Владимир Крепс - Клуб знаменитых капитанов. Книга 1

По крюйс-пеленгу штурман засёк на морской карте местоположение «Леденца». Каково же было огорчение Мюнхаузена и Тартарена, когда выяснилось, что бриг находится на траверзе островов королевы Шарлотты. Это оказалось южнее острова Ситха, расположенного под 57-м градусом северной широты.

Не теряя времени, произвели на морской карте прокладку пути и, воспользовавшись попутным зюйд-остом, пошли курсом на Ситху.

С капитанского мостика хорошо видны были береговые горы тихоокеанской горной системы.

На подходе к Ново-Архангельску друзья, вооружившись зрительными трубами, вели наблюдение.

Чёрные дымы пожарищ клубились над столицей Русской Америки.

Открылась страшная картина. Горели дома, склады, крепость. Доносился гул пушек, мушкетная стрельба.

Какие-то люди в одеждах индейских воинов шли в атаку.

Мюнхаузен и Тартарен тревожно переглянулись.

— Вы не видите, кто это — индейцы? — спросил Тартарен.

— Как будто…

— Подойдём ближе?

— Я бы воздержался, — сказал Мюнхаузен. — Нас могут обнаружить.

— А не вернуться ли нам обратно? — с дрожью в голосе предложил Тартарен, не отнимая зрительной трубы от глаза.

— А наши друзья?

— Да, да, вы правы… О, конечно!.. Нельзя!.. Как будто пальба стихает. Давайте укроем бриг за скалой, а сами пойдём на разведку.

— Видимо, это дело рук королевского корсара, — в задумчивости произнёс Мюнхаузен и отдал команду рулевому повернуть к береговой скале. В голове Тартарена мелькнула догадка, которой он тотчас поделился с Мюнхаузеном.

— Я уверен, что эта операция по разгрому русской крепости и была заложена в секретном пакете первого лорда Адмиралтейства. Не случайно тот его назвал королевским корсаром, вместо уголовной клички чёрный пират.

Он не успел договорить, как его перебил Мюнхаузен, схватив за плечо:

— Взгляните туда, Тартарен.

Он указал пальцем на черневший силуэт какого-то судна на рейде. Тартарен прищурил глаза и долго всматривался.

— В трубу! — прошептал Мюнхаузен. — Так вы ничего не увидите.

Тартарен растянул зрительную трубку до предела, приставил её к глазу.

— Бы можете прочесть надпись на носу?

— Попробую, — ответил толстяк. — Кажется… Ю… ни… Не может быть?..

— Что такое?

— «Юникорн»!.. — порывисто вскрикнул Тартарен. — Бриг Барбера!.. Ну, что я говорил! Теперь, надеюсь, вам ясно — чья это работа?!

Он кивнул в сторону дымящегося Ново-Архангельска, над которым кружило чёрное вороньё.

— Нет, дорогой Тартарен, не совсем ясно, — отчеканивая каждое слово, говорил Мюнхаузен. — Приглядитесь внимательней.

На борту пиратского брига можно было разглядеть индейцев, закованных в цепи. А на реях болтались верёвки с петлями. Трудно было понять — собирались ли вешать пленников или же устрашить их, чтобы вынудить к покорности.

— Видимо, эти индейцы были в дружбе с русскими, — высказал своё предположение Тартарен. — И они вместе сражались в Ново-Архангельске против Барбера.

— Вряд ли мы раскроем эту загадку на борту «Леденца», — со всей решительностью заявил Мюнхаузен. — Попытаемся найти наших друзей. А потом…

— Что будет потом? — спросил Тартарен.

— Потом будет видно.

— Вернее говоря — потом будем действовать, смотря по обстоятельствам, — поправил его Тартарен.

— Спустить шлюпку! — скомандовал Мюнхаузен.

— Есть спустить шлюпку! — отрапортовал вахтенный.

— Какие будут приказания, капитан? — осведомился штурман.

И пока матросы спускали на воду шлюпку, Мюнхаузен распорядился:

— Запомните мои сигналы. Красная ракета — ждёте нас. Зелёная — немедленно отплываете обратным курсом. Отвечайте мне — белой ракетой. Это будет означать, что сигнал принят. Ясно?

— Ясно, капитан.

Быстро добравшись на шлюпке до берега, Мюнхаузен и Тартарен, надёжно укрыв её в кустах, пошли по тропинке, вьющейся вдоль залива. Но, подумав о том, что здесь их могут легко обнаружить, они приняли решение подняться в гору и добраться до Ново-Архангельска горной тропой. Канадские и чёрные ели, знаменитый аляскинский кипарис (так называли ситхинскую ель), берёзы, ольха и кустарник скрывали от посторонних глаз наших книжных героев.

Охотник за фуражками заметно отстал, и когда Мюнхаузен обернулся, Тартарена не было. Кричать было опасно, и барон, как было условлено, три раза осторожно прокуковал, как настоящая кукушка…

— Ку-ку-у… Ку-ку-у… Ку-ку-у…

Но в ответ раздался восторженный крик Тартарена:

— Идите сюда, здесь малина!

Испуганный Мюнхаузен побежал на крик. Он нашёл своего друга в лесном малиннике. Из кустов торчала сияющая физиономия любимца Тараскона. Он лакомился сочной ягодой.

— Вы что, с ума сошли? Кричите на всю Аляску: «Малина!.. Малина!..» Хотите, чтобы нас поймали… — сердито отчитывал толстяка Мюнхаузен.

— Попробуйте… Какая малина! Ах, если бы ещё были сливки!..

Человека губят его страсти и некоторые привычки. Восторженный клич Тартарена: «Идите сюда… здесь малина!» — был услышан не только Мюнхаузеном. И когда Тартарен вылез из густого малинника, его спутника не было.

В лесу стояла зловещая тишина. Тартарен так и не мог понять, куда исчез Мюнхаузен… Ведь он только что стоял здесь. На всякий случай Тартарен вытащил из-за пояса пистолет и взвёл курок. Он тревожно осмотрелся и сдавленным голосом прошептал:

— Карл!.. Фридрих!.. Иероним!..

Никто не отозвался. Тогда он крикнул громче:

— Мюнха…

Мелькнула какая-то тень. Затем он почувствовал страшный удар по голове. Завертелись в глазах верхушки чёрных елей… Всё померкло вокруг;

Когда Тартарен очнулся, он почувствовал, что не может пошевелиться, так как связан и прикручен верёвками к дереву. Перед ним вертелись десятки медвежьих и волчьих голов. Это были индейцы-тлинкиты в своих боевых масках. Неожиданно Тартарен услыхал чей-то шёпот: «Ну-с, отведали малинки!..»

Толстяк повернул голову и увидел привязанного к ситхинскому кипарису Мюнхаузена.

— Дорогой Карл, — тихо произнёс Тартарен.

Но его резко прервал Мюнхаузен:

— Ягодки захотелось?! Но зачем же об этом оповещать население Аляски?!

Тартарен ничего не ответил. Он с тревогой смотрел, как индейцы вытащили свои топоры и, отмерив шагов двадцать, заняли боевые позиции.

— Вам не кажется, Мюнхаузен, что они собираются метать в нас томагавки?

— Мне не кажется… это в самом деле действительно так…

— Такой номер я видал в цирке Франкони, — прошептал Тартарен дрожащим голосом. — В Париже.

— Только здесь вы не услышите аплодисментов. Финал номера будет совершенно иной…

— Что вы говорите, Мюнхаузен?! Без суда?.. Без последнего слова подсудимого?

— Когда вы собираетесь его произнести?.. Через несколько минут будет поздно.