Николай Кузьмин - Кто сильней себя

Примчался Боря Филатов, спросил:

— Кого бьют? Чего сразу не позвали? Эх вы!

Прилетела Эльвира:

— Целуются? Вовик? С Валеркой? Ужас какой!

Наконец подошёл Ромка Давыдов.

— Как не стыдно, — сказал. — Они самые слабые в отряде, Вовик и Вера. Как не стыдно! Ты вот попробуй кинься на меня.

Головин, понятно, на командира не кинулся, но ответил нахально:

— Ха, слабые! Зато обнимаются крепко. Любовники они!

— Испорченный грубиян! — закричали ребята. — Не смей говорить!

— Плевать, — снова ответил он. — Подумаешь, недотроги. Плевать!

А когда появилась Галя и стала во всём разбираться, Головин даже ей сказанул, совсем обнаглев:

— Ладно, знаем. Не покрикивай больно-то. Сама целовалась с нашим физруком…

Что после этого было, описать невозможно. Потому что как будто ничего не было, а только молчание одно. Зато такое молчание — гробовое! Галя без звука пошевелила губами, сморщилась и пошла, пошла прочь очень быстрым шагом. Тут уж Ромка Давыдов размахнулся да как треснет Головина по голове — только звон полетел! Некоторым тоже захотелось стукнуть. Но вдруг Юля Цветкова его заслонила.

— Не надо, — сказала, — руки марать. Не сравнивайтесь с ним, ребята. А ты, — сказала Головину, — уйди! Смотреть на тебя противно.

Нахальный Головин на этот раз ни гу-гу не проронил. Он поплёлся, как вопросительный знак, — горбатый и жалкий. По пути всё оглядывался, хотел что-то сказать, но никто больше не обращал на него внимания.

Ну, а Галя и Надежда Петровна, когда раскусили Валерку, стали следить за ним в оба. Вернее, в четыре глаза следили за его поведением, но толку не получалось. Он всюду опаздывал, не хотел заправлять постель. Он спорил с некоторыми на полдник, чтобы выиграть и съесть чужое. А потом он вообще украл, но про это и вспоминать неохота…

И вот как-то раз Галя сказала воспитательнице:

— Мне кажется, с Валериком уже ничего не поделаешь. Поздно.

— В десять лет? — удивилась Надежда Петровна. — Зря вам так кажется, Галочка. Неисправимых нет, и в это нужно хотя бы поверить.

— Я верю, — сказала Галя. — Но в семье не без урода. Откуда же в нашем обществе берутся жулики, предатели, мерзавцы? Не из детства ли?

А в самом деле — откуда? Галя и Надежда Петровна долго рассуждали, но так и не нашли единственный ответ. А про Валерку решили, не сомневаясь, что на него влияет отрицательный брат из первого отряда. Этот брат, между прочим, был тоже Головин, только по прозвищу Башка и взрослый. Он уже умел курить в туалете и грубить воспитателям почём зря. Его хотели выгнать из лагеря, но приехала мамаша и плакала у начальника, и тогда Башку оставили до конца смены. Вот к нему-то и бегал Валерка, чуть что. Даже просто так убегал, без всякой причины. Со старшими ему казалось полезней.

Между прочим, в один нехороший день оба Головина поймали Васю Груднева в подходящем месте. Помните, когда Вася был ещё Одинокий Пират, то налетел на Валерку с кинжалом? Так вот за это Башка ему сильно надавал. Помните, Вася ходил с фонарём и всё раздумывал, что ему делать в жизни дальше? Как раз тогда он и в Африку хотел, и Тима подстрелил. Ну, да это известно, повторять не стоит. Здесь важно другое: к чему разговор? Получив урок, Вася здорово изменился, многое понял. А вот Головин, хоть кол ему на голове теши, всё тянул да тянул плохую комедию.

