Виктор Сидоров - Рассказы

Мы прошли еще, наверно, с километр. Я уже так хотел пить, что казалось — внутри у меня огонь.

— Скоро озеро?

Степка зачем-то взглянул вверх, прищурил левый глаз, словно целился в небо, и ответил:

— Скоро. Половину, пожалуй, прошли.

— Половину?! — закричал я, ошарашенный таким ответом. — Полдня идем, а прошли только половину?

— А ты думал, что оно в трех шагах? Ишь, шустрым какой! Если бы озеро было близко, все ребята бегали бы туда купаться да рыбу удить.

«Если мы к вечеру лишь доберемся до озера, — подумал я, — то когда же вернемся домой?» Представил себе уже пройденную нами дорогу да ту, которую еще предстоит пройти, и стало мне тоскливо. Я оглянулся назад: ковыль и ковыль. Как далеко мы забрались!

— Степ, давай отдохнем малость.

Степка не согласился.

— Дойдем до озера, там отдохнем, закусим, — и он важно похлопал рукой по своей котомке.

Ноги мои гудели от усталости, и идти на озеро совсем расхотелось. Шел же я только потому, что шел Степка. А он, как нарочно, шагал и шагал вперед, будто заведенный.

«Вот черт, — завистливо подумал я. — Неужели он нисколько не устал?» Заглянул в его лицо: хмурое, напряженное; губы плотно сжаты. «Устал», — почему-то обрадовался я. И даже идти стало веселее.

Мысли мои крутились возле Степкиной бутылки. Но попросить у него не решался: он же заранее предупредил.

Я только облизывал губы. А жара, как назло, становилась все сильнее и сильнее. Меня то и дело обдавало горячим, как в бане, воздухом.

— Степ, а может, озера-то нет? — с надеждой взглянул я на друга. — Может, мы зря идем? Давай лучше домой, а?

Степкины губы скривились.

— Ну что ты за человек? Есть озеро, есть! Через часок будем там. Ты только, Петька, потерпи.

Хорошо Степке говорить «потерпи», если ему не хочется пить. А мне совсем невмоготу. Иду, а в висках будто молоточки стучат: тук-тук-тук. Мне уже казалось, что я всю жизнь вот так иду по степи, а ей конца-края нет. Во рту стало совсем сухо, язык поворачивался с трудом.

Я почувствовал, что идти дальше не могу, что вот сейчас свалюсь в траву и не встану больше. Чуть не падая, я догнал Степку, тронул его за рукав.

— Дай глотнуть…

Я думал, что Степка ехидно засмеется, но он спокойно сказал:

— Погоди, еще маленько пройдем и попьем.

Я послушно поплелся дальше, жадно поглядывая на Степкину бутылку.

Прошли молча несколько минут, а Степка и не думал останавливаться. На его лице застыло твердое упорство. Он шел, устремив взгляд куда-то вперед.

— Степка, ну дай…

— Вот заладил, — оглянулся Степка. — Сказано подожди — значит, жди…

Но тут он посмотрел на меня, остановился и совсем другим голосом торопливо добавил:

— Так бы и сказал… На, пей…

Я схватил бутылку, руки мои дрожали. Припал к горлышку. Вода была теплая, пахла распаренной кадкой, но я глотал ее с такой жадностью, словно никогда в жизни не пил ничего вкуснее.

Наконец оторвался от бутылки, чтобы перевести дыхание. Случайно взглянул на Степку. Он стоял, напряженно подавшись ко мне, и неотрывно смотрел на бутылку и мой рот. Мне стало невыносимо стыдно: не взгляни я на него — конечно, без раздумий выпил бы всю воду.

Я порывисто протянул Степке бутылку, в которой на донышке булькнула вода.

— Это тебе… — и отвернулся, чтобы не встретить Степкиных глаз.

Сколько глотков ему досталось — не знаю, но через минуту Степка почти бодрым голосом сказал:

— Теперь хорошо. Верно, Петька? Теперь можно еще столько пройти!

