Владимир Машков - Последний день матриархата

Наташу мы застали висящей вниз головой на турнике. В такой необычной позе она глядела телевизор. Наверно, было ужасно смешно смотреть, как на экране танцевали дамы в пышных платьях и кавалеры во фраках.

Наташин отец с гордость продемонстрировал нам портативный телевизор.

– Подарок по случаю возвращения.

Мои родители переглянулись – а каков будет следующий подарок?

Наша команда встретила возвращение Наташи криками «ура». Даже Саня проворчал что-то приятное.

Но больше всех обрадовалась Глафира Алексеевна. С возвращением Наташи мы нашли свою игру. И сразу прибавилось болельщиков, которые приходили поглазеть на наши тренировки.

– Неплохо для любителей, – услышал я снисходительный голос.

Я обернулся и увидел Саниного папу. Значит, он вернулся со сборов на Черном море. И вместе с Саниной мамой пришли поглядеть нашу игру.

– Саня хорош, – не скрывал восхищения папа, – но мастерство не растет.

– Взял бы и потренировал ребят, а то бедная женщина надрывается, – подала голос Санина мама.

– И вон тот мальчишка в желтой майке прилично играет, – не отвечая на мамино предложение, заметил Санин папа.

Вот умора! И Санин папа принял Наташу за мальчишку. Но она сегодня и вправду в ударе, обмотала одного защитника, потом второго и забила гол.

Я всегда удивлялся, почему взрослые занятые люди так любят смотреть игры мальчишек. А теперь понял – из-за голов. На взрослом футболе зрителей держат на голодном пайке, футболисты забьют мяч-другой и уже радуются. А у нас счет 20:19 не редкость. Вот почему нет отбоя от болельщиков, когда играют мальчишки.

– Борис, – услышал я мамин голос, – ты опаздываешь на премьеру.

Я оборачиваюсь. Санины родители ушли, появились мои. Папа, как всегда, поддерживает маму под локоток.

– Ну разве может театр сравниться с футболом? – разразился папа монологом. – Матч держит тебя в напряжении все девяносто минут игры, ты не знаешь, чем она окончится. А в театре, бывает, посмотришь минут пять и тебе уже ясна развязка, и ты зеваешь… Я ухожу с болью в сердце. Наш-то хорош!

Последние слова папа прошептал маме на ухо, но я их услышал. Так громко шепчут актеры в театре, чтобы их слова долетели до тех, кто сидит на галерке.

Когда я вновь оборачиваюсь, то вижу, что мои родители ушли, а появился Наташин отец. Прислонившись к машине, он вертел в руках ключи и любовался дочкой.

– Перерыв, – объявила в рупор Глафира Алексеевна.

Мы не ушли далеко, а расположились тут же на скамейке. Наташа направилась к папе. Наверное, он предложил ей покататься, но Наташа осталась верна своему долгу и вернулась к нам. Наташин отец завел машину и уехал.

После перерыва с Наташей вновь стало твориться неладное. Я выкатил ей мяч в самые ноги, а она его не увидела. Стояла и задумчиво глядела куда-то вдаль. И мы все остановились, ждали, когда Наташа вернется из путешествия в маленький старинный городок.

– Вы что, меня не узнаете? – Наташа очнулась и удивленно оглядела нас.

– Не-а, – буркнул Саня.

– Узнаем, конечно, узнаем, – я поспешил утешить Наташу.

Глафира Алексеевна была так расстроена, что достала папиросы и спички и уже собралась закурить, но, увидев наши осуждающие взгляды, лишь чертыхнулась:

– Сколько можно измываться над ребенком!

Бабушка объявила, что тренировка окончена, и все разбрелись по домам. Остались мы втроем – Наташа, Саня и я.

Мы сели на скамейку и не знали, с чего начать разговор. Значит, завтра Наташа снова укатит к маме в маленький старинный городок. А когда вернется? Наверное, скоро. Если прежде Наташа уезжала на пять дней, то теперь возвращалась через день-другой. Но и в нашем городе она долго не задерживается, пару дней погостит и – прощайте.

– Ты поедешь к маме? – прервал тягостное молчание Саня.

– Не знаю, – пожала плечами Наташа.

– Тогда оставайся дома, – обрадовался я.

– Не знаю, – снова сказала Наташа.

Ну и ну! Наташа как тот витязь на распутье. Она не знает, какую дорогу ей выбрать – то ли отправиться к маме, то ли остаться у папы. А может, ей хочется покончить с кочевым образом жизни и перейти на оседлый? Но у Наташи нет дома, нет крыши над головой, ей негде найти приют. Значит, она бездомная и беспризорная?

– Наташа, я предлагаю тебе переехать в наш дом, – решительно начал я. – Мы предоставим в твое распоряжение отдельную комнату с балконом, откуда открывается прекрасный вид на парк.

Наташа даже не успела рта раскрыть, как в разговор вмешался Саня.

– Интересно, почему в твой дом? А чем мой хуже? Наташа, переезжай к нам. Мы предоставим тебе отдельную комнату с балконом, откуда открывается прекрасный вид на озеро. К тому же мой отец часто бывает в командировках, а мама на дежурстве, поэтому тебе никто не будет мешать. Делай, что хочешь.

– Вот именно – Наташа будет целый день одна, – ухватился я за слабое место в доводах своего соперника. – А мой папа, как тебе известно, человек творческого труда, и днем часто дома, поэтому Наташе не будет одиноко. К тому же папа искусный кулинар, и Наташе будет обеспечено полноценное питание.

– А моя мама врач, – и не думал сдаваться мой друг. – Значит, Наташе будет обеспечена квалифицированная медицинская помощь. А она ей сейчас необходима, чтобы восстановить душевное равновесие.

Ну, Саня! Прижал меня к стенке.

– Из-за своих разъездов Наташа здорово запустила учебу, отстала, и теперь ей приходится догонять одноклассников. Самой Наташе не справиться. Согласись, что с моей помощью Наташа быстро наверстает отставание.

Мы горячо говорили о Наташе, но совершенно забыли, что она сидит между нами на скамейке. Нас волновало одно – к кому она переедет жить.

– Ага, – Саню вроде убедили мои доводы, но он не преминул подставить мне ножку, – особенно после того, как ты в один день умудрился отхватить пять «пар».

– Когда это было! – от возмущения я пустил петуха.

И тут Наташа рассмеялась. Мы сразу прекратили наши споры и уставились на девочку – какой она сделает выбор.

– Спасибо, мальчики, меня очень тронула ваша забота, – сказала Наташа, – но в доме Глафиры Алексеевны есть подвал. Там я и поживу, пока все образуется.

Мы с восхищением поглядели на Наташу. Она нашла самый интересный, романтичный выход.

Наташа тут же принялась за дело. Она сбегала домой и вернулась с дорожной сумкой.

– Оставила папе записку, что поехала к маме, – сообщила нам Наташа.

Саня взял у Наташи сумку, и мы по одному вошли в подъезд к Глафире Алексеевне. Впрочем, нам незачем было соблюдать осторожность, ведь мы бывали частыми гостями у нашей бабушки и беспрерывно заходили к ней в подъезд.

По лестнице мы спустились вниз, в подвал. Вероятно, Наташа уже бывала тут. Она удивительно легко ориентировалась в подвальной полутьме и уверенно вела нас, перешагивая через трубы.