Он жил в отряде, но сам по себе, то есть каким-то уродливым отщепенцем. Даже в своей звёздочке ни с кем не играл, не водился от души, и ребята с ним не водились. Конечно, Головину было плохо, но он всего этого не понимал и не пробовал исправиться. Ну, а если какое-нибудь задание или обязанность, то уж здесь он всегда отлынивал.

Однажды приступили к уборке территории, а Головин — бежать. Миша его перехватил, говорит запросто:

— Эй, бери веник, шуруй от веранды до клумбы. Это будет твой участок. Ясно?

— Сам шуруй, — вдруг отвечает Валерка. — Я приехал отдохнуть от школы, а не работать здесь.

Миша немного остолбенел, спрашивает, не понимая:

— Как же так? Все работать, а ты бездельничать лодырем?

— Я вас не заставляю.

— Но мы же соревнуемся! — Миша кричит. — Звёздочку подводишь!

А Валерка на это:

— Плевать! Я не дворник. А для уборки есть подметательные нянечки. Им за это деньги платят.

Остальные трудились рядом и всё слышали и просто ахнули от возмущения. Ну и фрукт! Проучить бы его! Максим закричал, что настала пора. Боря закричал, что пора настала. Даже тихий Коля Смирнов хотел вмешаться руками для воспитания лодыря.

Но в этот напряжённый момент возникла, как всегда, наблюдательная Галя. Она сказала:

— Так. Спокойно, мальчики! Пусть Валерий отдыхает. Если у него нет чувства долга и совести, пусть отдыхает. Только с одним условием, — сказала Головину. — Ты будешь сидеть и смотреть, как работает твоё звено. Уходить, читать или заниматься чем-то посторонним нельзя. Сидеть и смотреть. Согласен?

Валерка ухмыльнулся, ответил, что согласен, и развалился на веранде, как цыганский барон.

— Ха, — сказал Боря, — я бы тоже мог!

— Нет, не смог бы, — возразила Галя.

Тут она хорошенько растолковала, что безделье очень невыносимо, что оно — самый страшный приговор. Во-первых, скука до потери сознания. Во-вторых, совесть заговорит и будет её угрызение, а это больней, чем даже кулаком. Скоро Головин сам попросит работы, а в наказание не сразу получит. Вот тогда-то он прочувствует, пожалеет и поймёт…

— Правильно, — сказали ребята, Подумав, — пожалеет. — А Валерке крикнули, не подавая хитрого вида: — Сиди, сиди! Мы за тебя потрудимся, а ты ленись давай во все лопатки. Посмотрим.

Ну, что же. Первый день Валерка ленился на веранде и — хоть бы хны. Второй день — опять хоть бы хны вместо работы. Весь отряд смеялся над ним, показывал пальцами, а он сидел, как упрямая колода, посмеивался в ответ. Возможно, ему было тошно и стыдно и совесть уже говорила что-то, но только не вслух. Когда же наступил третий день, Валерка снова занялся бездельем, зато не выдержали ребята.

Во время уборки подскочили они к лодырю — кто с веником, кто с решимостью, — и Миша Мороз как закричит:

— Головин, в конце концов! Ты кто такой? Ты октябрёнок или нет?

Сперва он грустно посмотрел на ребят. Потом посмотрел куда-то в противоположную сторону. А потом вдруг захихикал и говорит:

— Наверно, я Братец Кролик…

— Врёшь! — возмущаются люди. — Тунеядец, вредитель — вот ты кто!

— Сами вредители, — говорит Валерка. — Зачем на мне опыты испытываете? Сами сказали, чтоб не работал. Вот и увидим, кто кого.

— Выходит, ты один против всех?

— А чего? Хотя бы и так. Плевать мне на вас!..

Между прочим, голос у Валерки дрожал и слёзы напрашивались, но этого никто не заметил сгоряча. Вася стукнул Валерку веником, другие чуть не лопнули от гнева. Миша Мороз еле перекричал свою звёздочку. А потом он сказал культурно и тихо, потому что командир: