Милий Езерский - Сила земли

— Молчи, куриная голова! — вскричал Сервий. — Давно ли ты стал вольноотпущенником, а теперь издеваешься над такими же рабами, каким был сам!

— Я делаю, что приказано господином.

— А что приказано?

— Приказано помнить поговорку: «Лоб важнее затылка».

Сервий отвернулся.

«Здесь люди бесправны, как скот в ярме, и виллик с рабской душою мне ненавистен».

Мысль уйти отсюда в город, продолжать поиски Тукции уже не первый раз овладевала Сервием.

Однако Сервий не скоро попал в город. Пришлось прожить на вилле Сципиона Назики зиму и весну: виллик объявил ему, что сам господин приказал не отпускать хорошего работника и увеличить подённую плату на два асса. Сервий тратил эти деньги на еду, а три сестерция, получаемые ежедневно, откладывал. Ему нужны были деньги, чтобы отправиться в путь.

Зимой, в ясные дни, шла прополка хлебов — приходилось уничтожать дикий овёс, который засорял нивы. Рабы, с железными мотыгами в руках, работали осторожно, чтобы не повредить корней всходов, окучивая и прикрывая землёй молодые растения.

— Не торопись, не на пожар! — кричал низкорослый раб с выбитыми зубами, обращаясь к другому, работавшему с ним рядом.

— Я-то не тороплюсь, а вот ты разрыхляешь — будто колодец роешь!

В винограднике убирали хворост: делали из него вязанки, складывали в кучи виноградные ветки, смоковничные дрова и чурки.

Когда наступила весна и зацвели груши, началась пахота.

Виллик приказал пахать сперва землю сухую и песчаную и лишь напоследок сырую.

Он поспевал всюду:

— Помни, Сервий, когда начнётся сев хлебов, не забывай заглядывать в оливковый сад. Пусть рабы обрежут сухие и сломанные бурей ветки…

— Знаю, — перебил его Сервий. — У меня самого был маслинник, и я помню старую поговорку: «Кто вспахал маслинник, тот выпросил у него плодов; кто унавозил, тот вымолил, а кто обрезал, тот потребовал».

— Хорошо. — На строгом лице виллика мелькнуло подобие улыбки. — Если бы ты согласился работать у нас политором [83] Поли́тор — издольщик, арендатор. , то не пожалел бы, клянусь Церерой!

Нахмурившись, Сервий промолчал. Остаться на вилле, отказаться от поисков Тукции? Нет, не для того он ушёл из Цереат, чтобы кончить свою жизнь издольщиком на вилле богатого нобиля! Нет, надо уходить — больше он здесь не останется!

Однажды Сервий заметил, что раб, с которым он подружился, перешёптывается со своими товарищами, опасливо поглядывая по сторонам. Сервий догадался, что они что-то замышляют. При его появлении рабы тотчас же разошлись.

Сервий стал расспрашивать раба, о чём они говорили, и тот объяснил знаками, что они втроём задумали бежать.

Сервий покачал головой. Бежать? Но куда? И как уйти от погони? Однако раб продолжал говорить с жаром, и Сервий пообещал ему молчать.

На душе его было тяжело: вспомнились рассказы Тита о бегстве рабов, преследовании их надсмотрщиками, жестоком истязании. Беглецам надевали на шею колодки, заковывали ноги в цепи, запирали в эргастуле [84] Эрга́стул — домашняя тюрьма для рабов. или сажали в глубокую, сырую яму, морили голодом, распинали на крестах.

«Стоит ли идти на такие муки? — думал Сервий. — Куда рабы могут уйти? К пастухам, на юг Италии? Но и там трудно скрыться — надсмотрщики сразу заметят чужого человека».

Сервий видел, как рабы уходили днём, во время отдыха; перебравшись через высокую изгородь, они побежали по дороге, усаженной по сторонам кустами и деревьями.

«Пока виллик обнаружит бегство, они уйдут далеко», — подумал он.

Отсутствие трёх рабов было обнаружено лишь во время вечерней переклички. Взбешённый виллик приказал Сервию вооружить нескольких рабов, взять с собой собак и отправиться в погоню. Сервию не хотелось идти, он отказывался под разными предлогами, но виллик сказал:

— Неужели ты, свободнорождённый, заодно с беглецами? Делай, как приказано.

Сервий сжал кулаки, но сдержался.

Была уже ночь, когда отряд отправился на поиски.

Тёмное небо, усыпанное звёздами, казалось огромным куском сверкающей ткани, разостланным над землёй, лёгкий ветерок доносил аромат цветов, смешанный с запахом гниющего у чанов винограда.

Сервий шёл впереди рабов с факелом в руке, с трудом удерживая рвущихся собак. А сзади ехал верхом виллик, подгоняя отстающих.

«Далеко ли успели уйти рабы? Если они побежали по дороге, — думал Сервий, — то стоит только спустить собак, и они быстро нагонят их, а если рабы пошли межой, им легко заблудиться в поле… Рабы, конечно, побежали по дороге, чтобы уйти подальше».

И он, больше не раздумывая, свернул на межу. Однако виллик тотчас же подъехал к нему.

— Скажи, зачем ты это сделал? — вскричал он.

— Беглецы избрали этот путь.

— Почему так думаешь?

— Взгляни на следы. — Сервий осветил факелом землю.

Действительно, на рыхлой почве виднелись кое-где следы босых ног.

Виллик был в нерешительности, не зная, как поступить.

— Может быть, ты прав, — задумчиво произнёс он. — Но далеко ли ведёт эта межа? И куда она нас выведет?

И он приказал спустить собак.

С визгом и лаем бросились они вперёд.

Сервий шёл, прислушиваясь. Пламя факела, расщепляемое порывами ветра, колебалось. Факел, потрескивая, чадил.

Тревожное состояние виллика передалось и Сервию, но это была иная тревога. Он боялся, как бы рабы не были пойманы, хотя Сервий и убеждал себя, что ему, свободнорождённому, нет дела до рабов.

Преследование продолжалось. Когда наконец люди совсем выбились из сил, Сервий сказал виллику:

— Беглецы уже далеко, нам не догнать их. Прикажешь возвращаться?

Виллик промолчал.

Сервий понял, что теперь рабов не настигнуть: вероятно, они укроются в горах, а затем уйдут подальше из окрестностей, может быть, на юг.

На душе его стало легко. Рабы посматривали на него дружелюбно.

…Спустя несколько дней отряд возвратился на виллу, так и не поймав беглецов. Сервий видел радость в глазах рабов и был доволен. Однако его тяготило, что теперь десятки рук протягивались ему на помощь, что бы он ни делал. Он отказывался от помощи, сторонился рабов, но всё больше чувствовал их расположение. Сервий опасался, как бы виллик не увидел этого и не донёс на него господину.

Но виллик ничего не замечал: он был занят приготовлениями к предстоящему приезду хозяина.

Незадолго до Компиталий [85] Компита́лии — праздник в честь общественных ларов, происходивший в мае. разнеслась весть о приезде Сципиона Назики. Сервий ожидал увидеть изящного щёголя в белоснежной тоге с пурпурной каймой, сопровождаемого толпой клиентов. Каково же было его изумление, когда перед рабами, выстроенными вилликом, предстал тучный, неуклюжий, как медведь, широкоплечий великан, с тёмными угрюмыми глазами, бесформенным носом и рыжеватой бородкой на широком лице. На нём был дорожный плащ, из-под которого виднелась шерстяная тога, в руке — суковатая палка. Сопровождал патрона молодой вольноотпущенник.