И, восседая рядом с Ленькой на попаленном дереве, она проникается чувством товарищества.

— Ладно, — подумав, говорит Ленька и вынимает из кармана перочинный нож. Сейчас иначе будем выкатывать! Я сам опробую! Дайте-ка мне вот тот, самый большой арбуз!

Мальчишки подают ему большой полосатый арбуз и с интересом смотрят, как он срезает у него широкое дно, вычищает середину. Потом меряет себе на голову, прорезает дырки для глаз и для носа… И снова меряет…

— Это ты так ползти хошь? — с жадным любопытством спрашивает рыжий Васька.

Мальчики придвигаются ближе, советуют:

— Около шеи-то пошире сделай… И глаза больше прорежь.

— Хватит, — говорит Ленька и встает. — Ложитесь у поля два-три… Будете подбирать… А чуть он за ружье — свистните. Пошли!

Ребята гурьбой двигаются за Ленькой. Динка бежит тоже.

— А ты сиди тут, — говорит вдруг Ленька. — Сиди тут! — цыклют па Динку мальчишки.

— Вот еще! Я тоже посмотреть хочу! — сердится Динка.

— Сиди, говорят! — замахивается на нее рыжий Васька.

— Ну-ну! — грозно сдвигает брови Ленька. — Не тронь, а то перьев не соберешь!.. Макака, ты поглядеть хочешь? — ласково спрашивает он девочку. Так вон там ложись, в бурьян, а то платье у тебя светлое. Поняла?

Динка кивает головой и идет в бурьян, густо растущий около баштана.

Мальчишки тоже словно проваливаются сквозь землю. Ленька, не доходя до баштана, надевает на голову арбуз и осторожно заползает в густую ботву… Арбузная голова его, слегка покачиваясь, иногда появляется над ботвой и, зарываясь глубже, появляется уже в другом месте… Динка с замиранием сердца смотрит на баштанщика. Ей кажется, что старик глядит именно в ту сторону поля, где ползет Ленька. Но вот арбузная голова поворачивает обратно, толкая перед собой срезанные по пути арбузы. Мальчишки, лежа в траве, подползают ближе, и каждый, подхватывая арбуз, откатывает его, словно по конвейеру, следующему… Последний скатывает добытые арбузы в овражек.

Ленька, покачивая арбузной шапкой, снова исчезает в ботве. Срезает он только самые большие арбузы и, путаясь в ботве, даже легонько пощелкивает их пальцами, чтобы определить зрелость. Потом, найдя, что достаточно, он вылезает из ботвы и, сбросив с головы арбуз, вытирает рукавом мокрое лицо.

В овраге идет веселое пиршество.

— Эх, здорово! Вот здорово! — восторгаются Ленькой мальчишки.

Динка весело смеется, показывая, как дед-баштанщик глядел на покачивающийся арбуз.

Снова, захлебываясь соком, радуются мальчишки, слышатся смех, веселые остроты.

— Ну, делитесь тут, — говорит Ленька и берет себе два арбуза. — Мы пошли!..

— Возьмешь арбуз домой? — спрашивает он около забора Динку.

— Вот, — говорит Динка. — Я боюсь… Скажут еще, что он краденый.

— Ну, я на утес занесу! Завтра придешь, будем угощаться! — говорил Ленька.

Динка нехотя идет домой.

— Пообедаю и выйду, — обещает она.

На другой день Динка снова тащит своего друга на баштан. Ей нравится уважение, с каким встречают его мальчишки, нравится, как Ленька делит добычу, отдавая большую часть на «обчество» и оставляя себе один-два арбуза; Динке нравится в веселой компании погружать свой нос в сахарную красную мякоть и, захлебываясь соком, глядеть, как из-за арбузных половинок блестят черные, карие, голубые и зеленые глаза. Но, возвращаясь к обеду домой, она вдруг серьезно сообщает:

— Я, наверное, уже объелась. Лень, потому что у меня в животе что-то ходит большими ногами.

— Да ну? — пугается Ленька. — Говорил, не ешь много.

— Ты ничего не говорил…

— Еще заболеешь теперь! — волнуется Ленька.

— Нет, я не заболею. Я просто пересплю это время.

— Ну, так не выходи после обеда, ложись спать! Динка соглашается. Она действительно так переполнилась арбузным соком, что даже щеки у нее лоснятся и нос стал розовый, как у поросенка.

— Ты ничего не ешь, Диночка… Может, тебе нездоровится? — спрашивает мама.

— Нет, мне очень, здоровится, — отвечает Динка и обводит взглядом все лица за столом.

«Это им всем нездоровится», — думает она, замечая необычную бледность матери, втянутые щеки Кати и окаймленные голубоватой тенью глаза Алины. О Мышке и говорить нечего — Мышка стала похожа на пестик внутри цветка. Никич и тот совсем засушился к концу лета. А говорят, что на даче люди поправляются… Вот так поправились, нечего сказать! Ей и жалко всех, и почему-то смешно. Но когда взрослые молчат и хмурятся, то смеяться нельзя. Нельзя и рассказывать что-нибудь. Катя сразу закроет рот одним словом: «Прекрати!»

Ладно. Динка с трудом дожевывает свою котлету и вылезает из-за стола.

На Волге гудит пароход. Катя вскидывает глаза на Марину и тихо говорит:

— Уже шесть часов…

Марина кивает головой, молча катает по скатерти хлебный шарик.

Никич двигает седыми бровями и, откашлявшись, глухо бросает в сторону;