Лидия Чарская - Игорь и Милица

Присев к тому кружку, где находился Онуфриев, Игорь и Милица с аппетитом, свойственным разве только молодости, уписывали за обе щеки черные солдатские сухари, запивая их водой.

— Што, дите, — обратился к Милице молодой быстроглазый солдатик Кирпиченко, — небось, пища-то наша больно по нутру пришлась? Поди-ка послащее тебе щиколаду буде? А?

Милица только усмехнулась в ответ.

— Шоколадом-то и дома, когда можно, полакомишься, a вот такой сухарь — редкий гостинец, — бойко отвечала она.

— A ты дите наше не смущай, — поднял голос Онуфриев, — они y нас за милую душу и к сухарю и к сырой водице ключевой, во как, привыкли… Послушай, дите, — обратился он уже непосредственно к Милице, — припасена y меня бутылочка молока в сумке, старая галичанка дала, как мимо деревни ихней проходили… Так выпей, малыш, на доброе здоровье.

И Онуфриев, иначе не называвший Милицу, как дите или малышем, к немалому её смущению, несмотря на все протесты девушки, уверяющей солдата, что она «во как сыта, по самое горло», — протянул ей бутылку, до горлышка наполненную белой влагой.

— Что вы! Что вы! — краснея, как зарево, протестовала она. — Не ребенок же я малый, в самом деле, чтобы молоко пить, когда все другие…

— Правильно! Молодец Агарин! — весело подхватил Игорь, беглым смеющимся взглядом взглянув на своего друга.

Онуфриев спрятал снова бутылку, недовольный настойчивостью «дите».

— Эх, братцы, кабы теперича огонек вздуть да похлебать щец, што ли! — произнес румяный здоровяк-солдатик из мелких купеческих сынков, по фамилии Петровский.

— Как бы не так! До щец ли топерича! Ишь што выдумал. Да «ен» тебе таких щец покажет, что только держись, — сурово усмехнулся другой, Перцов. — Може его в той деревне видимо невидимо. Живо это на конях налетит туча тучей и…

— А мы его на штык, братцы… Страсть как он этта штыка не любит, — подхватил снова краснощекий Петровский.

— Што и говорить! Уж немец относительно штыка куда как жидок, a австрияк так и подавно тому… Как это скомандуют «в штыки!», так он за триста шагов живым манером, поминай его как звали, и побегит… Либо пардону запросит… платком махать зачнет, заместо белого флага.

— Да, бегать он больно горазд…

— Лихо бегает, што и говорить…

— Намедни…

— A што, братцы, когда полдничать нынче станем? — снова повысил голос краснощекий солдатик.

— Эх, тебе бы только о полднике думать… Вишь щеки-то на батькиных хлебах надул, — заворчал снова Онуфриев, недоброжелательно поглядывая на купеческого сынка. — Ладно, брат, будь без сумленья, наешься вволю, обед нас нынче ждет аховый, самому кайзеру Вильгельму да императору Францу впору: на первое тебе суп с вражецкими пулями заместо клецок дадут, a на второе тебе под красным соусом гранаты… A на третье мелкий горошек, самый сладкий, из пулемета так посыпет, что страсть! Этоль тебе не обед? A ты щей, глупый, простых щей просишь.

Солдаты сдержанно засмеялись на эту шутку и тут же осеклись и вскочили, увидя приближающегося к ним Любавина.

Капитан быстрым взглядом окинул всю группу и глаза его задержались на двух юных разведчиках роты. Его взгляд с секунду ласкал детей, потом он проговорил, обращаясь ко всем солдатикам:

— Братцы, неприятель, как вам известно, находится всего в какой-нибудь версте расстояния от нас. Благодаря дальней молодецкой разведке казачьего разъезда, мы знаем об его местонахождении, теперь же необходимо узнать и численность нашего врага! Охотников произвести разведку не вызываю на этот раз, потому что заранее определил уже кого отправить. Там, где трудно пробраться незамеченным взрослому человеку, там нет ничего легче проскользнуть ребенку. Димитрий Агарин, тебя назначаю пробраться в деревню, узнать численность и части неприятеля и тотчас явиться с донесением ко мне, — обращаясь к Милице, закончил свою речь капитан Любавин.

Ta вздрогнула от неожиданной радости. Наконец-то ей поручили, непосредственно ей, крупное, большое дело! Ведь она так дорожила даваемыми ей редкими поручениями начальства. Ей и так постоянно казалось, что слишком уже мало приносит она пользы своей службой отряду, замечая с досадой и горечью, что ее щадят в виду её молодости и всячески охраняют от опасности. Поэтому, новое, сложное и довольно опасное для жизни поручение привело девушку в необычайный восторг.

— Так понял меня? Надо проползти по земле до самой деревни, забраться в первую же свободную от неприятельского постоя хату, расспросить обо всем крестьян, разумеется, в том случае только, если будет видно, что они на нашей стороне и, возможно больше выведав о неприятеле, тем же путем возвратиться сюда. Понял меня? — коротко и веско бросал Любавин.

— Так точно, понял, господин капитан! — прикладывая руку к козырьку фуражки, бойко отвечала сияющая Милица.

В ту же минуту Игорь выступил вперед.

— A меня за что изволили обидеть, господин капитан? — произнес он дрогнувшим голосом. — Не помешает ведь делу, если пойду и я вместе с Митей?.. Ведь два глаза хорошо, a четыре, пожалуй, и совсем чудесно. Правда, Митя Агарин много меньше меня ростом, но ведь и я не богатырь… A вместе, вдвоем, нам куда сподручнее будет произвести разведку; по крайней мере, если понадобится, с двух концов деревни сразу ее и сможем произвести… — волнуясь и всячески стараясь скрыть это волнение, говорил Игорь.

— A ведь мальчик прав, — произнес подошедший подпоручик Гардин, особенно сердечно относившийся к детям. Он сам был недавно выпущен из училища и весь так и пылал жаждой подвига, бредя жаркими схватками и боями.

С ним подошел и поручик Шеншин, его старший сослуживец-товарищ. Они заговорили тихо все трое, вполголоса совещаясь между собой, но до ушей всевидящего и всеслышащего Любавина дошел и этот шепот.

— Действительно, он прав, Саша, — живо обратился к юному офицеру Любавин, — и в деревню можно смело командировать обоих ребят.

Игорь, услыша это, весь так и просиял улыбкой.

— Прикажете идти? — все еще держа руку под козырек, осведомился он, едва удерживаясь от совсем уже ребяческого желания запрыгать от восторга. О, он готов был сейчас броситься на шей этому славному капитану за данное разрешение: ведь таким образом Милица не будет одна и он сможет охранять девушку от всяких случайностей каждую минуту.

— Ну, ступайте с Богом. Только помните: первое условие — не горячиться, второе — быть внимательным и начеку каждую секунду, каждый миг. A главное, поосторожнее с жителями: ведь они все-таки принадлежат к австро-венгерским народам и хотя все симпатии галичан на стороне нас — победителей, a все же надо держать с ними ухо востро.

— Так точно, все исполним в точности, господин капитан! — в два голоса ответили Игорь и Милица.