Йозеф Плева - Маленький Бобеш

Все это Бобешу очень понравилось. Он решил обязательно рассказать эту историю дедушке. Потом учитель объяснял, почему дети не должны с собаками целоваться и ласкать их. Но теперь Бобеш снова уже ничего не слушал. О случившемся он думал и на перемене. Как жалел он о том, что не признался! Если бы его хоть не видела Марушка! А то ведь она наверняка не выдержит и скажет. Хоть бы девочкам не говорила… Те очень любят ябедничать. Однако в глубине души он хорошо думал о Марушке. Молодец, не выдала его сразу! Когда кончатся уроки, он предложит ей что-нибудь из своих находок. Может, тогда она и совсем не скажет. Но тут раздался звонок.

— Бобеш, — сказал учитель, — возьми картинку и отнеси ее в мой кабинет. Пойдем.

Бобеш остолбенел. Ведь такие вещи учитель поручал обыкновенно прилежным, хорошим ученикам. Только послушным детям он разрешал что-нибудь относить или приносить. Почему он позвал Бобеша? В кабинете учитель выдвинул большой ящик, где были сложены картинки, и увидел, что ноги Бобеша были обрызганы красными чернилами. Учитель взял у Бобеша картинки, но, прежде чем успел ему что-нибудь сказать, тот закрыл глаза руками и заплакал.

— Что такое? — спросил учитель.

— Простите, пожалуйста, красные чернила сбросил со стола я.

— Ты? А что же ты делал у стола?

Бобеш рассказал теперь все, как было. Он сознался также, что подозревает в истории с ранцем Гонзика, но просил учителя и его простить.

— А почему ты не сказал сразу, в классе?

Бобеш молчал. Как он мог объяснить, что ему не хотелось снова сердить учителя? Наконец он выдавил из себя:

— Я не хотел…

— Подожди здесь, Бобеш, — сказал учитель и пошел в класс, где дети приготовились к выходу.

Он позвал в кабинет Гонзика:

— Зачета ты положил ко мне на стол ранец Бобеша?

— Я его туда не клал.

— Гонзик, не отказывайся. Я не люблю, когда дети лгут.

— Чтобы Бобеша тоже оставили после уроков.

— Значит, Гонзик, ты все нарочно подстроил! — Учитель взял Гонзика за подбородок, поднял его голову и сказал совсем дружелюбно — А я думал, что вы с Бобешем друзья. Оказывается, я ошибся. Мне это очень неприятно.

— Я больше не буду.

— А будешь дружить с Бобешем?

— Буду.

— А ты, Бобеш?

— Я на Гонзика не сержусь.

— Ну, вот и хорошо! — сказал учитель и добавил: — Ну, идите.

Мальчики вбежали в класс. Юранек стал спрашивать Гонзика, что там было. Но Гонзик вместо ответа показал ему длинный нос.

Учитель проводил класс до дверей и распрощался с детьми. Вдруг Бобеш бросился бежать обратно в коридор, догнал учителя и закашлялся, чтобы учитель обратил на него внимание.

— Ты что, забыл что-нибудь?

— Прошу вас… — сказал, заикаясь, Бобеш. Он не знал, что сказать дальше.

— Что ты хочешь.

— А должен Гонзик оставаться после уроков?

— Да, Гонзик должен остаться, — вспомнил учитель. — Ну, как ты думаешь, Бобеш, будет Гонзик теперь хорошим мальчиком?

— Я думаю, будет. Он уже хочет со мной снова дружить. Мы оба будем хорошими.

— Вот и хорошо! Тогда передай ему — пусть после уроков не остается.

Бобеш повернулся и так стремительно, что в дверях чуть снова не врезался в директора, который пробурчал:

— Что за сумасшедший дом! Сколько раз я вам, дети, запрещал так летать!

— Гонзик, Гонзик! — кричал Бобеш. — Ты уже не должен оставаться после уроков! Учитель разрешил идти домой.

