Тамара Крюкова - Кубок чародея

Короткая июньская ночь легкокрылой бабочкой опустилась на землю, но не успела стряхнуть пыльцу звезд со своих крыльев, как в небесном саду, где рождался каждый новый день, уже готовился распуститься розовый бутон рассвета. Край неба посветлел, потеряв глубину и сочность. Звезды поблекли и робко отступили. Свет, сначала бледный и несмелый, все настойчивее просачивался на небесный свод. Он наливался голубизной и наполнялся силой, пока наконец ночь не смогла больше удерживать натиска рождавшегося дня. И тогда луч восходящего солнца прорезал ткань неба, и на нее выплеснулось алое зарево восхода. Оно растекалось и наливалось золотом. В тот миг, когда лава солнечных лучей хлынула на землю, в королевском дворце раздался крик младенца. У жены короля, красавицы Златы, родился сын.

Пушки салютовали мощным залпом. Глашатаи трубили в трубы, разнося радостную весть по королевству. Само небесное светило возвестило о рождении младенца. Это был добрый знак. Но так уж повелось с давних пор: что для одного — счастье, для другого — беда.

В роскошных апартаментах герцогского замка давнишняя соперница Златы Агнесса в бешенстве металась из угла в угол, не находя себе места от злости. Она не смирилась с поражением и не забыла обиды. С тех пор как принц женился на дочери бакалейщика, Агнесса серьезно занялась изучением магических книг. Все чаще в ее покоях ночь напролет горела свеча и блуждали странные тени. Все реже заглядывали туда гости. Поговаривали, что дочь герцога знается с темными силами, и за ней прочно закрепилось прозвище Черная герцогиня.

За старинным трюмо в спальне герцогини пряталась дверца. Она вела в потайную комнату, стены которой были обтянуты черным шелком, а потолок исписан магическими рунами. На полках хранились колдовские книги, склянки с ядами, травы и амулеты для заклинаний. Агнесса пробежала глазами по полкам и, выбрав все необходимое, принялась за дело. Смешав щепотку сушеных листьев белены с соком волчьих ягод, герцогиня добавила змеиную чешую и осиный яд, размешала все вороньим пером, подожгла и нараспев произнесла:

— Лейся, зелье колдовское. Встань, Ведунья, предо мною.

По комнате заклубился едкий сизый дым. Постепенно он сгустился, и в нем возникла неясная фигура. Вскоре в ней можно было угадать старушенцию с лукавой вытянутой физиономией, в линялом капоре и рыжеватой суконной юбке. В ее повадках было что-то лисье. Она ловко подоткнула длинный хвост юбки за пояс и, с прищуром посмотрев на герцогиню, сказала:

— Давненько я не бывала в здешних краях. Зачем тебе понадобилась Ведунья из Лисьей Норы?

— Старая карга! Плутовка! Злодейка! — вместо приветствия накинулась на нее Агнесса.

Ведунья обиженно поджала губы и растворилась в воздухе. Но стоило герцогине смолкнуть, как она вновь появилась в другом конце комнаты и невозмутимо сказала:

— Ну, плутовка я. Ну, злодейка. И что с того? Профессия у меня такая. Какая же ведьма без злодейства? Или ты меня из добрых побуждений к себе призвала?

Старуха ехидно подмигнула Агнессе. Возразить было нечего. Герцогиня метнула на колдунью сердитый взгляд, но продолжала уже спокойнее:

— Не ты ли обещала мне изничтожить мерзавку Злату? И что же? Она стала королевой! Не ты ли сулила мне трон? А вместо этого я прозябаю в своем поместье, а у противной выскочки родился наследник престола. Теперь мне не видать власти как своих ушей. Что ты на это скажешь, старая лгунья?

— Я ли не старалась извести твою соперницу! — запричитала ведьма. — Клянусь когтем дракона, я сделала все, что могла.

— Знать ничего не желаю! — оборвала ее Агнесса. — Ты должна убрать мальчишку, похитить, уничтожить!

— Легко сказать. Его матери покровительствуют феи. Наверняка они возьмут под защиту и сынка. Все похищенные дети, которым помогают волшебники, так или иначе спасаются. Так уж повелось, — назидательно подняла палец Ведунья.

— Неужели ничего нельзя сделать! — в бешенстве воскликнула Агнесса, схватила попавшуюся под руку чашу и со злостью швырнула об стену, будто та была виновата.

Фарфор раскололся пополам. Ведунья глянула на черепки, и на лице ее заиграла торжествующая улыбка.

— Кто сказал, что нельзя? — потирая руки, сказала она и хихикнула: — Я ли не умница! Я ли не молодец! Вряд ли кто другой сумеет придумать такую хитрость! Ай да я!

— Не тяни. Выкладывай, что у тебя на уме! — нетерпеливо потребовала герцогиня.

— Помнишь ли какой сегодня месяц? — вместо ответа спросила старуха.

— Июнь. Ну и что?

— Мальчишка родился под знаком близнецов. Мы не станем похищать королевского сынка, а наградим его братцем. Вместо одного принца станет два, — сказала Ведунья.

— Два принца?! Ты шутишь?! — фыркнула герцогиня.

— Ничуть. Коли ты согласна, то колдовством я сотворю двойника мальчишки. Он станет твоим вторым я. Хитростью мы добьемся, чтобы он унаследовал престол, а это значит, что на трон сядешь ты.

Впервые за последнее время по лицу герцогини пробежала тень улыбки.

— Пожалуй, стоит рискнуть. Так чего же ты ждешь? Где твой двойник? Мне не терпится на него взглянуть.

— Ты не поняла, милочка. Чтобы появился двойник, ты должна исчезнуть, — сказала старуха, не мигая уставившись на молодую женщину.

— Что?! Да ты надо мной издеваешься, старая плутовка! — едва не задохнулась от возмущения Агнесса.

— Вовсе нет, — кротко возразила ведьма и пояснила: — Колдовством я могу создать лишь точную копию мальчишки, а чтобы оживить его, нужно вдохнуть в тело душу. Агнесса исчезнет, но ты возродишься вновь в облике мальчишки и начнешь жизнь с младенчества. Ты забудешь, что была герцогиней, но твои чувства останутся прежними. Ты сможешь отомстить и занять трон. Согласна?

Агнесса молчала, не в силах дать ответ на этот нелегкий вопрос. Может быть, лучше не рисковать? У нее есть богатство, молодость, красота. Кто знает, что ждет ее на пути превращения? Она уже хотела отказаться от безумного плана, как вдруг вспомнила, что на троне сидит соперница. Ненависть с новой силой поднялась в ней, и она, повинуясь слепому желанию отомстить, выпалила:

— Да, я согласна.

Раздался мелодичный бой часов на главной башне замка — как предупреждение, что июньская ночь коротка.

— Вот и славно. А теперь надо поторапливаться. Времени нам отпущено лишь до рассвета, — засуетилась Ведунья и, взмахнув руками, продекламировала:

Тотчас стена заколыхалась, как потревоженный омут. По ней пошла рябь, а когда все успокоилось, герцогиня увидела, что трюмо из спальни чудесным образом перекочевало в потайную комнату. Не успела она удивиться, как Ведунья, цепко ухватив ее под локоть, развернула лицом к зеркалу и зашептала: