Йозеф Плева - Маленький Бобеш

— Я и у него два месяца уже беру в долг. На днях он заставил меня простоять полчаса у прилавка: все отпускал другим. Только потом наконец поинтересовался, что мне нужно. И все бурчал. Надо было бы к первому числу принести ему хоть какие-нибудь деньги…

Дедушка подморгнул матери и вышел в сени. Мать через минутку взяла ведро, будто собралась за водой, и вышла вслед за дедушкой. В сенях дедушка вынул из засаленного бумажника пять крейцаров и сказал матери:

— На, только не говори старой (так он называл бабушку). Я оставил их себе на табак. Но ты купи лучше хлеба. Теперь парню нужно как следует есть, чтоб окрепнуть.

Мать поблагодарила, сказала дедушке, что она надеется теперь заработать на машинке и обязательно постарается поскорее вернуть ему долг.

— Ничего, не беспокойся, — ответил ей дедушка. — Я должен поправить Прхалам пекарню и переложить у Рачеков печь. Как-нибудь я уж себе табак обеспечу.

Бабушка что-то почувствовала, открыла дверь и спросила:

— Что вы здесь шушукаетесь?

— Я говорю, — сказал дедушка, — что Йозеф сегодня ночью сильно кашлял. Наверное, ему надо все-таки пойти к доктору. При Бобеше я не хотел об этом говорить.

— Да, я тоже слышала, как ночью он кашлял, — сказала бабушка с сочувствием.

— Надо-то, надо, — ответила мать, — но к докторам лучше и не соваться, когда нет денег. А мне пора. Присмотрите за Бобешем — как бы он чего не испортил в машинке.

— Не бойся, — сказал дедушка.

В это самое время Бобеш выбежал из кухни и бросился к матери:

— Куда ты идешь?

— Побудь дома, Бобеш. Я сейчас приду, принесу тебе хлеба.

Бобеш заглянул на двор. Увидев там Миладку, Бобеш стал проситься у деда:

— Дедушка, пусти меня погулять, я хочу поиграть с Миладкой.

— Беги, беги. Только к приходу матери возвращайся домой.

— Конечно, приду. Я так хочу есть! Дедушка объяснил бабушке:

— Лучше, если парень побудет на улице. Дома ведь не углядишь, как он подойдет к машинке да, пожалуй, правда что-нибудь сломает.

— Эй, Бобеш! — закричала удивленная Миладка. — Разве ты уже здоров?

— Ничего, вроде поправился.

— А скоро пойдешь в школу?

— Скоро. Мама сказала, что сразу после воскресенья.

— Учитель уже спрашивал, когда ты придешь.

— Правда, спрашивал?

— Честное слово.

— А что вы сейчас проходите?

— Учимся считать до десяти. Это совсем не трудно. Только Вашек и Сикора считают на пальцах. Ну, ты сам знаешь, какие они дураки.

— Ну, до десяти считать я давно умею, — сказал Бобеш. — А Силушка тоже умеет?

— Та может уже до двадцати.

— А что вы еще проходите?

— Нам задавали рассказывать, откуда берется ветер и тучи. А потом мы еще учили сказку о разных животных и разбойниках.

— Хорошая?

— Замечательная!

— Расскажи мне.

Миладка села на каменные ступеньки, положила рядом с собой маленькую лопатку и грабельки, которыми только что делала грядки под цветы. Конечно, грядки были не настоящие, а из песка, и цветочками служили опавшие листья сирени, росшей в глубине двора.

— Это твое? — спросил Бобеш и показал на лопатку и грабли.

— Да. Дома у меня еще больше игрушек… Ну, слушай сказку. Жила-была собака, хорошая собака. Только эту собаку все время били, и она решила бежать из дома. С собакой пошел также петушок, а с петушком — уточка, а с уточкой еще…

— Милада-а-а-а! — раздался вдруг голос. Из парадного вышла девушка и позвала Миладку домой: — Миладка, иди сейчас же завтракать. Кофе остыл, иди немедленно!

— Это наша служанка Фанка, — сказала Миладка и поднялась.

Бобеш почувствовал вдруг страшный голод. Хотел было сразу побежать домой, но вспомнил, что мать только еще пошла за хлебом.

— Бобеш, — сказала Миладка, — пойдем к нам. Ты подождешь меня, пока я позавтракаю. А потом мы опять будем играть, и я доскажу тебе сказку.

Бобеш заметил, что Фанка как-то странно на них поглядела.

— Миладка, а мама не рассердится, что ты водишь с собой в дом чужих детей?

— Да это же не чужой, Фанка. Это наш Бобеш. Мы учимся с ним в одном классе, и живет он напротив нас, через двор.

— Ну, посмотрим, — пожала плечами Фанка и, ничего не сказав, еще раз строго взглянула на Бобеша.

Миладка взяла Бобеша за руку и повела. Ему почему-то идти не хотелось. Но разве не интересно посмотреть, какие у Миладки дома игрушки и вообще как она живет?.

Они вошли в темный вестибюль, потом поднялись по лестнице на второй этаж. Бобеш почувствовал необычный, запах, от которого ему стало не по себе, хотя он и не понимал, почему. Когда они поднялись на площадку второго этажа, служанка Фанка нажала пальцем на маленькую кнопочку в стеке, похожую на пуговицу. И тотчас же зазвенел звонок. Почти такой же звонок, какой раздается, когда открывается дверь в магазин. Только Бобешу показалось, что этот звонок звонил здесь резче и громче. На двери Бобеш заметил жестяную коробку, на которой он сумел разобрать надпись: «ПИСЬМА». Двери открылись, и вышла пани. Бобеш сразу узнал Миладину мать.

— Добрый день, — сказал Бобеш. Он знал, что должен поздороваться.

— Добрый день, — сказала пани, но не улыбнулась. — Гм… это тот мальчик, что живет напротив?

— Да, мама, это Бобеш, он болел. Мамочка, если ты позволишь; я покажу ему свои игрушки.

— Проходи, — пригласила пани.

Но Бобеш сразу застеснялся. Он думал: «Миладкина мать почему-то строго на меня смотрит. Но все-таки она немного получше, чем та, Либрова, мать Боженки. Миладке хоть не попало за то, что она привела меня».

Бобеш ахнул, попав на кухню, где все было такое чистое и белое, как из сахара. Там, на хуторе, хоть и богато жили, но все-таки такой кухни не было. Белый шкаф, белый стол, печь и плита — все здесь блистало чистотой. А на стене, высоко, у самого потолка, были нарисованы кролики, сидящие на задних лапках. Бобеш их сразу заметил. Кроме кроликов, были еще нарисованы ветки черешен и девочки, державшие в руках корзины ягод. Бобеш не знал, куда ему смотреть.

Миладка села за стол, и служанка Фанка поставила перед ней маленькую чашечку на маленьком блюдце и тарелочку с рогаликами.

— Мамочка! — захныкала Миладка. — Кофе холодный!

— А ты не должна была задерживаться во дворе, надо было сразу пойти домой.

— Ив нем пенки.

— Почему вы, Фаня, не процеживаете кофе для ребенка? — стала бранить пани служанку.

— Но ведь, милостивая пани, я же его процедила, и это, наверное, только пленка, потому что кофе немного остыл, пока Миладка шла домой.

— Миладка, сними пенку и пей без разговоров! — распорядилась пани.

— А ты, мамочка, не намажешь мне рогалик маслом?

— У нас нет свежего масла, душенька, поешь один раз без масла.

— Нет, мамочка, я без масла не буду.

— Не серди меня, детка, — нахмурилась мать.