Йозеф Плева - Маленький Бобеш

Бобеш насупился, но все же пошел.

— Что, мальчик, тебе дать? — спросила на этот раз бабка Гонзика.

— Мне ничего. Это он покупает, — показал Гонзик на Бобеша. — А я только так, с ним.

Бобеш опять как-то растерянно приценялся. Никак вроде не мог решить, что ему взять. И когда он наконец выбрал тычинку, наполовину завернутую в серебряную бумагу, и протянул бабке крейцар, то, к своему ужасу, заметил, что она смотрит не на него, а на Гонзика, который протягивал руку за пряником. Гонзик хотел было быстренько сунуть пряник в карман, как вдруг целая связка других пряников, висевших на косо натянутой веревке, стала сползать. Послышался шум. И, прежде чем Гонзик успел опомниться, бабка поймала его за руку. Пряник упал в снег.

— Ах вы, негодники! Один покупает, а другой крадет! — И оплеуха за оплеухой посыпались на голову Гонзика.

Гонзик изо всех сил пытался вырваться и убежать, а Бобеш стоял как окаменелый. Потом он стал быстро пробираться сквозь толпу и помчался, насколько хватало сил. Он пробежал через площадь и оказался на улице, по которой всегда ходил в школу. Ни разу он не остановился и ни разу не подумал о Гонзике. Он дрожал всем телом и все время оглядывался. Ему казалось, что кто-то гонится за ним. Он слышал, как бабка все еще кричала: «Украли, украли!» Потом ему почудилось, что она позвала жандарма. От страха он весь дрожал и думал: «Гонзик наверняка скажет, где я живу». И видел уже в своем воображении, как жандарм входит к ним в дом. Но хуже всего ему было тогда, когда он думал об учителе. Пожалуй, он не так боялся даже отца с матерью, как учителя. Куда теперь идти? Ведь он не посмеет никому посмотреть в глаза. Нет, домой он не пойдет. Будет сидеть где-нибудь около дома, пока не дождется Гонзика и не узнает, чем все кончилось. «Но, — размышлял далее Бобеш, — если Гонзика схватил жандарм, то его посадят. Воров, говорил дедушка, сажают в тюрьму». Тюрьма! Боже мой, что они наделали! В тюрьме темным-темно. И вот он должен будет сидеть в потемках. На улицу пойти не может, двери заперты на ключ. На окне — решетка. Бобеш пугался все больше и больше. Он уже жалел Гонзика и сердился на себя, почему не отговорил приятеля, зачем послушался его.

— Бобеш, Бобеш, что ты здесь делаешь? — послышались голоса.

Если бы вдруг на его глазах произошло землетрясение, он, наверное, так не испугался бы. Бобеш оглянулся и увидел Миладку с Силушкой.

— Ты был уже на ярмарке, Бобеш? — спросила Миладка.

— Был. — Бобеш принудил себя засмеяться, так как обе девочки улыбались.

— А что ты нам купил? — пошутила Силушка.

Бобеш полез в карман и вытащил три конфетки, которые дал ему Гонзик.

— Вы смотрите-ка, у Бобеша конфеты! Бобеш протянул их девочкам.

— Оставь их себе, Бобеш, у нас больше, чем у тебя.

И Силушка показала ему полную сумку, Миладка — тоже. Потом девочки все-таки взяли конфеты у Бобеша, но и Бобеш должен был взять у них. Когда мальчик избавился от ворованных конфет, у него немного отлегло от сердца.

— Ты только идешь из школы, Бобеш?

— Да.

— Мы уже проголодались. Правда, Силушка?

— Я тоже, — поддержал Бобеш.

— Пойдем тогда с нами.

— Я — я… Нет, я здесь… — бормотал Бобеш.

— Тебе еще не хочется возвращаться, да? Ну пойдем с нами немножко.

Бобеш пошел. На дворе он расстался с Миладкой, а когда она скрылась в подъезде, выбежал обратно на улицу. Домой ему не хотелось. И, хотя он сказал девочкам, что проголодался, на самом деле он не чувствовал и голода. Как в лихорадке дожидался он Гонзика. Но Гонзик все не шел. Тогда он медленно побрел к площади, ничего не видя перед собой, не замечая ни празднично одетых людей, ни разукрашенных витрин. Но выйти на площадь он все-таки не рискнул. Спрятался было в оконную нишу углового дома, как вдруг увидел Гонзика. Тот медленно шел по улице, вытирая рукавом глаза, и, казалось, плакал.

— Гонзик! — закричал Бобеш.

Гонзик вздрогнул и, увидев Бобеша, остановился.

— Это ты? А я думал — тебя тоже схватили.

— Нет, я убежал.

— Знаешь, как у меня трещит голова! Мне здорово влетело. И конфеты бабка все отобрала, — жаловался Гонзик.

— Она тебя сама отпустила?

— Ну, сначала она меня избила, потом стала спрашивать прохожих, не знает ли кто-нибудь меня. Знакомых никого не оказалось. Тогда она дала мне еще два подзатыльника и велела уходить с глаз долой, сказала, что срамиться со мной больше не будет.

— И никто тебя не видел?

— Видел.

— Кто же?

— Из нашего класса Юранек.

— Юранек?! Этот ябеда?

— Да.

— Ой-ой-ой! Плохи наши дела! — ужаснулся Бобеш. — А где он тебя видел?

— Когда я шел от бабки. Он слышал, как бабка вслед мне кричала и ругалась.

— Гонзик, я теперь боюсь идти в школу.

— Я тоже.

— Видишь, не надо было воровать!

— Это все потому, что я пошел с тобой! — упрекнул вдруг Гонзик.

— Но ведь я-то не хотел.

Гонзик на это ничего не сказал и только спросил:

— А у тебя еще что-нибудь осталось?

— Осталось, только не все.

— Ты уже съел?

— Я не ел, я дал конфеты девочкам — Миладке и Силушке. А они дали мне взамен.

Гонзик протянул руку, и Бобеш отдал ему конфеты, полученные от девочек.

Дома даже обед Бобеша не радовал. Он только попробовал и отложил ложку. Его мучила мысль о школе; он боялся, что Юранек наябедничает учителю. Учитель решит все выяснить. Гонзик ему расскажет, как было дело, а учитель будет сердиться. Наверняка пошлет потом за отцом. Ведь вызывал же он родителей тогда, когда Франтик Цулек отнял у Евочки кусок хлеба, а у Фркалы нож.

— Ох-ох-ох! — сокрушался Бобеш.

На другой день Бобеш пришел в школу первым. Ему долго пришлось ждать на морозе, пока школьный сторож не открыл двери. Бобеш еще вчера решил прийти в школу первым и попросить Юранека ничего не рассказывать о Гонзике. В классе было тепло. Бобеш положил тетрадки в парту и направился к печке. Нетерпеливо смотрел он на двери: не идет ли Юранек? Его на этот раз совсем не интересовали рассказы детей о ярмарке. Они хвалились друг перед другом игрушками и сластями, но Бобеша сегодня ни в коей мере это не занимало.

— Знаешь, Бобеш, — сказал Мркусек, — я покажу тебе черта. Он высовывает язык, если его потянуть за хвост.

— Покажи, — сказал совершенно безучастно Бобеш.

— Мне купила мама.

— Угу.

— Знаешь, у него настоящие волосы.

— Угу.

— И глаза у него стеклянные.

— Угу.

— А в руке метла.

— Угу.

И, поскольку Бобеш не выказал ни малейшего удивления, Мркусек пошел рассказывать о своем черте Филипеку. А Бобеш кинулся к двери, потому что показался Нацинек Юранек.