Валентина Осеева - Динка

Уехали… Уехали в город! Надежда вдруг острой радостью кольнула его в сердце. Макака уехала в город! Ну что ж, он поедет к ней туда, он хорошо помнит ее дом и улицу… Ленька глубоко вздохнул и, бросив последний взгляд на опустевшую дачу, пошел назад…

Но с крыльца террасы вдруг сбежала девочка и, остановившись в нескольких шагах от него, робко спросила:

— Ты Леня?

Мальчик оглянулся и узнал Анюту. Он часто видел ее вместе с Алиной и, обрадовавшись ей, как старой знакомой, подошел к крыльцу.

— Я — Леня… Они уехали? В город? На ту же квартиру? — быстро спросил он.

— Нет-нет, не в город… Они уехали насовсем… На Украину… взволнованно забормотала Анюта и, всхлипнув, достала из-за пазухи письмо. Вот тебе… Они всё ждали…

Ленька взял письмо, но в глазах его чужие строчки заплывали красными, огненными словами: «Найди меня, Ленька!»

А Анюта уже дергала его за рукав и со слезами повторяла:

— Беги же… Может, еще застанешь… В шесть часов уходит их поезд… Беги скорей! Что ты стоишь?

Ленька сунул в карман письмо и, не простившись с Анютой, бросился бежать… Из слов девочки он понял, что Динка уезжает далеко, но что ее можно еще застать на городской квартире. Заглянув на утес, он схватил брошенные около камня сапожки, еще раз прочитал Динкину надпись и пошел на пристань. Радостный, счастливый мир вдруг опустел… Леньке казалось, что и небо и земля стали серыми, пустыми, а жизнь его никому не нужной. Как будет он жить без Макаки?.. Кто скажет ему смешные неожиданные слова, кто улыбнется ему так, как улыбалась Макака, кому скажет он все, что лежит у него на душе?..

Ленька поднял голову и громко сказал:

— Найду! На край света заеду, а найду! Слышь, Макака? Где ты, там и я!

А на пристани, держа в руках письмо Марины, капитан строго наказывал собравшимся вокруг него мальчишкам:

— Найти, немедленно найти Леньку! Летите вихрем во все стороны, скажите, что его ждет мать, сестры! Что я велел ему сейчас же бежать на пристань!

Мальчишки вместе с Трошкой и Минькой, как стая галок, разлетелись по дачам…

Но Ленька пришел сам.

— Капитан… — сказал он дрожащим голосом. — Спасибо вам за все… Только я уже не матрос. У меня теперь другая судьба… Я уезжаю…

Капитан положил руку на его плечо.

— Я не знаю семьи, которая хочет усыновить тебя… Но в каждой строчке этого письма… бьется живое сердце! — Капитан протянул Леньке полученное им письмо: — На и прочти его по дороге. Вот тут тебе оставлены и деньги. С пристани возьмешь извозчика… Спеши, у тебя мало времени…

Он протянул Леньке руку; мальчик благодарно пожал ее.

Знакомый берег медленно удалялся. Ленька стоял на палубе и не отрываясь смотрел на утес… Заходящее солнце освещало белый камень, и мальчику казалось, что он видит написанные па нем слова: «Найди меня, Ленька!»

Когда утес совсем скрылся из глаз, он вынул из кармана оба письма и внимательно прочел их. Слова были теплые, ласковые. Ленька почувствовал, что они написаны от всего сердца… Он вспомнил другие слова, сказанные ему на берегу дядей Колей: «Слушайся старших», — и, опустив голову, словно издалека увидел спокойные лучистые глаза Марины, увидел добрую, жалостливую Мышку, строгую, холодную Алину… Но всех их заслоняла собой Макака. Она плакала и сердилась, повторяя одни и те же слова: «Найди меня, Ленька!»

«Да ладно тебе! Еду уж. Не идет ведь пароход-то шибчее…» — мысленно ответил он ей.

Над Городской квартирой Арсеньевых нависла черная туча.

— Мама, уже пять часов! — волновалась Алина.

— Ничего. Мы можем выехать в половине шестого, — стараясь казаться спокойной, отвечала мать.

Все вещи были сложены и сданы в багаж. Кулеша, сидя верхом на стуле, держал на ладони часы… Марина уже расплатилась с хозяином, попрощалась с дворником Герасимом… Никич пошел за извозчиками.

— Мама, вдруг дедушка Никич не найдет извозчиков! — нервничала Алина.

— Извозчики на каждом углу, — сухо отвечала ей мать. Алина, ломая руки, ходила из угла в угол, в глазах ее стояли слезы. Притихшая Мышка, утонув в своем роскошном плаще, молча сидела в уголке дивана. Из-под клетчатого картузика с низко надвинутым на лоб блестящим козырьком серые глаза ее тревожно переводили взгляд с матери на Алину, с Алины на сидевшего с часами Кулешу…

Динка, как затравленный зверек, металась по коридору, выбегала на крыльцо и жалобно звала:

— Лень! Лень!

Сердце Марины больно сжималось от ее крика.

«Что делать? Лени нет… Он уже не приедет», — в отчаянии думала она, бесцельно бродя по комнате и делая вид, что ей необходимо собрать какие-то мелочи.

— Вы всё еще ждете? — тихо спросил ее Кулеша.

— Я буду ждать до последней возможности. Кулеша выразительно показал на часы:

— Это уже недолго…

На дворе зацокали копыта лошадей.

— Мама! Это извозчики! Давайте выходить! — закричала Алина.

Никич быстрыми шажками пробежал в комнату и взял чемодан. Кулеша помог ему вынести вещи и, подойдя к Марине, серьезно сказал:

— Время ехать. Вы можете опоздать.

— Еще пять минут, — нервно ответила Марина. — Я должна ее уговорить…

Она поискала глазами Динку, но девочка, увидев извозчиков, спряталась за дверьми кухни и, присев на пол, крепко-накрепко привязала веревкой свою ногу к ножке стула. Чутко прислушиваясь к голосам взрослых, она испуганно смотрела на коридор, по которому выносили вещи.

А между взрослыми шел взволнованный спор, прерываемый рыданиями Алины.

— Это ребенок! Надо просто взять ее на руки и вынести к извозчику! — сердито говорил Никич.

— Конечно, мы сильнее, нам ничего не стоит схватить ее, потащить… Но я не могу допустить такое насилие! — волновалась Марина. — Я прошу у вас пять минут… Я скажу ей, почему мы не можем остаться…

Она быстрыми шагами пробежала по коридору, заглянула в кухню. Динка, увидев ее, закрыла лицо руками и разразилась громким плачем.

— Динка! Голубка моя! Послушай… — Марина опустилась на пол и, пробуя разнять ее руки, умоляюще зашептала: — Послушай, послушай меня…

— Нет! Нет! Я буду ждать! Я не поеду! — со слезами кричала Динка.

— Кулеша! — в отчаянии позвала мать. Но входная дверь стремительно хлопнула, и в коридор влетел Ленька:

— Макака!..

— Леня! Ленечка! — радостно вскрикнула Мышка.

— Леня! Леня! — подхватила Алина. Динка рванулась к двери, стул с грохотом покатился за ней. Ленька, запыхавшись, остановился на пороге:

— Макака!

Динка, подпрыгнув на одной ноге, с плачем повисла у него на шее.

Марина растерянно смотрела на опрокинутый стул и затянутую в несколько узлов веревку на Динкиной ноге.

— Ах, боже мой… — простонала она. — Леня! Скорей, отвяжи ее и сажай на извозчика! Выходите! Вот Мышка… Алина, мы едем! — закричала она, выбегая в коридор.