Я промолчал и медленно зашагал за Степкой. Выпитая вода не утолила жажды, а разожгла се сильнее.

«Скорее бы солнце зашло, — думал я. — Или бы тучи наползли…» Но солнце словно застряло в небе и стояла на одном месте. И туч нигде не было, даже ни облачка.

Непонятно, откуда во мне появилась злость. С каждым шагом она росла и росла. Я тупо глядел на тощую Степкину спину с острыми лопатками, которые торчали под взмокшей рубашкой, на его пегие волосы, свисающие на затылке, и злость становилась еще сильнее. «Зачем я пошел в этот дурацкий поход? — кипел я. — Зачем послушался Степку? Сидел бы сейчас дома и занимался чем-нибудь интересным, а не плелся по степи, не зная куда».

Мне вдруг стало ясно, что озера никакого нет. От этой мысли даже кулаки сжались. Я догнал Степку, дернул его за рукав.

— Где же твое озеро? Где?! — закричал я.

— Наверно, скоро увидим, — спокойно ответил Степка, хотя в глазах его мелькнула тревога.

— Нет его! И не было! Наврал ты все! Болтун! Звонарь!

Степка остановился. Я был уверен, что он полезет драться. Но Степка чуть хрипловатым голосом проговорил:

— Не ори. Озеро вот-вот будет. Я чую… — И для убедительности потянул носом. — Сырым воздухом пахнет…

Но я уже не мог остановиться. Обида на Степку захлестнула меня. Я вспомнил его кличку, придуманную ребятами, и снова закричал:

— Пегашка! Брехун! Сам знаешь, что озера нет. Дальше не пойду! Дудки! Катись сам на свое озеро!

Степка пытался успокоить меня, но я повернулся и побежал назад.

— Петьк! Петька! — раздался испуганный Степкин голос. — Погоди, что скажу!

Я не остановился. Потом услыхал за спиной тяжелое дыхание Степки — он догонял меня.

— Погоди! — Степка ухватился за мою рубаху.

— Не хватай! — рванулся я.

— Петька, бежать негоже: запалишься, — бубнил Степка. — Лучше вместе шагом пойдем…

— Ага, струсил? — злорадно выкрикнул я. — Струсил один?!

В Степкиных глазах вдруг вспыхнул огонек.

— Дурак, — глухо произнес он. — Ты послушай, что я скажу…

Но я снова побежал. Бежал, путаясь в траве, падал, поднимался и опять бежал с одной тупой мыслью: скорее добраться до деревни, схватить полное ведро воды и пить, пить, пить…

Из груди рвалось хриплое дыхание, во рту жгло нестерпимо, топот ног больно отдавался в висках. «Пить, пить, пить…» — билось в мозгу, а я бежал и бежал, выбирая дорогу по нашим старым следам — примятой траве.

Пот, слезы бессилия текли по лицу, застилали глаза.

«А как же Стёпка? — вдруг мелькнула тревожная мысль. — Ведь я его бросил одного в степи…»

Я остановился, оглянулся. Степки не было видно. Я с трудом раздвинул ссохшиеся губы, чтобы крикнуть ему, но острая боль не дала открыть рот — губы лопнули, из них засочилась кровь.

Такого у меня никогда не случалось, и я испугался. Мне показалось, что я сейчас умру. Ужас охватил меня, и этот ужас погнал вперед.

«Пегашка, подлец! — ругал я в отчаянье Степку. — Пропадай теперь и ты! И правильно сделал, что убежал от тебя».

Наконец выбрался на тропинку, бежать сразу стало легче, но я чувствовал, что кончаются мои последние силы. Во мне все горело, не хватало воздуха. «Скорей, скорей», — твердил я себе, но бежать уже не мог, а еле перебирал ногами.

И вот, когда уже совсем потерял надежду на то, что выберусь из беды, я увидел вдалеке, на взгорье, нашу деревню.