Домой Гонзик с Бобешем возвращались, как самые лучшие друзья. На перекрестке они расстались, и Бобеш пошел совсем медленно. Он знал, что за ним идет Марушка. Он рисовал пальцем в песке кружочки и делал вид, будто это занятие его очень увлекает. Но одним глазом Бобеш все же смотрел на Марушку. Когда она была уже совсем близко, он повернулся к ней и удивленно воскликнул:

— А, это ты? Пойдем вместе домой, хочешь?

Но Марушка не ответила и побежала.

— Марушка, Марушка! — кричал Бобеш. (Девочка даже не оглянулась.) — Ну ладно, пусть идет. Ведь я же с ней не обязан дружить.

Бобешу, однако, было обидно, что Марушка так им пренебрегает. «Это, наверное, потому, что утром я ее обругал». Бобеш побежал за Марушкой и догнал ее у самых дверей.

— Марушка, ты знаешь, что учитель простил Гонзика? — спросил он как ни в чем не бывало.

— Правда? — обернулась к нему Марушка.

— Да, я попросил учителя, чтобы он его отпустил.

— Ты?

— Да.

— А ты сегодня испугался?

— Испугался, но учитель уже все знает.

— Что знает?

— Что я уронил чернильницу.

— А кто ему сказал?

— Я сам признался.

— Сам?

— Сам.

— В кабинете?

— Да.

— И тебе не попало?

— Нет. У нас хороший учитель, правда?

— Правда.

— Директор не такой хороший.

— Конечно.

— Марушка, хочешь? — Бобеш подал девочке фарфоровую ручку.

— Это ты мне даешь?

— Хочешь?

Марушка не ответила и взяла ручку.

— Будешь со мной, Марушка, дружить?

Марушка кивнула.

— Пойдем сегодня после школы играть на карьер? Марушка опять кивнула и стала разглядывать подарок.

— А что тебе в школе Гонзик послал?

— Письмо-то?

— Да.

— Ты знаешь, он нарисовал меня и тебя.

— На самом деле?

— Да, честное слово, и написал…

— Что написал?

— Написал: «Бобеш — Марушка жених и невеста».

— Вот противный, правда?

— Правда. А ты знаешь, Марушка, что такое жених и невеста?

— А ты не знаешь?

— Нет.

— Ну, это когда у двоих людей свадьба.

— А что это такое?

— Когда взрослые любят друг друга, вместе ходят. Сначала это жених и невеста, а потом женятся — и это свадьба.

— А кто тебе сказал?

— Евочка Горничкова. Мы с ней однажды так играли. Она была невестой, Тоник Коларж — женихом, а я подружкой.

— А ты пойдешь со мной играть после уроков?

— Ну конечно.

— Ах, Марушка!

— Что, Бобеш?

— Мы будем вместе дружить, правда? Все время, и когда будем большие — тоже.

— Будем.

— А ты на меня сердилась?

Марушка кивнула.

— Я тоже, по не очень.

Марушка разглядывала фарфоровую ручку.

— Я сегодня знаешь, так испугался, когда разлил эти чернила!

— А как я испугалась!

— Я думал, что ты нажалуешься.

— Гм, гм…

— А почему ты не нажаловалась?

— А тебе бы попало. Тебя оставили бы после уроков.

Бобеш ласково поглядел на Марушку и стал рыться в карманах.

— Марушка, я дам тебе еще карандашик. Знаешь, это необыкновенный карандаш. Он пишет красным…

Мать сидела за швейной машинкой: шила рубашки и фартуки на продажу. Она оглянулась на Бобеша, который качал маленького Франтишека, и спросила:

— Спит уже?

— Спит, — ответил шепотом Бобеш.

— Это хорошо, пусть спит.

В — комнате было тихо. На стене тикали часы. Вдруг в них что-то звякнуло. Мать посмотрела на часы и вздохнула.