Йозеф Плева - Маленький Бобеш

— Тогда ты стирай сама, раз тебе так все не нравится.

— Ну, Бобеш, ведь мы только играем. Нужно же мне ругаться, если я играю в нашу маму. Мама всегда ругает Фанку, когда она стирает. Так полагается, раз уж у нас «большая стирка».

— А что это такое — «большая стирка»?

— Ну, я не знаю… Думаю, что это когда его много.

— Чего много? Белья?

— Да.

— А я думал, что когда стирают рубашки, то это и есть большая стирка, а когда носовые платки, то — маленькая.

— Теперь, Бобеш, пойдем вешать, чтобы белье успело просохнуть.

Миладка принесла шнурок. Шелковый шнурок, отпоротый от старого материнского платья. Бобешу показался шнурок серебряным — так он блестел. Один конец шнурка Миладка привязала к ножке столика, на котором стоял аквариум… и только тогда Бобеш заметил аквариум! От удивления он лишился дара речи. Это было выше всех его ожиданий! Живые рыбы в комнате! Рядом с аквариумом стояла большая кадка с пальмой, но даже пальма не удивила Бобеша так, как рыбки. И какие рыбки! Золотые, настоящие золотые рыбки! О золотых рыбках Бобеш только в сказке читал. А теперь он их видит! А одна там была черная, с длинными усами.

— Я в жизни не видел таких рыбок!

— Это золотые рыбки, — сказала Миладка.

И она говорила об этом так спокойно, словно о печке, стоявшей в углу комнаты!

— Почему ты раньше мне не сказала, что у вас есть золотые рыбки?

— А что здесь особенного? Они у нас всегда были.

— Если бы у нас были рыбки, я бы рассказывал об этом всем. Ведь они живые!

Бобешу непременно хотелось хоть одну рыбку потрогать. Он вообще от них не мог глаз отвести, а Миладка все время тормошила его: ей хотелось продолжить игру.

— Подожди еще минутку, Миладка, я хочу их как следует рассмотреть.

— Да ты лучше к нам еще когда-нибудь придешь, — пообещала Миладка. — Пойдем играть!

— Знаешь что? Об этих рыбках можно придумать настоящую сказку.

— О чем?

— О золотых рыбках.

Миладка все-таки хотела играть и стала привязывать другой конец шнурка к этажерке, где стояла разбитая ваза.

— Иди, Бобеш, брось-ка рыбок, давай вешать белье. Ты ведь все еще Фанка.

— Иду, иду, милостивая пани, — сказал Бобеш.

— Вас только за смертью, Фанка, посылать! — входила в роль Миладка. — Вас ждешь не дождешься! Когда вы приметесь за работу? — Миладка это говорила тем же самым тоном, что и мать. — Вы, Фанка, какая-то сонная, и все это потому, что вы шляетесь бог знает как долго вечером по улице. Имейте в виду, это не может не сказываться на работе. И вы еще хотите, чтобы вам прибавили жалованье! Вы совсем сошли с ума, Фанка!

— Я не сошел с ума, — ответил Бобеш, вешая платье куклы.

— Вы еще будете мне возражать! Я говорю вам в последний раз! — Миладка уперла руки в бока. — Я говорю вам в последний раз, Фанка! Еще раз вы мне ответите — и полетите отсюда! Какое нахальство!

— А что такое нахальство? — спокойно спросил Бобеш, словно угрозы «милостивой пани» его совершенно не касались.

— Нахальство? Я тоже не знаю, что такое нахальство. Это мама иногда так Фанке говорит. Фанка потом ревет и просит у мамы прощения.

— А я, Миладка, тоже должен реветь? — спрашивал Бобеш.

— Если сумеешь, реви.

— Пожалуй, я сумею. — И Бобеш начал хныкать.

— Ну, хватит уж, — сказала Миладка, которой хныканье Бобеша не очень понравилось.

— Милушка, пойди сюда, — позвала из другой комнаты настоящая пани.

Иду, иду! — отозвалась Миладка и обратилась к Бобешу: — А вы, Фанка, снимите белье, приготовьте обед, но сначала сбегайте к мяснику за мясом.

— Слушаюсь, милостивая пани, — отвечал Бобеш. — А я могу здесь остаться один?

— Можешь, Бобеш, я сейчас вернусь…

Он сразу вспомнил о рыбках и пошел к аквариуму.

«Это, кажется, из стекла», — подумал он и ощупал стены аквариума. Внизу стеклянного ящика он заметил круглое отверстие и тут же над ним еще одно, точно такое, какое бывает в стене над раковиной. «Как это мама называла? — вспоминал Бобеш. — Ага, кран. Когда его повернешь, течет вода». Бобешу хотелось посмотреть, что же все-таки будет, если повернуть кран. И он повернул его. Вода пошла сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее. Вырвалась сильная струя и брызнула прямо в лицо Бобешу. Мальчик страшно испугался. Вода залила ему глаза, и он ничего больше не видел. Обеими руками он закрыл лицо, а тем временем вода все лилась и лилась из аквариума. И прямо на ковер. В комнату заглянула Фанка; ей показалось, что милостивая пани кого-то позвала. Увидев, что происходит, Фанка закричала, и сломя голову ринулась к аквариуму. Не заметив, что между аквариумом и этажеркой натянут шнурок, она споткнулась об него. Этажерка, на которой стояла разбитая ваза с цветами, со страшным шумом грохнулась, а подставка с аквариумом закачалась так, что уж казалось — вот-вот тоже свалится. Фанка, упав, еще сильнее закричала, и это Бобеша так испугало, что он даже сел. Он вообще никак не мог прийти в себя и даже не заметил, как подошли Миладка с матерью. Пани развела руками и сказала, что сейчас упадет в обморок. Она села на кресло, но тут же вскочила, потому что на кресле Миладка разложила свои формочки для печенья, терку и игрушечные вилочки.

— Боже мой, на что это я села, мой спаситель? Что же это такое происходит? — кричала пани.

Фанка встала и заломила руки:

— Боже, я трясусь как в лихорадке, милостивая пани! Как бы со мной чего не приключилось от такого испуга…

— Как это все произошло? Боже мой, цветы на полу, ваза разбита, а вода… Ради бога, Фанка, остановите же воду!

Фанка повернула кран, и вода перестала течь.

— Как это случилось? — строго спрашивала пани.

— Это все он, — показала Фанка на остолбеневшего Бобе ша и дала ему подзатыльник.

— Что ты наделал, несчастный? — накинулась пани на Бобеша.

Мальчик расплакался.

— Ну, расскажи, как было, — сказала пани уже спокойнее. Но Бобеш все плакал и плакал, и среди его рыданий можно было только разобрать:

— Я не хотел, я не знал…

Фанка подняла этажерку, собрала осколки разбитой вазы, потом осколки чашки, которая отлетела к роялю и поцарапала лакированное дерево. Потом Фанка стала рассказывать, как она увидела поток воды из аквариума, как кинулась ее остановить, как вдруг споткнулась об шнурок и упала. И вслед за ней свалилась этажерка.

— А кто натянул шнурок? — вела следствие пани.

— Я, — сокрушенно призналась Миладка.

— А зачем?

— Мы здесь играли, мы сушили белье.

Пани взяла Миладку за руку и несколько раз так шлепнула ее, что девочка расплакалась.

— Уберите здесь, Фанка! — распорядилась злобно пани. — Вы тоже хороши! Вы должны были лучше смотреть. Разве этот шнурок не был виден? С вами вообще невозможно жить. Кажется, придется нам скоро расстаться. Такой убыток!